Тетрадь с ошибками. Против правил - Хесса

нигде не нашлось. Выйти через окно тоже не получилось: ставни, как будто, заклинило. Тогда Серафима забарабанила в дверь, что есть мочи: «Кто-то же должен услышать!» И здесь ее надежды не оправдались. Она оказалась запертой в собственном доме в самый неподходящий момент. Опустилась на корточки, прислонилась к стене и горько заплакала.

— Теперь уже точно все потеряно.

30

Для тех, кто Судьбе категорически не нравился, в Книге была прописана профессия проктолога. Но Валентин не связал с этим жизнь навсегда: не так давно переучился на патологоанатома. «Работа с людьми — лучшая работа на свете. Особенно, если они мертвые», — нередко говорил он коту, придя из морга в крохотную каморку. Больше разговаривать было не с кем.

В кошачьих «мяу» Валентин находил понимание и сочувствие, а иногда — и дельные советы. Все крутили пальцем у виска и обходили стороной железную дверь в неуютную квартиру, доставшуюся ему от бабушки. Поговаривали, что старушка умерла не своей смертью: Валентин якобы задушил ее ночью подушкой. Но правда ли это, не знал никто. Кроме самого хозяина и четырех стен.

В полупустой квартире стерильно, как в операционной, а в единственной комнате — только шкаф и кровать, видавшие еще Октябрьскую революцию. На кухне такие же серые обшарпанные стены и холодильник, в котором вместо еды — банки с человеческими органами. Вот глаз, а это сердце, печень, почка… кто увидел бы, ужаснулся. Но увидеть было некому. Сюда не заходил никто. Кроме самого хозяина и его пушистого дымчатого питомца.

— Мяу! — Кот залез на стол и заглянул в жестяную кружку.

— Не осуждай. Мне грустно, — Валентин допил остатки вина.

Хотел было налить еще, но кот махнул хвостом и свалил пакет с дешевым пойлом. Красное сухое разлилось по полу.

— Ах ты, мразь! — Хозяин схватил питомца за шкирку и начал размазывать им лужу по линолеуму.

Кот вырывался, царапался и орал, как резанный. Пока со всей злости не укусил Валентина за руку, не освободился от роли половой тряпки. Обиженно убежал в комнату наводить марафет: серая шерсть подмокла, свалялась и запачкалась вином. Живодер, а не хозяин!

— Кис-кис-кис! Где ты, Серый? — Валентин вошел в комнату и щелкнул выключателем. Загорелся свет, и кот мгновенно спрятался под кровать. — Ну, и черт с тобой! — хозяин завалился на чистую постель прямо в одежде, повернулся на бок и захрапел.

Проснулся ранним утром от истеричного «Мяу!». Нахальная кошачья морда лезла в лицо и усами щекотала щеки.

— Ага! Жрать захотел, сам пришел! Брысь! — Валентин скинул с себя одеяло вместе с котом. Тот завизжал и вцепился когтями в пододеяльник. Удержался, не упал. — Так уж и быть, пошли.

Валентин сел на кровати и долго водил босыми ногами по полу в поисках тапок. Один нащупал, а второй где? Пришлось заглянуть под свое спальное место и оттуда доставать домашнюю обувь. И все это под настойчивый зов кота.

— Да, подожди ты, дьявольское отродье! — кряхтя, стоя на коленях и дотягиваясь до тапка шваброй.

С горем пополам вытащив домашнюю обувь, всю в пыли и грязи, Валентин, наконец, обулся.

— Теперь можно и позавтракать, — выдавил в миску кота жидкий корм из пакетика. Рагу с кроликом. А себе отрезал кусок колбасы, в которой не было и намека на мясо. Производитель сэкономил даже на ароматизаторах.

— Зря ты вчера разлил мое вино, — давясь противным бутербродом, сказал Валентин питомцу. — У меня был повод грустить. Представляешь, у нее есть парень! Хотя чему я удивляюсь? Она же такая красивая.

— Мяу! — стол, — похоже, любимое место этого кота.

— Да, да. Прекрасно помню, о чем мы с тобой разговаривали. Все люди — мрази, а женщины — тем более. Но ты посмотри, какая она восхитительная, — Валентин тыкал в усатую серую морду телефоном, где была открыта фотография фигуристой блондинки. Ее глаза слегка сужены: она улыбалась.

— Мяу!

— А я о чем! И откуда она только взялась на мою голову? Немудрено, что уже занята. Хотя…это не такая уж и проблема. Это я решу, — говорил и перебирал четки на руке.

Среди врачей больницы, где работал Валентин, ходили слухи, что они сделаны из человеческих костей. Так ли это, не знал никто. Кроме самого Валентина и его кота.

— А дальше что мне делать, Серый?

— Мяу! — кот спрыгнул со стола прямо на колени хозяина.

— Ты, как всегда, прав. Завтра же подойду к ней. А сегодня у меня важное дело, которое нужно успеть сделать до работы.

— Мрр, мяу! — Серый боднул Валентина в живот.

— Мразь и дьявольское отродье! Ты просто невыносим! Но мне так помогают твои советы, — хозяин почесал пушистого питомца за ушком.

31

Слезы закончились. От слова совсем. Шмыгнув носом, Серафима поднялась на ноги и предприняла последнюю попытку выбраться.

Схватила стул из комнаты и кинула в окно, располагавшееся почти под самой крышей. Там очень тонкое стекло. Мало того, что он не долетел, так еще и сломалась ножка.

«Надо использовать крылья!» — догадалась ангел-хранитель.

Попыталась раскрыть свое белоснежное оперение. Один раз вздернула плечи, второй… ничего! Абсолютно ничего не вышло.

— Отобрали! Сволочи! Они отобрали мои крылья! — одним движением Серафима смела все, что находилось на столе.

Что злоумышленников было несколько, даже не сомневалась. Кто такие «они» ангел не знала, но охотно обвиняла во всех грехах. И нутром чувствовала: здесь замешан Астарот.

— Неужели его доносу кто-то поверил, и меня отправили в тюрьму? Залечили рану, и без суда и следствия заперли в Адской петле. Даже не дождались, пока я приду в сознание! Вот тебе и справедливый Божий суд! — злосчастный стул окончательно разлетелся в щепки.

За ним полетели книги, вышивка и нитки. Еще гуашь. Пятна краски повсюду: на стенах, полу, покрывале. А каплевидные подтеки над кроватью профессиональный земной искусствовед признал бы достойным образцом современного абстракционизма. Но здесь не было никакого, даже самого посредственного искусствоведа. Как не было вообще никого, кто умел бы говорить или хотя бы дышать. Кроме Серафимы, разумеется.

— Как я это могла допустить? — ее голос уже охрип от громкого крика. — Разве нельзя было быть осторожней? Ну, вот, теперь Аня точно умрет. А, может, уже умерла. Еще неизвестно, сколько я лежала в отключке.

Вырванный клок светлых волос с головы, разодранный на мелкие части рисунок, разбросанные книги. Серафима сидела на полу среди этого хаоса полностью опустошенная и отчаявшаяся. Уверенная на сто процентов, что находится в Адской петле.

— И даже поговорить не с кем, — прошептала ангел и услышала тихие-тихие птичьи трели. Где-то здесь, в доме, а не за окном.

Этот звук для нее словно