Спасибо Уинн-Дикси - Кейт ДиКамилло

— Нет, мэм.

— Вы грабитель?

— Нет, мэм. — Отис сосал конфету и смотрел на острые носки своих сапог.

— Ладно, можете не рассказывать… Но просто интересно.

— Я не опасен, — произнес Отис. — Тебе нечего бояться. Я одинокий, но не опасный.

— Понятно, — кивнула я и пошла в чулан за шваброй. А когда вернулась, Отис стоял на том же месте и по-прежнему смотрел в пол.

— Во всем виновата музыка, — сказал он.

— В чем она виновата?

— В том, что я угодил в тюрьму. Из-за музыки.

— И как же это случилось?

— Я все дни напролет играл на гитаре. Иногда играл на улице, и люди бросали мне деньги. Играл-то я не ради денег. Просто музыка становится лучше, если ее кто-то слушает. Но однажды приехала полиция. И мне велели больше не играть. Они объясняли мне, что я нарушаю закон, а я все играл. Ни на минуту не перестал. Ну они и рассвирепели. Хотели наручники на меня надеть. — Он вздохнул. — Мне это не понравилось. С этими наручниками на гитаре уже не поиграешь.

— И что было дальше?

— Я ударил, — прошептал Отис.

— Вы побили полицейских?

— Ударил. Одного. Сбил с ног. И меня посадили в тюрьму. Посадили за решетку и отобрали гитару. А когда в конце концов отпустили, с меня взяли слово, что я больше никогда не буду играть на улице. — Он метнул на меня быстрый взгляд и снова уставился в пол. — Ну, вот я на улице и не играю. Только здесь. Для зверюшек. Гертруда — не попугаиха, а хозяйка магазина — сама предложила мне эту работу, когда прочитала обо мне в газете. Она сказала, что я могу играть здесь сколько душе угодно. Только для зверей.

— Вы и для меня играете. И для Уинн-Дикси. И для Плюшки-пампушки.

— Верно. Но вы же не на улице.

— Спасибо, Отис, — сказала я. — Хорошо, что вы мне все рассказали.

— Да что там… это не секрет.

Тут пришла Плюшка-пампушка, и я тоже дала «Ромбик Литтмуса». Только она сразу выплюнула и сказала, что ей невкусно.

— Такой вкус, будто у меня никогда не будет собачки.

В тот день я подметала медленно-медленно. Мне хотелось подольше побыть с Отисом. Чтобы ему не было одиноко.

Похоже, все люди на белом свете одиноки. Я вспомнила о маме. Я то и дело вспоминаю о ней… как будто залезаю кончиком языка в дырочку от только что вырванного зуба. Раз за разом мои мысли возвращаются к пустоте, которую может заполнить только мама.

Глава двадцатая

огда я рассказала Глории Свалк об Отисе — о том, за что его арестовали, — она начала хохотать, да так, что мне пришлось придерживать ее вставную челюсть, чтоб не выпала ненароком.

Посмеявшись вдоволь, она, наконец, вымолвила:

— Ну и ну… Вот тебе и опасный преступник!

— Он просто очень одинокий. И хочет не сам себе играть, а чтоб его кто-нибудь слушал.

Глория вытерла глаза подолом своего платья.

— Я все понимаю, дорогуша, все понимаю. Просто иногда жизнь до того печальна, что становится смешной.

— А знаете, что я еще узнала? — Мне разом вспомнились все печали, о которых я услышала за последние дни. — Помните, я рассказывала про девочку с кислым лицом? Про Аманду? Так вот, у нее в прошлом году братик утонул. Ему было всего пять лет. Как Плюшке-пампушке Томас.

Глория больше не улыбалась.

— Я слышала об этом, — кивнула она. — Слышала, что в городке утонул мальчик.

— Вот поэтому у Аманды такое лицо. Она горюет по брату.

— Очень возможно, — согласилась Глория.

— Выходит, каждый человек по кому-то горюет или скучает? Как я по маме?

— Хм… — Глория задумалась. Прикрыла глаза. — Мне иногда кажется, что у всего мира щемит сердце, — произнесла она, помолчав.

Я больше не могла думать обо всех этих бедах и горестях. Ведь им уже не поможешь. Поэтому я предложила:

— Хотите еще послушать «Унесенные ветром»?

— Конечно, — встрепенулась Глория. — Я целый день только того и жду. Интересно же узнать, что еще затеяла мисс Скарлетт.

Я раскрыла книгу и начала читать, но меня все мучили мысли об Отисе. Как же так? Почему ему запрещают играть на гитаре для людей? А в книге Скарлетт собиралась на пикник, где должна была быть музыка и еда. И тут мне пришла в голову одна мысль.

— Нам тоже надо так сделать, — сказала я и захлопнула книгу. Уинн-Дикси, дремавший под креслом Глории Свалк, тут же встрепенулся и начал озираться.

— Что сделать? — не поняла Глория.

— Позвать гостей. Мы позовем кучу гостей! И мисс Фрэнни Блок, и пастора, и Отиса, и Отис поиграет нам на гитаре. Мы и Плюшку-пампушку позовем. Она любит музыку слушать.

— А «мы» — это кто? — спросила Глория.

— Мы — это мы с вами. Приготовим какую-нибудь еду и пригласим гостей сюда, в сад.

— Хм… — Глория Свалк задумалась.

— Можно сделать бутерброды с арахисовым маслом и нарезать их такими маленькими треугольничками, чтобы выглядели покрасивее.

— Господи! Ну что ты говоришь? Думаешь, весь мир любит арахисовое масло, как мы с тобой и как эта собака?

— Ну, ладно. Можно сделать яичный салат и намазать его на бутерброды. Взрослым такое нравится.

— Ты умеешь делать яичный салат?

— Нет, мэм. У меня нет мамы, и таким вещам меня учить некому. Но вы-то наверняка знаете, как его делают. Вот я и научусь. Ну, пожалуйста.

— Что ж… — сказала Глория Свалк. Она положила ладонь на голову Уинн-Дикси. И улыбнулась. Я поняла, что она отвечает мне «да».

— Спасибо! — Я вскочила и бросилась ее обнимать. Очень крепко. Уинн-Дикси завилял хвостом и попытался протиснуться между нами. Он терпеть не мог оставаться в стороне, когда происходило что-то важное.

— У нас будет самый лучший пикник на свете, — сказала я Глории.

— Но ты должна дать мне слово, — предупредила Глория.

— Какое? Я любое слово дам!

— Ты пригласишь мальчишек Дьюбери.

— Данлепа и Стиви?

— Угу… И если ты этого не сделаешь, гости отменяются.

— Значит, это обязательно?

— Да, — твердо сказала Глория. — Обещай мне.

— Обещаю… — Вообще-то это условие мне совсем не нравилось. Но я дала обещание. Теперь никуда не деться.

И я начала звать гостей, не откладывая дела в долгий ящик. Сначала я пригласила пастора.

— Папа… — начала я.

— Что, Опал?

— Папа, мы с Уинн-Дикси и с Глорией Свалк решили позвать гостей.

— Что ж, — сказал пастор. — Дело хорошее. Желаю повеселиться.

— Папа, я тебе об этом рассказываю, потому что ты тоже приглашен.

— Вот как? — Пастор потер переносицу. — Понятно.

— Ты сможешь?

Он вздохнул.

— Почему бы нет? Не вижу причин отказываться.

Мисс Фрэнни Блок наша идея пришлась по душе сразу.

— В гости! — воскликнула она и захлопала в ладоши.

— Да, мэм. Это будет вроде барбекю в «Двенадцати дубах» из книги «Унесенные ветром». Только народу поменьше. И приготовим мы не мясо, а бутерброды с яичным салатом.

— Чудесно! — просияла мисс Фрэнни. А потом она кивнула на задние стеллажи библиотеки и, понизив голос, сказала: — Может, тебе и Аманду стоит пригласить?

— Она, наверно, не захочет, — возразила я. — Она ведь меня не очень-то любит.

— А ты пригласи, и посмотрим, что получится, — прошептала мисс Фрэнни.

Я прошла к задним стеллажам и самым-пресамым учтивым тоном, на какой только была способна, пригласила Аманду в гости. Она беспокойно оглянулась.

— В гости?

— Да. Я буду весьма польщена, если ты сможешь прийти.

Она воззрилась на меня, изумленно открыв рот.

— Ладно. То есть спасибо. Да. Я с удовольствием.

Ну и, наконец, надо было выполнять данное Глории обещание. И я пошла приглашать мальчишек Дьюбери.

— Я не собираюсь идти на сборище в ведьмин дом, — заявил Стиви.

Данлеп толкнул его локтем.

— Мы придем, — сказал он.

— Нет, не придем, — возразил Стиви. — Ведьма может нас живьем сварить. Бросит в старый колдовской котел — и дело с концом.

— Мне все равно, придете вы или нет. Просто я обещала вас пригласить, вот и приглашаю.

— Мы придем, обязательно, — сказал Данлеп. А потом кивнул мне и улыбнулся.

Плюшка-пампушка, когда я ее пригласила, страшно воодушевилась.

— А в каком цвете надо приходить? — спросила она.

— В любом.

— Ну что ты! Надо обязательно придумать для всех цвет. — Она сунула было палец в рот, но тут же снова вынула. — Или особую тему. Гостей иначе не зовут. А эта собачка там тоже будет? — Она крепко обняла Уинн-Дикси. Прямо стиснула совсем, так что у него, бедного, чуть глаза на лоб не вылезли.

— Уинн-Дикси? Конечно будет.

— Хорошо. А такую тему и можно объявить. Пусть у каждого гостя будут собачки.

— Мы подумаем, — пообещала я.