Ковпак - Теодор Гладков

К осени 1918 года под ударами красных партизан и революции в собственной стране армия оккупантов на Украине стала разваливаться. В ноябре в Германии произошла революция. Кайзер Вильгельм II отрекся от престола и бежал за границу. 13 ноября ВЦИК аннулировал кабальный Брест-Литовский договор. «Мир» насилия и грабежа под объединенными ударами германского и российского пролетариата пал, сбылось полностью предвидение Ленина о недолговечности Брест-Литовского договора.

Правительство РСФСР вступило в переговоры с Украинской директорией. Советская делегация предложила объединить усилия Советской России и Украины для изгнания с территории Украины оккупационных войск уже не существующей кайзеровской Германии и англо-французских интервентов. Кроме того, Советское правительство предложило директории заключить наступательный договор против белогвардейского генерала Краснова. Как и следовало ожидать, петлюровские политиканы начали играть в тайную дипломатию, чтобы за спиной украинских рабочих и крестьян продать Украину английским и французским империалистам. Маневры директории разгадали и делегаты РСФСР, и украинские трудящиеся. По призыву Временного рабоче-крестьянского правительства Украины развернулась вооруженная борьба против директории и оккупантов.

На помощь украинским трудящимся пришла Красная Армия. В январе 1919 года был освобожден Харьков. В тесном взаимодействии с украинскими частями и партизанами полки Красной Армии изгнали с Украины оккупантов, разбили войска украинской контрреволюции, погнали петлюровцев на запад и к Черному морю. После освобождения Киева в древней столице начало работать Советское правительство Украины.

Свою хоть и скромную, но достойную роль в этих исторических событиях сыграл и Котельвинский отряд красных партизан Ковпака — Бородая. Второй раз разошлись по домам бойцы Сидора Артемьевича, впервые вспахали и засеяли полученную от Советской власти землю. Но убрать урожай им не довелось. На этот раз помешал генерал Деникин. Жарким летом 1919 года покатился с юга неодолимый, казалось бы, вал офицерских полков и дивизий «Добровольческой армии». В эти-то дни и примчался в Котельву из недалекой Ахтырки тогдашний секретарь уездного комитета партии Подвальный, спешно собрал членов Котельвинского ревкома. Разговор был коротким и деловым. Расспросив о местных делах и узнав, что Котельвинский отряд готовится оставить родные места, Подвальный заявил, что действия командиров одобряет, о положении осведомлен и потому предлагает создать в отряде большевистскую партийную организацию.

Ковпак, Бородай, все ревкомовцы были глубоко взволнованы, да и как могло быть иначе: им предлагали вступить в партию большевиков, в партию товарища Ленина!

Комиссар Бородай встал, переборол волнение. Сказал коротко:

— Другой дороги, кроме как с партией, у нас нет. Не осрамимся, товарищ секретарь, не сомневайтесь!

Подвальный улыбнулся — он и не сомневался. Бородай между тем повернулся к Ковпаку, сказал уважительно:

— Ты, Сидор, наш командир, тебе, значит, первому и честь эта!

Один за другим следом за Ковпаком кладут на стол заявления Бородай, Гнилосыр, Тягнирядно, Ландар. Подвальный пожимает крепко руку каждому.

— Поздравляю, товарищ! Служи партии и революции!

Тут же новосозданная Котельвинская партийная ячейка избрала своего первого секретаря. Им стал Гнилосыр. Через несколько дней Ковпак и Бородай увели отряд из Котельвы. На марше их нагнал посланец уездного комитета партии и вручил новопринятым коммунистам членские билеты РКП (б). Произошло это знаменательное в жизни Сидора Ковпака событие 29 мая 1919 года.

…В Ахтырке котельвинцы встретились с группой партизанских отрядов, объединенных под командованием Александра Пархоменко. Совместно стали пробиваться с боями на север. Путь был трудный, ежедневно приходилось вступать в ожесточенные схватки с золотопогонниками. Прорвались! Вышли к Туле. Здесь, в славном городе русских оружейников, спешно формировались новые части Красной Армии. В одну из них и влился Котельвинский отряд, однако без своего командира: свалился Ковпак в горячечном сыпняке. Беспамятного партизана уложили на полку санитарного поезда, следовавшего в далекий Саратов, где начинал он когда-то солдатскую службу.

Вышел Сидор из военного госпиталя — кожа да кости. Вышел и сразу же в Саратовский губком партии. Глянули на него губкомовцы и сказали: никаких дел для тебя, дорогой товарищ, пока нет и быть не может, кроме отдыха и поправки.

Не привык Ковпак просить за себя, не в его характере такое, а тут чуть не взмолился:

— Все понимаю, товарищи! И как раз потому прошу: не держите меня! Отдохну и поправлюсь на фронте. Верьте слову!.. Я знаю себя.

Убедил губкомовцев упрямый партизан, и вот он уже в Уральске. В знаменитой 25-й дивизии Василия Ивановича Чапаева.

Должно быть, губкомовцы все-таки дали знать в дивизию, что прибывающий к ним новый чапаевец после тифа еле на ногах держится, так как назначение здесь Ковпаку дали не в разведку или строевую роту, а заместителем к Дьяконову — командиру оружейно-трофейной команды. Поначалу Сидор чертыхался — должность свою воспринял как самую что ни на есть «обозную». Но только поначалу…

Действительность преподнесла Сидору очередной, крепко запомнившийся урок, а именно: на войне «мирных» должностей не бывает, если только, конечно, человек на должности воюет, а не рассматривает ее как «теплое местечко». Но в Чапаевской дивизии об этом и речи быть не могло… Она действовала в составе армии под командованием Михаила Васильевича Фрунзе, сдерживавшей натиск главной надежды всей внутренней и внешней контрреволюции — до зубов вооруженных полчищ «черного адмирала» Колчака, провозгласившего себя «верховным правителем России». Здесь, на Восточном фронте, решалась в девятнадцатом году судьба революции, судьба Советской России.

Обязанности Ковпака укладывались в несколько слов: обеспечивать дивизию оружием и боеприпасами из «местных» ресурсов. Логика была жестокая: винтовка, которая не попадала в руки красного бойца, доставалась врагу, у которого к тому же и так было преимущество в вооружении. Отсюда и железное правило команды: за кем бы ни осталось поле боя, все оружие и боеприпасы убитых и раненых должны принадлежать чапаевцам! Подчиняясь этому незыблемому правилу, бойцы команды подчас жертвовали и собственной жизнью.

У чапаевских боеснабженцев был еще один источник получения оружия: им (особенно стрелковым и холодным) во множестве владело уральское казачество, в основном — кулачье.

Изымать оружие у лампасников, привычных к винтовке и шашке чуть не с пеленок, было делом и трудным, и опасным. Люто ненавидели Советскую власть и только ждали своего часа не одни богатые казаки: однажды Ковпак и его бойцы вынесли 100 винтовок, 2 английских пулемета, 500 ручных гранат и 10 тысяч патронов из… алтаря действующей церкви! На ехидный вопрос Сидора, для молений во имя какой богоматери потребны скорострельные «льюисы», святой отец так ничего вразумительного и не ответил.