Бамс! - Анатолий Цирульников

— И то правда, запамятовала. — И пошла, ковыляя, баню топить.

Ну, тут уж и Ёжка появилась с подарками ко дню рождения бабушки, которой исполнилось две тысячи лет.

— А что она Бабе-яге подарила? — поинтересовалась Юля.

— Сапоги-скороходы для плохой погоды и походную скатерть-самобранку. Она сворачивается, как носовой платок, очень удобно.

— В общем, — продолжает папа, — вернулась Баба-яга и обомлела, застыла на пороге. Бросились обниматься. Ну, тут уж совсем другое дело, друзья внучки — ее друзья.

— Баба-яга их не съест? — на всякий случай уточняет четырехлетняя Юля.

— Нет, какое там. Пошел дым коромыслом, пир на весь мир.

Юля, правда, не знает, что подают на стол во время пира. Ее любимая еда довольно проста — сырок «Дружба» да чай с печеньем, а ничего такого она еще не пробовала. Разве что на праздник бабушкины пирожки с капустой и яблоками. Поэтому на скатерти-самобранке появляется то, что она знает. И сказочник не уверен, правильно ли это. Может быть, надо будить фантазию дарами заморскими?

Впрочем, не это главное.

Главное, чтобы в избушке было тепло и весело и все пили чай с неизменными бабушкиными пирожками, а к вечеру и Мама-яга вернулась домой с работы (жаль, папа все никак не явится из командировки). А может, и он вернется когда-нибудь, и они усядутся вместе за одним столом — в лесу, на краю болота, в избушке у Бабы-яги… Что еще нужно для счастья? Вьется из трубы дымок, бежит, петляя, лесная дорожка, и скоро по ней, если только глазки не закроются и не уснут, пойдет неутомимая Красная Шапочка…

А знаете ли вы, кто сочинил эту сказку?

Имена первых сказочников покрыты туманом.

Сюжет о девочке, обманутой волком, был широко известен во Франции и Италии со Средних веков. Так утверждают Д. Зипс, Р. Дарнтон, Г. Гестнер. В первоначальных фольклорных записях история напоминает современный триллер, фильм ужасов. Мать посылает дочь (никакой красной шапочки у нее на голове еще нет) к бабушке, с молоком и хлебом. Девочка встречает Волка, рассказывает ему, куда идет. Волк обманывает ее. Убивает бабушку, затем (как говорится, детям до шестнадцати лет слушать не разрешается) приготавливает из ее тела еду, из крови — напиток, одевается в бабушкину одежду и ложится в ее постель. Когда девочка приходит, волк предлагает ей поесть. Бабушкина кошка пытается предупредить девочку, что та съедает останки бабушки, но волк кидает в кошку деревянным башмаком и убивает ее. Потом убеждает гостью раздеться и лечь рядом с ним, бросив свою одежду в огонь. Улегшись, рядом с волком, девочка спрашивает, почему у него такие широкие плечи, длинные ногти, большие зубы. На последний вопрос волк отвечает известно что и съедает девочку.

Никаких дровосеков, охотников, обеспечивающих счастливый финал, в средневековой сказке нет.

Конец страшен, как в жизни.

Хотя в некоторых редких версиях, утверждают исследователи, девочка при помощи хитрости убегает от волка.

Это замечание для нас очень важно. Из него следует, что в давней истории существует побочная линия, «культурное ответвление», по которому, сами того не зная, пошли мы с нашими наивными историями про Ёжку с ее дружной компанией и вечно обманутого волка. Справедливости ради, заметим, что он оказывался в дураках и в более известных публике произведениях: в голливудских комедийных короткометражках 40-х годов прошлого века, мультфильме «Петя и Красная Шапочка» (СССР, 1958), не говоря уж о легендарном «Ну, погоди!». Отсюда следует, что побочная линия, ответвление не менее плодотворна, чем прямая.

Но вернемся к стволу сказки.

Средневековую историю подправили несколько авторов.

Первым был Шарль Перро (1628–1703). Сын судьи Парижского парламента. В детстве и отрочестве — типичный отличник. За время учебы ни он, ни его братья не ни разу были биты розгами. Случай по тем временам совершенно исключительный. Колледж, частные уроки права, диплом юриста и весьма успешная карьера адвоката. Перро неуклонно продвигается вверх. Он и первый приказчик министра финансов Франции, и важный сановник, и член Французской академии, автор словаря французского языка и серьезных трудов, вроде поэмы «Век Людовика Великого»…

Серьезный человек.

Но у каждого свои слабости.

В 1697 году Перро неожиданно публикует под именем своего юного сына (П. Дарманкура) сборник под названием «Сказки матушки гусыни, или Истории и сказки былых времен с поучением». Там все известные нам с детства истории: «Золушка», «Кот в сапогах», «Синяя Борода»… Некоторые полагают, что обработанные им народные сказки Перро услышал от кормилицы сына, как Пушкин от своей няни Арины Родионовны.

Что толкнуло государственного мужа на столь несерьезные занятия? Был ли «бамс!», заставивший академика «впасть в детство», биографы не указывают. Но известно, что рождение Шарля Перро как сказочника произошло как раз в то время, когда в высшем французском обществе возникла мода на сказки. Их чтение и слушание становится распространенным среди светских людей увлечением. Некоторые предпочитают философские сказки, другие — старинные, дошедшие в пересказе бабушек и нянюшек. Литераторы, стремясь удовлетворить эти запросы, записывают сказки, обрабатывая знакомые им с детства сюжеты, и устная сказочная традиция постепенно переходит в письменную.

(Не так ли в реку детской литературы втекают речки и ручейки тех из нас, кто рассказывает сказки на ночь?)

Шарль Перро обрабатывает сюжет с девочкой и волком. Из сказки исчезают жуткие подробности. Героиня уже не просто девочка, одетая неизвестно во что, а маленькая крестьянка в красной шапочке, вернее, красном «шапероне» (оригинальное название сказки — «Le Petit Chaperon Rouge», то есть «Красный Шаперончик»). Шапероном в разное время называли разные головные уборы. С XII до XV в. это был капюшон с длинным шлыком («хвостом») и короткой пелериной, закрывающей плечи; носили его феодалы и горожане, и мужчины, и женщины. С XVI до первой половины XVII в. (то есть практически во времена Перро) так назывался особый чепчик, который носили обеспеченные горожанки. На момент написания сказки он уже вышел из моды, но все еще оставался чересчур роскошным для крестьянской девочки. Да и красный цвет в те времена считался слишком ярким для низших сословий. Все это делает невинный на наш взгляд головной убор просто вызывающим. И героиня сказки, которая не только не стеснялась его надевать, но и носила его, не снимая, современникам Перро должна была казаться как минимум нескромной. Так в сказку вводится нравоучительный смысл: девочка поплатилась за то, что нарушила приличия. Конечно, ношение «красного шаперончика» — не единственный ее проступок. Еще хуже то, что она решилась поддержать разговор с волком, а не бросилась от него наутек. Недопустимо вольное поведение, по тем временам. Неслучайно заключающая сказку стихотворная мораль наставляет юных девиц опасаться соблазнителей:

Детишкам маленьким не без причин(А уж особенно девицам, красавицам и баловницам),В пути встречая всяческих мужчин,Нельзя речей коварных слушать, —Иначе волк их может скушать.

Вероятно, в том обществе это было актуально.

Следующее волшебное превращение сказки происходит сто лет спустя. На авансцене появляются братья Гримм, Якоб и Вильгельм. Универсальные умы своего времени, отцы и родоначальники немецкой филологии.

Почему среди сказочников так много образованных и даже ученых людей? Математики, филологи, интеллектуалы… Как это объяснить? Возможно, для сочинения на ходу, рассказывания ребенку увлекательной «абракадабры» нужно иметь недюжинную фантазию, хорошо развитую речь и немалую начитанность? А это, согласитесь, уже подразумевает некоторую образованность. Правда, и отец Андерсена, простой башмачник, увлеченно рассказывал сказки. Но все-таки настоящим сказочником стал не он, а его сын. Который, впрочем, как утверждают некоторые его биографы, до конца жизни делал грамматические ошибки.

Не получается измерить всех общим аршином.

Вернемся к братьям Гримм. Итак, они были учеными-филологами. Якоб — автор «Немецкой грамматики» и «Немецкой мифологии», работ, составивших эпоху в сравнительном языкознании. Вильгельм — кропотливый собиратель и комментатор народных преданий и героических саг, основатель сравнительной истории литературы. Как высок уровень, на котором работали братья Гримм, говорит уже то, что к сборнику их «Сказок» был издан отдельный том образцовых комментариев, дающий богатый материал для сравнения немецких сказочных сюжетов с французскими, итальянскими, испанскими, английскими, скандинавскими, славянскими…

Это были подлинные ученые-энциклопедисты. Братья-погодки, необычайно дружные. Когда один из них на время уехал в Париж, оба так тосковали, что решили никогда больше не разлучаться.