СОКОЛ и ЛАСТОЧКА - Борис Акунин

– Это азбука конспирации, мой милый. В таком деликатном деле нужно вести себя очень осторожно. Мы условились, что во время плавания общаться не будем, но постараемся держать друг друга в поле зрения. На всякий случай.

Магистр вдруг понял, что тёте всё это ужасно нравится, старушка наслаждается ситуацией. Таинственностью, дурацкой конспирацией, собственной значимостью и почтением, которым компаньоны окружают мнимую обладательницу «ключа».

– Это придумал мистер Делони, он человек опытный, – продолжила Синтия. – Он сказал, что если мы будем общаться, то вряд ли удержимся от обсуждения волнующей нас темы. А на корабле полно народу, вечно кто-то крутится рядом. Могут подслушать. Кроме того, из-за нынешнего террористического психоза служба безопасности наверняка понатыкала «жучков» в самых неожиданных местах. Знаешь, что такое «жучок»? Мистер Делони говорит, что эти люди имеют право установить прослушивание даже в каюте, если пассажир ведёт себя подозрительно. А чёрт его знает, этого Тидбита, кто ему покажется подозрительным. Ты же видел этого идиота, который посмел усомниться в твоём титуле!

– Установка прослушивания без санкции суда или хотя бы прокурора невозможна. Вы с мистером Делони насмотрелись шпионских фильмов.

– Деточка, – с жалостью посмотрела на него тётя. – У вас в России это, наверное, невозможно. Но Англия – полицейское государство. Делают, что хотят!

Эту реплику Фандорин оставил без комментариев. Он подумал ещё. Спросил:

– А почему Делони глядит на вас волком? И второй, как его, мистер Миньон, тоже посматривает с явной враждебностью. Неужели вы не заметили?

Она усмехнулась.

– Ещё бы им не злиться. Им ужасно не понравилось, что меня сопровождает мужчина двухметрового роста. Согласно контракту, я не имею права посвящать в тайну «третьих лиц», даже родственников. Не имею права передавать свою долю сокровища по наследству. Если кто-то из партнёров умрёт в процессе поисков, его доля будет поделена между остальными.

– Очень странное условие! – воскликнул Николас.

– Они оба твёрдо на этом стояли. Пришлось уступить. Зато в качестве компромисса согласились повысить мою долю с одной трети до сорока процентов. Ерунда, что со мной случится? У меня давление сто тридцать на девяносто, я ещё их обоих переживу.

Нечего и говорить, что Фандорину, имевшему в подобных делах куда больше опыта, эта деталь совсем не понравилась. Он всё больше хмурился.

– Ну хорошо. Завтра мы прибудем в Форт-де-Франс, оттуда, вероятно, отправимся на остров Сент-Морис, и там выяснится, что никакого ключа у вас нет.

– У нас, – поправила тётя. – Если ты не сумеешь разгадать код, мы действительно попадём в неловкую ситуацию. Но, во-первых, я в тебя верю. А во-вторых, что они мне сделают? Я дама, к тому же меня сопровождаешь ты. И потом, они цивилизованные люди.

Вспомнив хвастливые рассказы мистера Делони, как круто обходился он с разными «сукиными сынами», Николас с сомнением покачал головой.

– Если у вас контракт, в нём наверняка есть параграф о злонамеренном введении деловых партнёров в заблуждение или что-нибудь подобное. Это чревато если не уголовным преследованием, то во всяком случае гражданским иском.

Но тётю это не испугало.

– Значит, ты тем более должен найти разгадку. Иначе компаньоны меня разорят и ты не получишь наследства, которого ждёт-не дождётся твоя жёнушка! – преспокойно заявила мисс Борсхед. – И нечего сверкать глазами, как доктор Живаго. Твоя жена была бы круглая дура и никудышная мать, если бы не думала о наследстве.

Он не нашёлся что возразить и лишь жалобно вздохнул:

– Ах, тётя, тётя, зачем вы ввязались в эту авантюру?

Она ответила серьёзно и грустно:

– Затем что я старая авантюристка, у которой никогда не было ни одной авантюры. Хорошо тебе, Ники, ты вечно попадаешь в какие-то приключения, занимаешься всякими интересными вещами, живёшь в интересной стране. А что было у меня? Выращивание цветов, коллекционирование фарфоровых молочников и раз в год поездка на скачки. За всю жизнь только четыре любовника, причём самый романтический – патологоанатом. На моих часах без пяти двенадцать, передвигаюсь я в инвалидном кресле, от будущего, сам понимаешь, мне ожидать нечего. Так неужто я могла отказаться от такого безумно интересного предприятия? – Её голос задрожал, но не от слёз, а от азарта. – Чёрта лысого! Я буду искать сокровище и найду его! А не найду, так хоть будет что вспоминать остаток дней.

После этого у Фандорина не хватило духа упрекнуть старую эгоистку, что она втравила племянника в мутную историю, ни о чём не предупредив. Николай Александрович выразился мягче:

– Вы могли бы сообщить условия задачи раньше. По крайней мере, было бы время подумать, провести какие-то изыскания.

Синтия виновато потупилась.

– Ты прав, деточка. Но я всё надеялась, что расшифрую код сама. В письме ведь сказано: «главное – считалка». Я вызубрила этот дурацкий стишок наизусть… Но сегодняшний случай в бассейне напугал меня. Если бы я свернула свою старую шею, то унесла бы ключ в могилу! – мелодраматично воскликнула она.

– Да никакой это не ключ! Рисунка-то нет! На одном «прыг-скок» далеко не ускачешь!

Но переспорить Синтию Борсхед ещё никому не удавалось.

– Раз Эпин написал, что ключ в считалке, значит, так оно и есть. И перестань мне перечить! Я уже всё решила. Раз я не смогла разгадать код, передаю права на сокровище тебе. – Она сделала широкий жест. – Договор будет переоформлен на твоё имя. Немедленно. После сегодняшнего инцидента, о котором наверняка уже говорит весь пароход, компаньоны не станут возражать. Их тоже не порадует, если старуха окочурится, никому не открыв своей тайны. Так что все эти сундуки с золотом и серебром – мой тебе подарок.

– Вот спасибо-то, – язвительно поблагодарил Ника. – А теперь послушайте, что я вам скажу, дражайшая тётушка…

В дверь позвонили.

– Поздно, – прервала Синтия племянника. – Пока ты неизвестно где шлялся, я протелефонировала мистеру Делони и мистеру Миньону. Велела им быть у меня в восемнадцать ноль-ноль для важного разговора. Это они. Ради Бога, не устраивай сцен. И не выдавай меня. Ты всё испортишь.

Не игрушки

Знакомиться пришлось заново, хотя мистеру Делони магистр в своё время был представлен, да и с французом при встречах хоть и молча, но раскланивался – как-никак ежевечерне виделись в казино.

Но теперь, конечно, он смотрел на них по-другому. Они тоже разглядывали его не украдкой, а в упор, с одинаково напряжёнными, недовольными лицами.

Выражение лица – единственное, чем эти двое были похожи. В остальном они являлись полной противоположностью друг другу.

Житель вольного острова Джерси был толст, круглолиц. С мясистым, улыбчивым ртом плохо сочетались часто помаргивающие глазки – взгляд их был ускользающ и недобр. Мистер Делони говорил басом, часто смеялся, много жестикулировал. Одевался так, будто не торговал автомобилями, а работал в шоу-бизнесе. Сейчас, например, он был в лазоревом блейзере с золотыми пуговицами, розовом шейном платке, белых брюках.

Мсье Миньон, напротив, держался строгих серо-серых тонов: тёмно-серый костюм, светло-серая рубашка, средне-серый в крапинку галстук. Того же оттенка были аккуратно расчёсанные седоватые волосы. Светлые, почти бесцветные глаза строго смотрели из-под скучных стальных очков. Одним словом, классический нотариус. Хоть тётя и сказала про него с типичной британской ужимкой «француз», ничего особенно французского в этой сушёной треске Николас не углядел. Манера говорить у Миньона была профессионально сдержанная, будто каждая фраза протоколировалась и могла быть использована против него. Английским он владел безукоризненно – основную часть его клиентов составляют британцы, которые любят покупать недвижимость в его родном городе Динаре. У нотариуса была странная привычка переводить то, что говорили собеседники, на юридический язык.

К примеру, прямо с порога Делони накинулся на Синтию:

– Вы с ума сошли, мисс Борсхед? Неужто вы думаете, что мы станем вести какие-то переговоры в присутствии вашего так называемого племянника? Пусть он выйдет!

Миньон немедленно присовокупил:

– Иными словами, согласно параграфу 14.3-d контракта, всякое обсуждение Предприятия в присутствии третьего лица является недопустимым.

– Тогда выйду я, – сказала тётя. – Теперь «третье лицо» это я. Слышали, что я сегодня чуть не отдала Богу душу? Возраст и состояние здоровья заставляют меня передать свои права племяннику – не «так называемому», мистер Делони, а самому настоящему. Знакомьтесь, джентльмены: сэр Николас Фандорин, ваш новый компаньон. Прошу любить и жаловать.

– Вот те на! – Делони почесал двойной подбородок.