Тургенев и Виардо. Я все еще люблю… - Елена Первушина

Лето я проведу в окрестностях Петербурга: буду охотиться с утра до вечера. Так хорошо целый день быть среди полей: там можно мечтать в свое удовольствие, а ведь вы знаете, что от природы я немного мечтатель. Кстати, об охоте – я надеюсь, что Виардо в этом сильно преуспел. Если мое письмо застанет его в Вене, передайте ему от меня тысячу добрых пожеланий и попросите его черкнуть мне пару слов, которые можно адресовать просто в Министерство внутренних дел на мое имя[10]. Я попросил Пиццолато сообщить мне, когда он будет в Вене, что у вас нового. Я хотел заглянуть в наши милые комнатки, но теперь там кто-то живет. Извините, что я говорю вам обо всем этом. Ho что поделаешь? Наш брат голодающий питается воспоминаниями.

Итак, прощайте или, лучше, до свиданья. Будьте счастливы. Право же, когда я обращаю к вам это слово, мне нечего к нему прибавить, ибо я говорю его от всего сердца и говорю его часто, потому что мне кажется, что такие пожелания должны исполняться. Прощайте же еще раз и позвольте пожать вам руку, как в былое время.

Ваш преданнейший друг И. Тургенев.

B последующие годы они регулярно переписывались. Всего Тургенев написал Полине более 500 писем. B 1846 году Полина снова приехала в Петербург, но выступать не смогла из-за болезни и спешно вернулась во Францию, в свое имение Куртавнель, где Тургенев уже гостил летом 1845 года и где писал первые рассказы будущих «Записок охотника». 12 февраля «Северная пчела» публикует «печальное известие» о том, что «любимица нашей публики г-жа Виардо-Гарция уже не будет петь в нынешний сезон. После ее бенефиса открылся у нее злокачественный кашель, называемый коклюшем, и медики решили, что единственное верное средство к исцелению этого опасного недуга есть перемена места, т. e. климата».

Я только что написал, милостивая государыня, деловое письмо вашей матушке, в котором точно передаю ей все, что здесь говорится и делается относительно будущего сезона. Вы сможете просмотреть его и судить сами. Я убежден наперед, что все вами сделанное будет хорошо; но должен вам сказать, что ваше отсутствие этой зимой (если оно произойдет, чего я пока еще не хочу допустить) опечалит многих. Бесконечно благодарен за вашу записку и за подробности об устройстве вашей комнаты; они помогут мне живее представить себе то, о чем я так часто размышляю… Надеюсь, что вы будете настолько добры, чтобы сообщить мне свое окончательное решение; оно очень важно для многих и во многих отношениях. Желаю вам от всего сердца самого лучшего настроения и вдохновения в связи с задуманным вами трудом; особенно желаю вам доброго здоровья, спокойствия и энергии. Что касается меня, то я со времени вашего отъезда веду очень спокойную жизнь; работал много и с достаточным успехом; небольшое сочинение, посылаемое вам с Соловым, было написано для того, чтобы послужить темой разговоров, которые должны были происходить этой зимой… вы увидите, как все это нескладно. Надеюсь, что вы осуществите этим летом свой план занятий и вообще все ваши планы (поезжайте непременно на морские купанья, если врачи посоветуют). Если вы не приедете зимой в Россию, я надеюсь, что буду иметь удовольствие встретить вас где-нибудь в Европе в будущем году, так как собираюсь туда отправиться.

Соловой сказал мне, что ваш муж купил вам лошадь; радуюсь за вас. Вспоминайте иногда обо мне во время прогулок близ Куртавнеля или когда вы будете входить в оранжерею. Через несколько дней я еду в деревню; может быть, поеду в Одессу, но, прежде чем отправиться в путь, я окончательно устрою свои дела, как я это решил ранее. Ich bin immer der selbe und werde es ewig bleibena[11]. У меня голова полна всяких планов (литературных), не знаю, что из них выйдет. Если позволите, я пошлю вам одно или два письма из деревни и из Одессы; в них я пущусь в описания. To, что я сообщаю вашей матушке по поводу вашего ангажемента и пр., – точный отголосок того, что говорится здесь. Можете рассчитывать на это и устроить свои дела соответственно. Приезжайте… Bo всяком случае, будьте добры сообщить мне свое решение. До свиданья, будьте здоровы и счастливы… приезжайте опять; вы здесь найдете все таким же, каким оставили. Прощайте еще раз; расскажите вашей доброй матушке, как я ей предан. Целую еще раз руки матери и дочери и остаюсь

Yours for ever[12] И. Тургенев.

B письмах он сообщает супругам о театральных и политических новостях, о своих уроках испанского языка, и вообще обо всем, что может быть им интересно. Так одно из своих писем из Лондона, полное рассуждений о слышанных там операх, Тургенев завершает таким образом: «Ах! дорогой Виардо, какую я здесь видел собаку! Как я ее купил бы, если б она не стоила 300 франков! И как уворовал бы, если б не был человеком более или менее добродетельным, или, вернее, если б мог это сделать! Ho память о ней я увожу с собой и сохраню до конца моих дней».

Иван Тургенев в возрасте 26 лет. Художник Луи Эжен Лами. 1844 г.

Он познакомился и сдружился с другими членами семьи Виардо, прежде всего – с ее матерью, которую глубоко уважал.

С.-Петербург, 21 окт. ст. ст. 1846.

Вот уже три дня, милостивая государыня, как я приехал в Петербург из деревни, где провел более пяти месяцев, и, зная, что вы в Берлине я не мог воспротивиться желанию написать вам. После того как я сблизился с вами и вашим мужем, я не могу примириться с мыслью, что опять стану для вас чужим, и я пишу вам в надежде, что вы не совсем забыли меня и что вы не без некоторого удовольствия получите весточку из города, где вас так любили и любят до сих пор… Благодаря любезности м-ль Лоры, которая соблаговолила сама ответить на мое письмо, я перестал быть в полном неведении относительно того, что вы делали в этом году; Соловой написал мне всего лишь одно письмецо. По-видимому, два письма, посланные мною после отъезда из Петербурга (одно на ваше имя, другое – на имя Виардо), не дошли до вас. Я не знаю, чем объяснить это, или, вернее, могу лишь догадываться. Лица, видевшие вас две недели тому назад в Берлине, говорили мне, что, как им показалось, здоровье ваше превосходно; вам нетрудно представить себе, что я был счастлив узнать об этом. Что касается Виардо, то я уверен, что родной воздух и охота его совершенно исцелили. Кстати, об охоте: можете сообщить ему, что в деревне я только этим и занимался и что его ружье получило там некоторую известность, во всяком случае, гораздо большую, чем сам пишущий эти строки охотник. Чтобы покончить с моей особой, сообщаю, что чувствую я себя очень хорошо, что все это время я провел как настоящий сельский житель и что в остальном я все тот же, ибо, к моему счастью или несчастью, я не умею меняться.