Домашняя работа. - Галина Гончарова

— Да…

Игрушки произвели впечатление своей… неприспособленностью. Несколько вырезанных из дерева поделок (кстати, подумать про лошадки — качалки, кубики с буквами для знати или купцов, деревянные головоломки, которые она вспомнит, Хельке передаст идею столяру, а тот развернется), пара тряпичных страшилок… м — да. Не наступило еще время мишек и зайчиков. Уютных и родных.

И Лиля, решив плюнуть на все, посвятила день малявке.

Надо же ее приручать?

Заодно и девочкам объясним за мягкую игрушку. А набивать можно сушеным мхом, соломой… да мало ли чем!

Письмо отцу написано, Ширви траванем ближе к ужину, с солдатами все решено, учителя отдохнут, а мы с Мирандой, Ирэной, Лидией и Марсией…

Кстати — изобрести нормальные ножницы! А то этими овечьими зарезаться легче, чем что‑то отрезать!

А к вечеру — к вечеру был готов первый слегка косорыленький и растрепанный мишка. С симпатичными глазками — пуговками (Хельке, громадное спасибо), таким же носиком и даже открывающимся ртом.

Лиля только головой качала. Она‑то могла сделать и лучше, и красивее, но и девочки и Миранда смотрели с таким восторгом!

Конечно, первый экземпляр достался девочке. А Лиля прикинула — и начала рисовать не бересте других зверюшек.

Мишки, кошки, зайчики — это же только начало. А есть еще крокодилы — тех вообще раз плюнуть сделать. И змеи. И куча всего… а набивать и гречневой шелухой можно. И безотходное производство — и подушка — антистресс.

Судя по горящим глазам девушек и восторженному личику Миранды, которая вцепилась в мишку только что не зубами — идея имела успех. Лиля подумала, что при правильном подходе — они таких зверушек смогут сотнями производить. А реализовывать… можно ведь для них и одежду шить. И украшения делать… Хельке придумает, как это подать… надо только написать эввиру.

Одним словом — к ужину Лиля и Миранда спускались уже лучшими подругами. Лиля прекрасно понимала, что Миранда еще далеко не укрощена, что у нее еще будут стычки с маленькой капризницей, но…

Главное — заинтересовать ребенка. А потом с ним будет намного меньше проблем.

— вы полагаете, это все коварство Мальдонаи?

Патер внимательно посмотрел на собеседника. Тот поежился, но ответил почти не думая — заранее готовился…

— разумеется! Женщина не предназначена для дел! Разве ее супруг мог дать ей хоть какие‑то поручения?

— Вы правы, дитя мое. Но это — графиня.

— Разве власть Альдоная не выше всех живущих?

— Да, выше…

Но про себя патер задумался.

Выше‑то выше. Но…

Вон, поди, поспорь со Львом Уэльстера! Решил один умный придворный альдон развод ему не дать. Назавтра же его на охоте собаки разорвали. Все всё понимают. Но доказать — никак.

И развод Гардвейг получил тут же…

Жить всем хотелось.

И здесь может быть то же самое.

С одной стороны — жаль что не прошла его затея. С другой же… Джес Иртон — мужчина серьезный. И в стычках на границе себя показал. Если эта коровища не врала — связываться себе дороже. Вывезут в море — и притопят на неглубоком месте.

Так что… да немного обидно. Но жизнь все равно дороже.

Графиня, дочь крупного кораблестроителя, плюс муж Лилиан Иртон с королем на короткой ноге, чуть ли не королевский племянник… нет, лучше уж не связываться. Слишком основание зыбкое…

Собаки и охоты везде есть…

Божественное — да, это хорошо. Но мирские власти тоже забывать не грех. Кушать‑то хочется.

Впрочем, есть хороший способ выяснить правду. А именно — отписать Джерисону Иртону про подвиги его жены. И посмотреть, что он ответит.

Оба беседующих не заметили тихого храмового служку, который шмыгнул за алтарем словно мышь. А вот служка услышал все, что хотел.

И торопился доложить своему хозяину.

— за что Альдонай наказал меня таким сыном — недоумком?!

Достопочтенный Торий Авермаль с отвращением смотрел на Дария.

— Ты хоть понимаешь, кретин, что ты наделал?!

— что именно?! — искренне удивился Дарий.

— ты зачем поперся к патеру со своими глупостями?!

Дарий закусил губу. Откуда отец знает?!

— Я…

— Молчи идиот! Я тут не жалею сил, чтобы графиня Иртон стала относиться ко мне лучше, а он пытается записать ее в шильды! Недоделок! Тупица!

— да шильда она и есть! А то кто ж еще! — вякнул Дарий.

И был награжден увесистой затрещиной.

— Болван! То, что женщина умна — не означает ее принадлежности к шильдам. А она далеко не дура. И цену себе знает. Если с ней сотрудничать — мы можем много получить.

— Да что она…

Торий закатил глаза. И заговорил медленно и холодно.

— Если ты. Еще раз. Хоть слово дурное по графиню скажешь. Я тебя. Из дома выгоню!

— отец?!

Дарий был искренне шокирован. Нет, всем же ясно — женщина это что‑то вроде мебели. И своего ума у нее просто нету. Она создана для того, чтобы продолжать род. Сосуд для семени. И все. Ну еще готовить, шить, стирать может. Но ожидать от нее ума?

Женщины коварны, похотливы, лживы, глупы — и ими может пользоваться Мальдоная. И не боле того. Почему отец так злится?

— сотрудничество с Лилиан Иртон может принести хорошие деньги. Она умная женщина. Таких единицы. И я не хочу, чтобы ты развалил то, что только начинает созревать.

Обругав сына, запретив ему все действия против Лилиан Иртон — и профилактически выпоров на конюшне, Торий Авермаль отправился к эввиру в гости.

Как ни странно, ему нравился Хельке Лейтц.

Эввир был неглуп, практичен, понимал свою выгоду… то, что Торий знал и в себе. А сейчас их объединяло и общее дело.

— моя племянник скоро поедет к графине, — Хельке угощал гостя настоем трав, который посоветовала делать та же графиня. Душмяница, ползунок, лиловый цвет…[1] получалось вкусно, особенно с медом.

— отлично. Передайте ей от меня поклон.

— обязательно, господин барон.

— Торий. Просто Торий, компаньон…

— Не смею спорить с благородным господином, — улыбка Хельке была исполнена ехидства.

Торий ответил похожим оскалом.

— Ты? Ты — смеешь.

— Достопочтенный…

Мужчины весело переглядывались.

— Хельке, у нас есть небольшая проблема…

Патер запечатал письмо и отдал посыльному.

Так‑то ваше сиятельство.

Знает ли ваш муж про ваши выходки?

Теперь — точно узнает.

Но будет ли в восторге?

А утром его навестил достопочтенный Торий Авермаль.

— Патер Лейдер, мое почтение…

— Благословен будь, дитя Света…

Покончив с обязательными формальностями, мужчины перешли к делу. Патер указал барону на стул, тот уселся и поставил перед собой небольшую шкатулку.