Король Призраков - Роберт Сальваторе

И в эти непростые времена, когда во всем мире стали происходить сбои в магической системе, глаза Кэддерли горели не страхом, а, скорее, любопытством. Кэддерли навсегда остался студентом, его ум не лишился пытливости, и он не мог бояться того, что еще не было изучено.

Он просто хотел это понять.

— Добро пожаловать, добро пожаловать! — приветствовал он однажды ярким утром троих посетителей в одеяниях друидов.

— Полагаю, перед нами молодой Бонадьюс, — сказал один из гостей, седобородый старец.

— Не такой уж и молодой, — признался Кэддерли.

— Много лет назад я был знаком с твоим отцом, — сообщил друид. — Могу я надеяться на гостеприимство в это неспокойное время?

Кэддерли посмотрел на него с некоторым любопытством.

— Но ведь Кэддерли жив, я полагаю?

— О да, — ответил Кэддерли, потом усмехнулся. — А ты Клео, не так ли?

— А, твой отец рассказывал тебе… обо мне… — обрадовался друид, но в тот же момент удивленно ахнул. — К-Кэддерли? Это ты?

— А я уж подумал, что ты пропал в наступающем хаосе, старый дружище! — воскликнул Кэддерли.

— Но как же это может быть?.. — Клео не скрывал своего удивления.

— Так ты не погиб? — спросил моложавый жрец. — Конечно, не погиб, ведь ты же стоишь здесь передо мной!

— Я долгие годы странствовал в обличье черепахи, — объяснил Клео. — Безумие настигло меня в теле самого любимого животного. Но как ты можешь быть Кэддерли? Я слышал о его детях, которым примерно столько же лет…

В это время к жрецу подошел молодой человек, очень похожий на Кэддерли, с такими же необычными, миндалевидными глазами.

— А вот и один из них, — ответил Кэддерли, жестом подзывая сына. — Мой старший сын Тимберли.

— Который выглядит старше, чем ты, — сухо заметил Клео.

— Это длинная и запутанная история, — сказал Кэддерли. — И она связана с этим местом, с Храмом Парящего Духа.

— Отец, тебя ждут в обсерватории, — сообщил Тимберли, вежливо поклонившись гостям. — Приверженцы Гонда опять настаивают на своем превосходстве, заявляя, что технические приспособления сильнее магии.

— И обе стороны, несомненно, ожидают, что я займу их позицию.

Тимберли пожал плечами, а Кэддерли тяжело вздохнул.

— Дружище, — обратился он к Клео, — я бы хотел подольше с тобой поговорить, чтобы восполнить все пробелы.

— Могу рассказать тебе о жизни черепахи, — невозмутимо ответил Клео, сдерживая улыбку.

— В наше время в Храме Парящего Духа существует множество точек зрения и мало согласия, — пояснил Кэддерли. — И конечно, все немного нервничают.

— Тому есть веские причины, — заметил один из друидов.

— И отыскать их — наша главная цель, — сказал Кэддерли. — Что ж, входите, друзья, мы вам рады. У нас много еды, а разговоров еще больше. Не стесняйтесь, добавьте и ваши суждения.

Друиды переглянулись, и двое одобрительно кивнули Клео.

— Я же говорил, что так и будет, — сказал Клео. — Последователи Денира всегда считались самыми разумными среди жрецов.

Он повернулся к Кэддерли, а тот, поклонившись, приветливо улыбнулся и ушел.

— Видишь? — обратился Кэддерли к сыну, когда друиды вошли в Храм Парящего Духа. — Я всегда тебе говорил, что способен рассуждать разумно.

Он похлопал Тимберли по спине и зашагал вслед за друидами.

— И каждый раз при этом мама шепчет мне на ухо, что твоя рассудительность в первую очередь обусловлена твоими желаниями, — добавил Тимберли.

Кэддерли остановился на полушаге и притворился, что падает. А затем, не оглядываясь, рассмеялся и продолжил свой путь.

Тимберли обогнул здание и свернул к южной стене, в обширный сад, где должен был встретиться со своей сестрой-близнецом Ханалейсой. Этим утром они договорились сходить в Кэррадун, маленький городок на берегу озера Импреск, находящийся в дне пути от Храма Парящего Духа. Подойдя к ограде сада, Тимберли улыбнулся еще шире, когда увидел сестру в обществе своего любимого дядюшки.

Зеленобородый дворф подпрыгивал возле грядки с недавно посаженными семенами, выкрикивая слова ободрения и размахивая руками, одна из которых была обрублена по локоть. Точь-в-точь как птица, которая пытается взлететь против сильного ветра. Этот дворф, Пайкел Валуноплечий, разительно отличался от своих соплеменников тем, что выбрал для себя путь друида, и по этой, а также многим другим причинам стал любимцем Тимберли.

Ханалейса Мопассант Бонадьюс была как две капли воды похожа на свою мать Данику в молодости — с такими же соломенными волосами и темно-карими, как и у Тимберли, глазами. Она подняла взгляд от ряда новых сеянцев и приветливо улыбнулась брату; манипуляции Пайкела явно забавляли ее ничуть не меньше, чем Тимберли.

— Дядюшка Пайкел говорит, что растения будут крупнее, чем обычно, — сказала Ханалейса, когда Тимберли миновал ворота сада.

— Эва! — взревел Пайкел, и Тимберли убедился, что дворф выучил новое слово.

— Но я думал, что боги не слушают его, — заметил Тимберли, на что Пайкел отреагировал протяжным «О-о-о-о!» и строго помахал пальцем.

— Верь, братец, — ответила Ханалейса. — Дядюшка Пайкел знает, что делает.

— Хи-хи-хи, — откликнулся дворф.

— Нас ждет Кэррадун, — напомнил Тимберли.

— А где Рори? — спросила Ханалейса, имея в виду их младшего семнадцатилетнего брата Рорика.

— Наверное, где-то с толпой жрецов обсуждает целостность магических нитей, что управляют миром. Я думаю, после того, как закончится этот странный период, не меньше десятка могущественных волшебников захотят стать его наставниками.

Ханалейса кивнула. Она, как и Тимберли, прекрасно знала о способности и желании младшего брата ввязываться во все дебаты. Девушка отряхнула пыль с коленей и похлопала ладонями, чтобы очистить их от прилипших комочков земли.

— Веди, — сказала она брату. — Дядюшка Пайкел не даст моему саду засохнуть, верно?

— Доо-да! — торжествующе воскликнул Пайкел и пустился в танец дождя… или танец солнца… или танец плодородия, или еще в какой-то танец.

Покидая своего дядюшку, близнецы Бонадьюс искренне улыбнулись ему, как делали всегда, с самого детства.

Женщина плотно прижалась к циновке лбом и ладонями, потом подняла ноги перпендикулярно туловищу, плавно развела их в стороны, затем снова свела вместе, подняла вверх и так же плавно вытянулась в безукоризненной стойке на голове.

Она не нарушила дыхания, ни на волос не отклонилась от вертикального положения, когда сильнее уперлась ладонями в пол и медленно поднялась в стойку на руках. Даника двигалась так плавно, словно выполняла упражнения под водой или гравитация отступала перед ее медитативной сосредоточенностью. Более того, когда женщина все так же легко поднялась с ладоней на пальцы, со стороны могло показаться, будто ее тянула вверх невидимая нить.