Кризис жанра - Марина Серова

«Нельзя так нельзя».

Легкость, с которой он отступил, навела меня на мысль, что он непременно использует свою идею, когда пошлет сообщение в УВД, не докладывая, естественно, мне. Ну и черт с ним. Я набрала в сообщении данные машины бандитов и переслала его Юзеру.

«К завтрашнему вечеру и машину, и наших молодцев не пропустит ни один патруль», — написал в ответ Юзер.

Только я выключила компьютер, как тут же ожил телефон. Звонила Агеева.

— Ваш племянник жив, здоров, хорошо питается, — со вздохом произнесла я, вспоминая суп и гречку. — Еще он много рисует. Да, чуть не забыла. Рашида выгнать не удалось, так как он прописан в квартире. Он мне даже паспорт показал с пропиской.

— Вот прохвост! Когда он успел? — удивленно воскликнула Агеева. — Я вообще-то звоню, чтобы сообщить, что завтра состоится свадьба сына Ивана, Артема. Иван лично просил привезти Александра, будто все родственники хотят его видеть и не мыслят без него торжества.

— Вам не показалось это странным? — спросила я. — Что, они все так его полюбили? Уж не из-за денег ли?

— Я все прекрасно понимаю, но не хочу идти на обострение конфликта, — ответила Агеева. — Своими реверансами они все равно ничего не добьются. Александр недолюбливает Ивана, так как тот однажды ударил его за какие-то детские шалости, разбил ему нос до крови. Александр тогда ужасно испугался и даже теперь сторонится Ивана.

— Ладно, дело ваше, — согласилась я.

— Подъезжайте к половине двенадцатого, — велела Агеева.

— По некоторым соображениям, которые потом вам изложу, я приеду часам к десяти, — ответила я.

— Ну ладно, — проговорила Агеева, заинтригованная. — Что, какая-то страшная тайна?

— Да, — отрезала я, — до свидания. — И отключила сотовый.

Часы на тумбочке показывали одиннадцать двадцать. День выдался непростым, и меня уже клонило в сон. Перед тем как лечь, я решила проверить Александра. Тот, как всегда, рисовал. В углу комнаты я заметила картонную коробку из-под телевизора, забитую старыми игрушками. На виду торчал большой плюшевый Чебурашка, из-под него выглядывали пластмассовые гномы, а сбоку виднелся распотрошенный в ходе какой-то игры мишка и безногая кукла. Куски ваты из внутренностей медведя валялись рядом с коробкой. Александр, видно, до сих пор в них играл, а потом аккуратно складывал обратно.

— Спать не собираешься? — спросила я у него. Сосредоточенный и напряженный, он вздрогнул и поднял голову.

— Женя, я еще немного порисую и в кровать, — молящим голосом проговорил Александр.

— Хорошо, рисуй, только недолго, — пожала я плечами, обошла столик, взяла один из его альбомов. — Саша, ты не против, если я посмотрю?

— Смотрите, — глухо отозвался он.

Я открыла обложку, и с первого листа на меня уставился какой-то трехликий монстр с изломанным телом, вывернутыми ногами и кровью, стекающей из оскаленных пастей. Рисовал Александр в целом неплохо, но сюжет был выбран не совсем удачный. Особенно хорошо у него получились глаза чудовища. Непостижимым образом с помощью обычного цветного карандаша Александр наделил их осмысленным выражением нечеловеческой тоски, будто чудовище испытывало муку, недоступную людскому разуму. Картинка оставила после себя неприятное впечатление. «Но, может быть, другие будут лучше?» — сказала я себе, переворачивая лист. На следующем листе некие существа, напоминающие оборотней, разрывали на части орущего человека. Картинка обильно пестрела красными тонами. Я быстро перевернула ее, но на другой стороне было еще хуже. Маньяк, только что распиливший женщину на части, держал в одной руке отрезанную голову, в другой — бензопилу. Разрезанное пополам туловище валялось у его ног. Стремясь к достоверности, Александр изобразил даже вывалившиеся из живота жертвы кишки. Шокированная зловещим творчеством недоразвитого художника, я стала быстро перелистывать альбомные страницы. Каждая последующая картинка была чудовищнее предыдущей. Сплошная кровавая мясорубка — отрезанные конечности и невообразимые чудовища. Психически нормальный человек такого точно не нарисует!

— Откуда ты это все берешь? — осторожно спросила я у Александра, показывая альбом. — Я имею в виду чудовищ, трупы…

— Это мне снится. Утром встаю и рисую. Меня мама научила. Она сказала, что если чудовище нарисовать, то оно уже ничего не сможет тебе сделать.

— Интересная теория. — Я положила альбом и заглянула Александру через плечо. То, что я увидела, шокировало меня еще больше, чем прежние рисунки. На альбомном листе формата А-3 было изображена повешенная женщина. Она висела на люстре, а женщина с крылышками, как у эльфа из сказки, и мужчина в рясе с худым бледным лицом держали повешенную за ноги. Лица этих непонятных существ были обращены к зрителю. Женщина-эльф улыбалась, а лицо человека в рясе напоминало череп с черными провалами вместо глаз.

— А кого ты сейчас рисуешь? — спросила я, и голос предательски дрогнул. Еще до того, как Александр открыл рот, я уже знала ответ на свой вопрос.

— Это моя мама, — указал он на повешенную. — Фея и бледный человек хотели ее спасти. Но они не смогли, и мама теперь на небесах. Ей там хорошо, она каждый день ест конфеты и пьет сок из коробок. Катя тоже там. Я тоже к ним отправлюсь, может быть, скоро. — Александр задумчиво посмотрел на меня. — Женя, а ты не хочешь отправиться на небо?

— Нет, спасибо, что-то не хочется. — Я поежилась, подумав, что за жуткие идеи в голове у этого парня.

— Жалко, что не хочешь, я буду скучать по тебе, — заверил Александр, грустно вздохнув.

— Ладно, я иду спать, — пробормотала я и пошла к двери, бросив на ходу: — Ты тоже не засиживайся.

— Хорошо, Женя, — пообещал Александр.

Рисунки Александра еще долго стояли у меня перед глазами, когда я пыталась заснуть. В голове вертелась одна мысль, что парню с его физической силой вполне по плечу осуществить все эти кровавые кошмары, что я видела в альбоме. Вдруг он только об этом и мечтает? Подобные мысли не способствовали спокойному сну. Кроме того, в моей комнате не так давно повесился человек, еще и сорока дней не прошло. Проваливаясь в сон, я почувствовала чье-то присутствие в комнате и осторожно приоткрыла глаза. Сквозь полуопущенные ресницы я увидела женщину в белом, крадущуюся к моей постели с веревочной петлей в руках. В ту же секунду из гостиной послышался жалобный голос.

— Умоляю! Не трогайте меня, пожалуйста! — молила неизвестная. И вдруг ее мольбы оборвались душераздирающим криком, от которого у меня на голове зашевелились волосы. Как распрямившаяся пружина, я вскочила с кровати, сжимая в руке револьвер, готовая выстрелить. Но цели не было. Комната была совершенно пуста. «Приснилось», — подумала я с улыбкой и содрогнулась от нового вопля истязаемой жертвы, донесшегося из гостиной. Вся в холодном поту, я распахнула дверь и ринулась туда. Александр, сидевший перед телевизором на ковре, подвернув по-турецки ноги, повернулся ко мне с немым вопросом на лице. Рашид лежал на диване и тоже лениво обернулся в мою сторону.

— Что, Женя, не спится? — улыбнулся он дружелюбно.

Я спрятала револьвер за спину и не ответила. На экране телевизора мелькали жутчайшие сцены насилия из какого-то фильма ужасов. Понятно теперь, где мой подопечный черпал темы для своих картин.

— Женя, хочешь посмотреть с нами страшилку? — предложил Александр, указывая на свободное кресло. — Можешь сесть здесь.

— Такое дерьмо я не смотрю. Мне его и в жизни хватает, — ответила я жестко. — Рашид, а тебе не кажется, что Саше не стоит смотреть такие фильмы? Ты вообще соображаешь, что делаешь?

— Я-то, — спокойно переспросил Рашид, — я смотрю фильм. Его я не звал, — он указал на Александра. — Пусть идет в свою комнату и ложится бай-бай, мне плевать!

— Так, — зловеще протянула я, подошла и выключила телевизор.

— Что за дерьмо! — Рашид озлобленно вскочил на ноги. — Я смотрю фильм, я в своей комнате. Если ты немедленно не включишь, как было…

Я не дала ему договорить, вышла в спальню и вернулась с электрошоком.

— Предлагаю вам два варианта, — сказала я и Рашиду, и Александру. — Или вы оба добровольно сейчас укладываетесь спать, или я укладываю вас спать насильственным методом. Для слабоумных поясняю отдельно, я имею в виду тебя, Рашид… — Рашид перестал улыбаться, а я продолжала: — После одиннадцати часов нельзя громко слушать музыку, просматривать телепрограммы и вести строительные работы, если это мешает соседям. Я — твой новый сосед, и мне не нравятся эти вопли среди ночи.

— Мне плевать! Ты просто прислуга, охраняешь этого пенька, — Рашид кивнул на Александра, — а я здесь прописан.

Не обращая внимания на его слова, я закончила мысль:

— Рашид, я не буду опускаться до вызова милиции, жалоб тоже писать не буду. Изобью тебя так, что и мама родная не узнает, и поджарю зад электрошоком. Потом, может, и вызову милицию, скажу, что нашла тебя в таком состоянии в подъезде…