Выбери себе смерть - Чингиз Абдуллаев

– Кто ведет его дело, знаешь?

– Какой-то следователь Салтанаев. Кажется, так его зовут. Из Сокольнического района. Точнее не знаю.

– Я все выясню, – успокоил друга Колчин, – лишь бы Борька жив остался.

К ним вышел врач.

– Что с ним? – сразу бросились к врачу мать и сестра Бориса.

– Будет жить, – вздохнул врач. – Слава Богу, организм молодой, здоровый. Кроме того, он успел изогнуться и смягчить удар. А того лихача наказать нужно. Средь бела дня на людей наезжать. Совсем беспредел!

Мать, не выдержав, заплакала. Муж обнял ее, успокаивая. Поняв, что ему здесь больше делать нечего, Колчин поспешил вниз, на улицу.

Позвонив из приемного отделения и предупредив, что задержится, Колчин поехал в Сокольнический УВД. Следователя Салтанаева ему пришлось ждать еще добрых полчаса, пока наконец в коридоре появился небритый, помятый, с каким-то потухшим взглядом старший лейтенант. Форма сидела на нем небрежно, китель был сильно помят.

– Вы сегодня ночью дежурили? – спросил его Колчин.

– Вы ко мне? – вместо ответа спросил Салтанаев, с неприязнью глядя на нового посетителя. – По какому вопросу?

– Сегодня утром неизвестный автомобиль сбил майора Федеральной службы контрразведки Бориса Коробова, – напомнил следователю Колчин. – Я по этому вопросу.

– Мне уже звонили из ФСК, – хмуро сказал следователь. – Ничего особенного не произошло. Обычный наезд. Сейчас устанавливаем автомобиль. С майором ФСК это могло произойти точно так же, как и с любым другим гражданином.

Они зашли в кабинет.

– Вот мое удостоверение, – показал свою книжку Колчин.

У Салтанаева окончательно испортилось настроение, едва он увидел эту красную книжку. От подполковника ФСК ничего хорошего ждать не приходилось.

– Может, пройдем к начальнику УВД? – спросил он.

– Не нужно. Давайте просто поедем на место происшествия. У меня такое мнение, что там не все так просто.

У следователя была масса работы, он очень устал после дежурства, но отказать подполковнику ФСК не посмел. Хотя ему очень хотелось послать своего старшего коллегу ко всем чертям. Колчин прочел это у него в глазах.

– Не беспокойтесь, – мягко сказал он, – мы управимся быстро, и я вас отпущу. Представляю, как вам тяжело после дежурства.

Они поехали на место происшествия в автомобиле Колчина. Уже отработавшие свое «Жигули» десятилетней давности исправно служили своему хозяину, а после начала экономических реформ Колчин понял, что еще долго будет ездить на своем старом автомобиле. У автомобильной стоянки он остановил машину, предложив Салтанаеву пройти оставшийся путь пешком.

– Вы думаете, машина вылетела из-за того поворота? – показал на угол Колчин.

– Видимо, да, она не могла появиться с другой стороны, – уверенно ответил следователь.

– Но ведь там автомобиль обычно притормаживает, а уже затем, свернув, набирает скорость. Вам не кажутся нелогичными действия автомобилиста, сбившего Коробова?

– У нас в практике бывает и не такое, – лениво возразил следователь. – Как напьются, так ездят, не соблюдая никаких правил.

– Не поэтому, – возразил Колчин, – просто там водитель вынужден притормаживать, иначе он не впишется в поворот.

– Может быть. – Салтанаев после дежурства готов был согласиться с чем угодно.

– Вы нашли каких-нибудь свидетелей? – раздраженно спросил Колчин.

– Рано утром какие свидетели? Все спешили на работу. Хорошо еще, успели оказать пострадавшему первую помощь и вызвать врачей.

– Он ехал с той стороны, – снова настаивал Колчин. – Ведь водитель отлично все видел. Посмотрите, здесь даже нет тормозного следа, – наклонился он над асфальтом. – Вам не кажется, что Коробова сбили нарочно?

– Только не надо шить политику, – устало произнес Салтанаев. – Кому он нужен был, ваш майор! Сейчас в России генералов покупают пачками и по дешевке. Простите, товарищ подполковник, но я привык говорить правду.

– Только не с офицерами ФСК, – почему-то сказал Колчин. – Мне здесь все понятно. Я все-таки настаиваю на том, что Коробова сбили намеренно. И собираюсь это доказать.

– Как вам будет угодно, – согласился следователь.

Обратный путь они молчали. Салтанаев даже немного вздремнул: для него автомобильное происшествие было заурядным уголовным делом.

На работе Колчина уже ждал факс, переданный из Минска. Здесь был подробный акт патологоанатомического исследования трупа Иванченко. Взяв бумаги, Колчин поспешил в лабораторию. В прежнем КГБ была своя большая патологоанатомическая лаборатория, был свой морг и свои многочисленные специалисты. Позднее, после демократизации, морг уже не нужен был в таком объеме, а после разделения КГБ на разведку и контрразведку в лаборатории вообще осталось несколько специалистов. Одним из старейших специалистов был Генрих Густавович Шварц, немец по национальности, взятый на работу еще в годы хрущевской «оттепели» и с тех пор работавший в лаборатории КГБ – ФСК.

Колчин хорошо знал, что Шварц был одним из лучших специалистов и только поэтому начальство терпеливо сносило его национальность и беспартийность.

На его счастье, Генрих Густавович был в своей лаборатории. Колчина он знал давно – еще по совместным делам в середине восьмидесятых.

– Молодой человек, – для Шварца все моложе пятидесяти были молодыми людьми, – вы могли бы чаще заходить к нам, навестить старика, – укоризненно произнес Генрих Густавович, увидев Колчина.

– Какой вы старик, Генрих Густавович! – польстил тому Колчин. – Вы еще совсем молодой человек. Вам ведь нет еще семидесяти.

– Спасибо, что помните, Федор Алексеевич. А я всегда к вам хорошо относился. В вас есть нечто человеческое. В нашей прекрасной организации это много значит.

Колчин улыбнулся.

– А вы не улыбайтесь. Знаете, есть известный немецкий анекдот. Банкир вставил себе стеклянный глаз и ходит по банку, меняя стекляшку, вставляя ее поочередно то влево, то вправо. И никто не может угадать, где настоящий глаз, а где стеклянный. И только истопник всегда правильно угадывает. Наконец банкир спрашивает его, каким образом тот всегда угадывает? «В вашем стеклянном глазу, – отвечает истопник, – есть что-то человеческое». Смешно, правда?

– У меня такие же стеклянные глаза? – не удержался Колчин.

– У вас у всех такие глаза. Простите меня, Федор Алексеевич, вашим глазам я верю. А вот некоторые ваши коллеги вызывают даже у меня чувство страха. Представляю, каково их подследственным, – сделал страшные глаза Шварц и подмигнул Колчину. – Теперь рассказывайте, зачем пришли.

– У меня есть один протокол вскрытия. Человек в возрасте пятидесяти трех лет умер от сердечного приступа после ранения. Я бы очень хотел, чтобы вы посмотрели акт.

– По акту особенно не разгуляешься, – заметил Шварц, взяв бумаги, – здесь нужен сам покойник, чтобы квалифицированно дать заключение. Может быть, болевой шок? Не похоже, он умер через три дня после ранения. У него было больное сердце?

– Кажется, нет, он был специалистом особого подразделения, а там больных не держат.

– Любопытно. – Шварц продолжал читать сквозь свои знаменитые очки в роговой оправе. У него было минус восемь, и это спасло его когда-то от армии и принудительного обращения в офицера их службы. Он был хорошим специалистом, а бывшему КГБ нужны были именно такие люди.

Шварц читал внимательно, минут двадцать. Колчин терпеливо ждал.

– Нет, – наконец сказал Шварц, – так очень трудно составить заключение. Некоторые вещи могу только предположить. Ранение было серьезным, но не смертельным. Лечили правильно. Судя по всему, он должен был поправиться. Сердечный приступ был внезапным, и, если не считать больного сердца, все остальное было в порядке. Кстати, что он ел в последний день своей жизни?

– Не знаю, – растерялся Колчин.

– У него была язва – такое возможно?

– Значит, он все-таки был болен?

– Я спрашиваю, а не утверждаю. Ему давали молоко? Хотя да, вы же не знаете. Нет, Федор Алексеевич, ничего более конкретного по протоколу вскрытия я сказать не могу. Мне нужен сам покойник, иначе все это вздор.

– Ничего более определенного вы мне сказать не можете? – разочарованно спросил Колчин.

– По этим протоколам – нет, – твердо ответил Шварц. – В Минске тоже работают не дилетанты. Они очень тщательно провели вскрытие. Я не думаю, что они пропустили какие-то вторичные признаки.

– Его могли убить? – просто спросил Колчин, уже не смотря на бумаги.

– Конечно, могли, – удивился Шварц. – Могли просто задушить. Подушкой накрыть – и все. Правда, в этом случае остались бы явные признаки удушья и насильственной смерти. Могли дать ему какое-то лекарство. Стенки желудка немного раздражены, он принимал какое-то лекарство перед смертью. Так что это вполне возможно.

– А есть такие лекарства, которые не оставляют видимых следов?