Прокляты и забыты. Отверженные Герои СССР - Владимир Конев

Так Йозеф Буршик с двумя товарищами оказался в Польше. Все они страстно хотели бороться за освобождение своей родины в Чехословацком легионе.

Неразлучная троица оказалась в бывшем военном лагере в Броновице-Мале, где сосредотачивались чехословацкие эмигранты-военнослужащие.

После приезда туда, во время приемочной процедуры, регистрации и опроса о способе побега из Баварии, Буршик выбрал минутку и написал письмо домой. В письме он подробно описал свою дорогу и назначил место встречи. Как ни удивительно, но, несмотря на вопиющее нарушение всех конспиративных норм, письмо дошло до адресата. Через две недели Буршик обнимал своих земляков, которые прошли по описанному им маршруту.

К 15 августа в лагере сосредоточилось около 3000 чехословацких военнослужащих. Часть из них выехала вскоре во Францию, а около 1000 были перевезены в учебный лагерь Лесной близ Барановичей. Здесь намечалось создать 1-ю чехословацкую бригаду в составе пяти батальонов. Примечательно, что в составе бригады оказались ветераны-легионеры времен 1-й мировой войны.

Военная подготовка только началась, как 1 сентября 1939 г., перед самым обедом в лагерь приехал в сопровождении нескольких польских офицеров чехословацкий генерал Лев Прхола. Он был назначен польским генеральным штабом командиром бригады. На построении личного состава генерал объявил о нападении Германии и призвал чехословаков помочь своим братьям-полякам в борьбе за независимость Польши. Легионеры в ответ запели свой гимн. Агитировать воевать людей, которые бежали для этого из своей страны, не было необходимости. Скорее бы получить оружие.

4 сентября польский президент подписал закон о создании в Польше Чешского и Словацкого легиона. В этот день легионерам выдали оружие: четыре станковых и девять легких пулеметов, противогазы и полевые лопатки. Оружия, чтобы вооружить всех легионеров, у поляков не нашлось. 11 сентября пришел приказ о передислокации. О причинах его никто ничего не знал.

Война в Лесной напоминала о себе только воздушными тревогами. Эшелон с чехословаками проехал станцию Сарна, затем Ровно и в полночь без перерыва поехали в направлении Львова. На узловой станции Красной они впервые увидели следы авиационной бомбардировки. От станции Красной поезд пошел на Тернополь. Стоявшие на крышах пулеметчики впервые открыли огонь по направлявшимся снова бомбить эту станцию немецким бомбардировщикам.

По пути будущие воины проехали через столь памятную для чехов и словаков станцию Зборов[32].

До Тернополя добраться не удалось, так как станция была забита другими транспортами. Поезд задним ходом вернулся в Великий Глубочек. Отсюда, в составе трех пулеметных расчетов (около 20 человек с тремя офицерами), десятник Буршик был направлен в Тернополь для противовоздушной обороны города. Подполковник Л. Свобода[33] при прощании сказал им: «Завидую вам, так как будете первыми, кто по-настоящему начнет воевать за республику!»

Расчет, в котором находился Буршик, оборудовал позицию на одном из зданий. Ждать долго не пришлось. К городу с разных направлений приближались восемь бомбардировщиков. Один из них расчету Буршика удалось подбить. Тогда же впервые чехословацкие воины польского легиона понесли первую потерю в войне: осколком снаряда был убит сержант Грунбаум.

Польша не смогла оказать активного сопротивления агрессии. С каждым днем становилось все более ясным, что сопротивление поляков становится безнадежным. Катастрофу польской армии усугубило вступление Красной Армии на ее территорию.

Единственным выходом в этой ситуации Буршику виделся отход к румынской границе, чтобы затем попасть во Францию и снова искать возможности сражаться с врагом.

Дискуссию об этом прервал гул летящих самолетов, на которых они заметили опознавательные знаки чехословацких ВВС. Все замахали руками, приветствуя, как они думали, своих летчиков, воевавших в Польше. Ответом, однако, был свист летящих и взрывающихся бомб. Чехословацкие летчики в составе германских люфтваффе бомбили своих. Благо бомбили плохо, погибших и раненых не оказалось[34].

Чехословацкие легионеры в Польше продолжали крутиться вокруг Тернополя. В ночь с 19 на 20 сентября легионеры услышали характерный перестук русских пулеметов «Максим», которые начали обстреливать колонну. Один из офицеров, бывший русский легионер, быстро привязал белую рубашку на палку и начал махать над головой — стрельба прекратилась. С рассветом легионеров разоружили, отобрали все, даже саперные лопатки.

Между Гусятином польским и Гусятином русским колонна бывших легионеров под охраной русских штыков перешла границу. С интересом рассматривал Буршик неизвестную ему страну. Бросалась в глаза бедность одежды, ветхость домов.

После нескольких дней похода усталые и измученные легионеры прибыли в город Каменец-Подольский, где их разместили в бывших кавалерийских казармах. Вокруг вооруженная охрана. Каждый день поодиночке вызывали на допросы. Легионеры писали заявления о своем желании отправиться во Францию, давали подписку, что не будут воевать против Советского Союза и его союзников. Каждый был сфотографирован, чтобы получить проездной документ.

С утра 17 октября чехословаков известили, чтобы они готовились в дорогу. Около полудня сели в приготовленные автомобили, но ждали отправления до трех часов. Колонна из пятидесяти автомобилей направилась в сторону польской границы. После оформления таможенных формальностей пересекли реку Збруч, проехали местечко Скала-Подольская. Скоро стало совсем темно, похолодало, кутались в одеяла. После нескольких остановок для ремонта остановившихся автомобилей прибыли в город Копычинцы. Дальше совсем стало непонятно: колонна возвратились снова к русской границе. Проехали знакомый уже Гусятин и реку. Было видно, что часто сопровождающие теряли ориентировку, но в конце концов добрались до местечка Ольховцы. Разместили интернированных легионеров в бывшем Доме культуры. Было зданию года три, но Буршика как строителя поразили недоделки. Штукатурка с потолка падала, повсюду протекало. Дом культуры стоял за деревней в поле. Перед зданием скульптура Сталина. Перед ними здесь размещалась воинская часть, но никто почему-то не догадался соорудить туалеты или отхожие ямы. Все пространство вокруг было загажено.

Была суббота 21 октября. Пошел дождь. Скоро все вокруг превратилось в болото. Между тем воды для мытья было мало и приходилось умываться под водосточными трубами. Зато впервые, со дня их нахождения в России, в обед чехословаков покормили гуляшом с мясом.

Неделей позже отремонтировали дизель-генератор и дали свет.

28 октября чехословаки впервые праздновали за границей День образования Чехословацкой республики. В своей речи подполковник Свобода пообещал, что следующий праздник в 1940 г. легионеры будут праздновать дома. Тогда же они сочинили новую присягу и приняли ее.

3 ноября сотрудники НКВД увели группу людей, которые не скрывали своей неприязни к условиям жизни в Советском Союзе. Часть из них возвратилась, но ничего не рассказывали о том, где были.

6 ноября снова в дорогу. Поезд из четырех вагонов четвертого класса и шести вагонов грузовых, где солдаты были набиты как селедки, довез интернированных до станции Ярмолинцы, что в 70 километрах севернее от города Каменец-Подольского. За вокзалом оказалась новейшая казарма, но колонна проследовала дальше.

Повсюду грязь такая, что многие в ней теряли обувь. Наскоро обертывали ноги тряпьем и шли дальше. Голодные, замерзшие и под непрерывным проливным дождем, они дотопали до какой-то деревни, где у местных жителей наскоро удалось выменять продукты. Кое-как дошли до лагеря НКВД в Ярмолинцах. Это было бывшее здание церкви, остатки трактора и сельскохозяйственных орудий говорили о том, что здесь была какая-то машинно-тракторная станция. Вокруг был низкий деревянный забор, за которым проходили караульные.

Снова начали благоустраивать свое «гнездышко»: убирать, ремонтировать. Буршик, чтобы каждый раз не возиться с оборудованием спального места, вскоре сделал себе из старого тюфяка гамак. Достаточно было его привязать к балке и постель готова. Не то что жесткие нары, да и места больше свободного в казарме стало.

В свободное время то ли заключенные, то ли интернированные развлекались ловлей вшей и блох — у кого больше. В ходу были и карты. Снова возникла проблема с уборными. Наступил один из наихудших периодов.

14 ноября от приехавшего комиссара НКВД чехословаки узнали, что румынское правительство уже дважды не дало своего согласия к проезду интернированных через свою территорию. Прорабатывался вариант выехать через Турцию. Казалось, проблема решится в течение нескольких дней, но шли недели, месяцы. Начали платить довольствие — смехотворную сумму в пять рублей, тогда как три яблока и 10 орехов стоили по рублю, килограмм масла — 22 рубля.