Новогодний сюрприз - Рудольф Васильевич Ложнов

* * *

На улице мороз спал. Потеплело. Установилась хорошая безветренная погода. Даже лучи солнца стали пробиваться через лёгкие облака. Мы от мастерской направились в сторону проходной завода. Не доходя до проходной метров двадцать, мы свернули вправо и стали подниматься по ступенькам к мемориальному комплексу, сооружённому в честь памяти погибшим в Великой Отечественной войне металлургам.

Комплекс располагался рядом с забором металлургического завода. Снег ещё не успели смести с памятных досок, и поэтому я не мог прочесть фамилии героев. Их тут не один десяток фамилий. Я мысленно поблагодарил руководство завода за этот прекрасный комплекс. Покинув его, мы вышли на пешеходную дорожку, протоптанную уже рабочими утренней смены. Прошли по дорожке метров триста и за поворотом забора увидели Иванченко с собакой. Мы свернули с пешеходной дорожки и пошли вдоль забора. Прошли ещё метров двести.

— Вот здесь! — рукой показал Бакланов, когда мы подошли к Иванченко с собакой. — К этому месту привела собака и отсюда ни на шаг. Видите, сидит до сих пор!

— Отличная у тебя собака, Анатолий. Утром, когда ехали к мастерской, смотря на Ладу, я вспомнил нашего Тре-зора. Лада и Трезор чем-то похожи друг на друга. Такой же преданный был хозяину. Если сказал хозяин сидеть, будет сидеть до тех пор, пока не поступит следующая команда.

— Где же сейчас Ваша собака, Рудольф Васильевич? — неожиданно задал вопрос Анатолий.

— А-а, — протяжно выдавил я. — Так это было давно, во время службы в пограничных войсках. Не у меня была собака. Служебная. Хороших собак надо беречь, Анатолий. Береги её.

Сам, пока разговаривал, окинул взглядом забор и местность.

«Что это значило бы? — мысленно задал себе вопрос после визуального осмотра забора. — Забор высокий, пожалуй, больше двух метров. Стена гладка. Залезть на неё не так-то просто. Без навыков, без специальных приспособлений не каждый преодолеет этот забор. Предположим, преступник пришёл сюда с вещами. Устал. Присел отдохнуть. Отдохнув, вернулся на пешеходную дорожку и пошёл, куда ему надо. Когда он сюда шёл, то, видимо, снег только-только пошёл, потому следов нет на снегу. Следы остались под толстым слоем снега.

А если он побоялся идти по пешеходной дорожке? По дорожке могли встретиться люди, и тогда он, боясь встречи с людьми, пошёл к забору. Перекинул ли вещи через забор? Это ещё вопрос. На мой взгляд, вряд ли перекинет. Высота приличная. Перелезть можно. Вполне реально! Но тут есть, одно «но»! Завод работает беспрерывно, без выходных. На территории завода на каждом шагу случайно можно встретиться с рабочими. Это опасно! Стоп!

Что я тут строю разные предположения? Преступника ли эти следы? Мало ли — мог кто-то ночью идти вдоль речки, потерял ненароком платок, а? У нас ведь очень много воруют из завода. Мог человек выкинуть какую-то нужную ему деталь через забор, а ночью пришёл забирать эту деталь. Мог? Вполне мог!» Мысли снова рекой потекли в моей голове.

— Анатолий Борисович, — обратился я к кинологу, — ты не пытался обратно проработать след, то есть от забора до места, где обнаружил платок? Кинолог, услышав мой вопрос, уставился на меня своими удивлёнными глазами.

— Что я не так спросил? Почему ты молчишь? — спросил я. Бакланов, что-то промямлил, и я еле уловил одно слово:

— Нет!

— Товарищ Бакланов, если нет ко мне вопросов, давай за работу! Попробуй проработать след в обратном направлении, то есть от забора.

— Рудольф Васильевич, я уже пытался, — с лёгким недовольством возразил Бакланов. — Ничего у меня не получилось.

— Попытайся ещё раз, ну хотя бы до пешеходной дорожки. Расстояние небольшое.

Бакланов с неохотой подчинился. Пока он возился со своей собакой, я решил поговорить с Бобовым.

— Николай Никифорович, до меня дошли слухи — за достоверность, правда, не ручаюсь. Потому и говорю, «слухи». Только не перебивай меня, а то ты сейчас начнёшь меня пытать: откуда, кто сказал, и так далее, и тому подобное. Не спрашивай, всё равно не услышишь от меня ответа. Ну, не смотри на меня так косо. Так уж быть, чтобы не терзался, облегчу твою участь. Скажу прямо, сорока принесла весточку на хвосте. Ты, говорят, если верить этим слухам и сороке, в молодости занимался, а может, и в настоящее время занимаешься, только мне неведомо, покорением горных вершин, то есть альпинизмом. Это, правда?

Я решительно посмотрел на Бобова, ожидая от него ответа.

— Что было, то было! — и неожиданно довольная улыбка озарила его лицо.

— Неужели и Кавказ покорялся тебе, Николай Никифорович? — чуть поддел я его самолюбие.

— До вершины Кавказа мне не пришлось добраться. Всё же, Рудольф Васильевич, откуда у тебя подробные сведения о моём альпинизме? Я как будто никому не рассказывал о своих похождениях на Кавказ.

— Откуда, откуда… Ты посмотри на себя. У тебя на лице всё это написано. Жаль, что тут нет зеркала, ты сам удивился бы, увидев своё лицо. Когда мы подошли к забору, и ты так увлечённо и заинтересованно присматривался на гладкую стену забора, прикидывал так и сяк, вот я и подумал, что ты без всяких снаряжений альпинизма преодолел бы высоту данного забора, так?

После моих похвальных слов глаза Бобова засияли, и на лице изобразилась довольная и широкая улыбка.

— Я не думал преодолеть этот забор, но прикидывал для интереса в уме, — ответил весело Бобов. — Это у меня привычка такая выработалась.

— Вот и отлично! — подхватил я, смотря на довольного опера. — В таком случае, Николай Никифорович, у меня к тебе есть одно очень интересное, полезное тебе занятие или, можно сказать, предложение: сможешь ли ты покорить данный забор без всяких там приспособлений альпинизма? Хотя этот забор не Кавказ, но всё же? Заметь, мы готовы оказывать серьёзную поддержку тебе! Ну, как?

— Я готов выполнить твою просьбу, товарищ следователь, но какую цель при этом ты преследуешь? Могу ли узнать? Если это пойдёт в пользу нашего общего дела…

— Есть в этом смысл, товарищ опер, есть! — поспешил я убедить Бобова, чтобы он не передумал выполнить задуманное мною. — В случае удачного покорения вершины данного забора перед твоим взором откроется часть заводской территории, и ты с высоты, пусть это будет не вершина Кавказа, должен заметить следы людских ног на снегу в пределах этого забора, а в худшем случае — разбросанные, похищенные вещи из мастерской. Довод мой достаточен, чтобы покорить забор, Николай Никифорович? — Я не успел договорить свою мысль до конца, как Бобов, быстро работая одновременно руками и ногами, в