Желтое облако (с иллюстрациями) - Василий Ванюшин

- И это не все, - сказал Руис. - Вы получите еще столько же, когда опыты будут закончены. Дело за вами. А сейчас, я полагаю, можно вспомнить и вчерашнее. - Он потер руки. - Приглашаю вас к себе, мистер Шкубин. Отпразднуем первый наш успех.

Валентин Юльевич держал в руках чек и все еще не решался положить его к себе в карман. Никогда он не имел столько свободных денег. Клиника не приносила ему никакого дохода: там лежали безнадежные больные большей частью из безработных. В пансионе бывшие генералы и президенты компаний все чаще говорили об отсутствии средств, они знали, что за всех платит Руис. Долг Руису возрастал с каждым годом. Но теперь положение могло измениться. Валентину Юльевичу очень хотелось выйти из зависимости Руису, иметь собственную лабораторию и делать в ней все, что он захочет сам.

- Спасибо за приглашение, мистер Руис, - вздохнул он. - Сегодня я не могу. Чувствую себя неважно, если не сказать больше.

Руис не задержался. Он сослался на дела и быстро ушел. По дороге, между деревьями, сомкнувшими свои ветви, пронеслась его машина и исчезла. Он показался Валентину Юльевичу сразу сбросившим с плеч по крайней мере десять лет, снова появилась в нем энергия и предприимчивость.

Валентин Юльевич прошел в столовую, включил радиоприемник и настроил его на Москву. Он любил родной язык и часто слушал Москву.

Молодой ученый рассказывал о своем проекте, как сделать Северный Ледовитый океан незамерзающим. Проблема эта не интересовала Валентина Юльевича, ему было просто приятно слушать русскую речь. Северный океан напомнил ему о Сибири, его родине, и он вспомнил о тайге, о том, как мальчишкой ездил на пароходе по Оби. Боль приутихла.

В конце передачи выступил профессор Новосельский - это имя Валентин Юльевич в последнее время слышал по радио часто. Голос русского профессора был чист, звучал по-молодому задорно и уверенно, но Валентину Юльевичу Новосельский представлялся почему-то стариком с белой головой и бородкой клинышком.

Русский профессор говорил о болиде над Альпами.

- Это не болид, - сказал Новосельский. - Это, возможно, космический корабль. Не из тех земных, что возвращаются одни за другим с Луны, Марса и Венеры, - все они благополучно совершают свои рейсы. Это был, вероятно, корабль из глубин космоса, скорее всего, без пилота, автоматически управляемый разведчик с неизвестной планеты. Да, к сожалению, он сгорел, если можно так выразиться, и трудно сейчас сказать, случилось это по несчастью или самоуничтожение корабля было запрограммировано. На землю упала только зола. Анализ ее показал, что произошло превращение металлов в пыль. Пожалуй, вслед за этим кораблем можно ожидать появления гостей…

Валентин Юльевич улыбнулся. Приятно все-таки знать больше всех. Но ощущение радости быстро прошло. Снова появилась озабоченность. Руис верил в него, но он не совсем верил Руису и чувствовал себя одиноким. Он стал думать о фройляйн Инге. Вот кого хотелось бы к себе в помощники! Тем более, что Руис разрешил взять лаборанта. Надо будет поговорить об этом с фройляйн Ингой.

«СЛУШАЙ, ЗЕМЛЯ»

Прадед Лео Киджи был негр, он служил в богатом доме Руисов. Племянница главы семьи полюбила молодого сильного негра. Их затаенное счастье не могло продолжаться долго. Тайное становилось явным…

Негра линчевали всем семейством, тоже тайно, а беременную племянницу сдали в частный пансион под другой фамилией.

Дед Киджи отличался упрямством и непокорностью, ни один скандал с предпринимателями-хозяевами не обходился без него. Жизнь свою он кончил в тюрьме.

Отец Лео был добрым семьянином, а на службе он научился терпению.

Только мать знала, что отец Лео служил не просто у Руиса - очень богатого человека, но и у своего дальнего родственника. Но об этом лучше не знать и Руису и отцу, потому что Руис не стал бы держать у себя такого родственника. У матери развивалась болезненная подозрительность, сердце ее всегда беспокоило предчувствие несчастья. Это была красивая женщина, с черными вьющимися волосами и смугловатым тонким лицом - очень мало сказалась в ней примесь негритянской крови. Отец был белый. Но по линии матери наследственность в Лео отразилась весьма выразительно: курчавые жесткие волосы, крупные губы, смугловатый цвет лица. А в характере его, кажется, совмещалось наследство всех предков - пылкость прадеда, упрямство и непокорность деда, доброта отца и настороженность матери, порой переходящая в болезненную подозрительность. Тут было всего по капле - от Африки, Америки и Европы. Но Киджи получил высшее образование в Москве, и третий континент дал ему больше, чем первые два, вместе взятые…

Киджи обиделся на Ингу из-за того, что она сочла возможным иметь дело со Шкубиным, давним другом Руиса. Конечно, она сделала это необдуманно. Киджи знал: резкая вспышка, свойственная его характеру, скоро погаснет и он готов будет простить Инге все и постарается помочь ей исправить ошибку.

Он пришел в отель и спросил у портье, не появлялся ли здесь мистер Руис. Портье, хитрый старикашка, угодливо склонился:

- Да, если…

Киджи запустил руку во внутренний карман куртки, где лежали деньги, вытащил первую попавшуюся бумажку и сунул ее портье.

- Я могу доложить о вас господину Руису, если он не отдыхает, - с готовностью ринуться по лестнице наверх, сказал старик.

- Благодарю. В другой раз…

Киджи пока не мог встречаться с господином Руисом. Пожалуй, следует даже перебраться в другую гостиницу. Он поднялся к себе в номер и увидел на столе телеграмму. Она была из редакции. Его срочно отзывали в Москву: есть задание, на выполнение которого потребуется два-три дня. Это нарушало планы Киджи, но ничего не поделаешь. Метеорита нет, в свои личные дела - хотя дело с Патом Руисом касалось не только Киджи - он редакцию не посвящал, и ей не имело смысла держать здесь своего корреспондента, которому найдется работа в другом месте. Киджи взял чемодан и спустился вниз. Портье встретил его удивленным взглядом.

- Скажите, мистер Руис надолго остановился у вас? - спросил Киджи.

Портье залебезил:

- Будет здесь не менее как неделю - я передаю почти слово в слово, что слышал от него самого.

- Мне необходимо уехать по делам денька на два, - сказал Киджи. - Мы с вами еще увидимся. И тогда я встречусь с мистером Руисом. Мы с ним родственники!

- Что вы говорите! - всплеснул руками портье. - Вы, сэр, счастливый человек!

- Да, я горжусь… Но прошу вас, не проговоритесь об этом мистеру Руису, и никому - ни слова. Понимаете? - Киджи протянул деньги, портье ловко, по-обезьяньи схватил их и спрятал.

- Отлично понимаю, сэр!

- Не совсем, полагаю. Я хочу преподнести мистеру Руису сюрприз, - хитровато подмигнул Киджи. - Мы давно не встречались.

- О, сэр, теперь абсолютно все понятно. Можете положиться на меня, - лебезил портье. - Я служу в этом отеле уже пятьдесят пять лет. Какие были времена, сэр! Какие люди останавливались в «Эдельвейсе»! Я умею работать, сэр, вот увидите.

Киджи приподнял шляпу. Портье согнулся, откинув руки ладошками назад.

Выйдя в подъезд, Киджи увидел Ингу Михайловну - она шла по аллее навстречу ему. Киджи поставил чемодан у ног.

- Вы уезжаете? - удивленно спросила Инга Михайловна.

- Да, я уезжаю. Жаль, что не пришлось написать о вас ни строки. Что передать в Москве?

- Ничего, - сказала она сухо. - Я разговаривала с профессором Новосельским по телефону.

- Счастливо оставаться, - Киджи поднял чемодан.

2

В редакции сказали, что ехать надо в Приаральские Каракумы.

Завтра будут открыты шлюзы, и воды могучих сибирских рек Оби и Енисея потекут по каналу в Аральское море.

Киджи бывал во всех европейских странах, в Америке и Африке, но ему не приходилось по делам ездить в Казахстан, он только пролетал над его территорией на самолете и знал, что она громанда, читал и слышал о рудных богатствах и необъятных для взора хлебных нивах, но обо всем этом у него были весьма общие представления.

Ему дали подготовленные к печати статьи ученых и гидростроителей, их надо было внимательно прочитать, чтобы войти в курс дела. Выискивая в редакции укромный уголок, Киджи не спеша шел по коридору и заглядывал в комнаты. Всюду кипела работа. Редакция выпускала ежедневно два номера газеты - утром и вечером - и раз в пятидневку богато иллюстрированное приложение.

В одной комнате сидели иллюстраторы во главе с редактором художественного отдела. Перед ними светился телеэкран. Где-то далеко, на северном полюсе и в Антрактиде, в шахтах и на хлебных полях, в глубинах океана и в космосе путешествовали корреспонденты с телекамерами, и то, что они там видели, было видно на экране в редакции. Нужные кадры отбирались, фотографировались. Фотографы, не оборачиваясь, грозили кулаками, если открывалась дверь, - они боялись упустить интересный кадр.

Киджи заглянул в другую комнату, разделенную звуконепроницаемыми светлыми перегородками. Во всех кабинах звучали в магнитофонной записи рассказы, речи, выступления на многих языках земного шара, нужное для публикации тут же отбиралось, и специальные электронные машины переводили текст, который появлялся уже на бумажном рулончике, почти готовый к набору.