Население России 2012. Двадцатый ежегодный демографический доклад - Коллектив авторов

По-видимому, после серьезных возмущений, вызванных изменениями в статистической практике регистрации разводов в конце 1990-х гг., долгосрочный тренд роста разводимости постепенно восстанавливается, правда, на фоне труднообъяснимых ежегодных колебаний. Колебания абсолютных и относительных характеристик разводимости за последнее 20-летие нельзя удовлетворительным образом объяснить ни особенностями возрастного состава населения, ни изменениями в числе регистрируемых браков, ни изменениями в экономическом благополучии семей, ни перепадами во взаимоотношениях брачных партнеров на массовом уровне.

Судить о тенденциях разводимости на основании существующей официальной статистики крайне сложно. В 1997–2010 гг. статистическими органами не разрабатывались данные о детальном возрасте разводящихся супругов, о разводах по продолжительности брака, о разводах по очередности брака и др. В 2011 г. формы статистической отчетности Росстата в отношении возраста и продолжительности расторгнутого брака после долгого перерыва приняли прежнюю форму, соответствующую международным стандартам. Однако предоставление исходной информации, нужной для заполнения статистических форм, не регулируется федеральным законом и не является обязательным, поскольку деятельность ЗАГС, обеспечивающих сбор данных, находится в ведении местных органов власти. Министерство юстиции РФ по согласованию с Росстатом осуществляет лишь методологическую помощь функционированию всей системы ЗАГС с ограниченной обратной связью. В результате предоставление или непредоставление основополагающей информации для изучения тенденций брачности и разводимости определяется наличием доброй воли местных органов и (или) их заинтересованностью в понимании необходимости наблюдения за такой важнейшей сферой деятельности людей, как брачно-семейные отношения.

Проиллюстрируем существующую критическую ситуацию со статистикой разводов следующим примером. Если взглянуть на таблицы с распределением разводов по возрасту разводящихся для страны в целом, то легко заметить, что год от года наблюдается такое удивительное для развитых стран явление, как рост числа разводов у «лиц неизвестного возраста». Если в 1980-х – начале 1990-х гг. не более 2 % разведенных в статистической отчетности оставались не распределенными по возрасту, то в 2003 г. – уже 14 % разведенных мужчин и 10 % женщин. В 2012 г. число не распределенных по возрасту разведенных достигает 196 тыс. (30,4 % от общего числа разводов) у мужчин и 108 тыс. (16,7 %) у женщин. Объяснение столь необычного явления лежит на поверхности – растет число российских территорий, не предоставляющих информацию о возрасте разводящихся. Кроме того, сказывается, видимо, та же причина, что и вызвавшая сильный всплеск разводов после 1998 г., – несовершенство действующей практики статистической регистрации событий, при которой подсчитываются не столько сами разводы, сколько число выданных свидетельств о расторжении брака. Возраст лица, получающего свидетельство о расторжении брака (одного из бывших партнеров по браку), безусловно, известен и фиксируется в соответствующей учетной форме. Однако сведения о возрасте второго участника события, в случае если он не обращается в тот же ЗАГС (или не обращается вовсе), во многих случаях не фиксируются[30].

В условиях постсоветской России значительно возросли объективные трудности сбора статистической информации, касающейся частной жизни граждан, вызванные, с одной стороны, несовершенством непрерывно меняющегося законодательства и отсутствием должного соответствия действующих правовых норм запросам сложившейся системы демографической статистики, а с другой – массовым нежеланием граждан идти навстречу государственным органам и в добровольном порядке сообщать о себе достоверные сведения.

Игнорировать столь значительную совокупность переживших развод мужчин и женщин «неизвестного возраста» при расчете возрастных коэффициентов разводимости уже невозможно. Поэтому приходится распределять их пропорционально доле разводящихся известного возраста (как это сделано при расчете показателей, представленных в табл. 2.6). Но при столь высокой и год от года растущей доле лиц неизвестного возраста подобная процедура становится все менее адекватной, поскольку мы не в состоянии учесть особенности регионов, выпадающих из-под статистического наблюдения, а также не знаем, в какой мере зависит от возраста индивида риск попасть в совокупность «разведенных неизвестного возраста».

В период бурного роста в 1999–2002 гг. показатели разводимости увеличивались в средних и старших возрастных группах, в то время как в возрастах до 25 лет интенсивность расторжения браков имела тенденцию к снижению (см. табл. 2.6). Такая динамика хорошо согласуется с гипотезой о том, что именно упрощение процедуры получения свидетельств о расторжении брака и недостатки статистического учета этого события вызвали рост числа зарегистрированных разводов, поскольку этот во многом искусственный фактор должен был в первую очередь вызвать двойной счет разводов, оформленных на основе решений судов и, следовательно, в отношении бывших партнеров, имевших совместных детей и проживших в браке достаточно продолжительное время. Сокращение же показателей в 2003–2005 гг. затронуло все возрастные группы, но сильнее – опять же лиц средних и старших возрастов. В 2006–2008 гг. увеличение разводимости коснулось лиц всех возрастов, а интенсивность расторжения браков в возрастах старше 25 лет превысила уровень второй половины 1970-х – первой половины 1980-х гг. В 2009–2010 гг. интенсивность расторжения брака по сравнению с 2008 г. снижалась, в первую очередь в возрастах старше 25 лет. Кроме того, в 2010 г. существенно снизилась разводимость и у самых молодых супругов (см. табл. 2.6). В 2011 г. снижение разводимости продолжилось в самых молодых возрастных группах, а среди лиц старше 25 лет, напротив, вновь увеличилось, что и предопределило рост общего числа разводов.

Таблица 2.6. Число разводов на 1000 мужчин и женщин в отдельных возрастных группах, Россия, 1970–2012 гг.

Источник: расчеты на основе неопубликованных данных Росстата.

В 2012 г. по сравнению с предшествующим годом удивительным образом подскочило число разводов среди несовершеннолетних мужчин и женщин, состоящих в браке (у мужчин – с 0,01 до 0,47 на 1000 лиц в возрасте 16–17 лет, у женщин – соответственно с 0,14 до 0,80). Увеличились коэффициенты разводимости и у молодежи постарше. Однако у мужчин и женщин старше 25 лет коэффициенты, напротив, заметно снизились (см. табл. 2.6). Чем можно объяснить специфическую «эпидемию» подростковых разводов? Мы теряемся в догадках. Справедливости ради надо заметить, что число сверхранних браков, как говорилось выше, и соответственно разводов среди подростков в России крайне невелико, чтобы влиять на общую ситуацию (в 2011 г. было зарегистрировано 12 разводов среди мужчин до 18 лет и 170 разводов среди женщин того же возраста, в 2012 г. – соответственно 485 и 938).

В 2011–2012 гг. Росстат впервые после 15-летнего перерыва произвел детальную разработку разводов по возрасту разводящихся и продолжительности расторгнутого брака. Правда, в итоговые статистические формы были включены данные только по тем территориям, которые предоставили необходимую информацию. В результате мы получили возможность рассчитать для двух последних лет обобщающие характеристики разводимости в соответствии с методикой, общепринятой на международном уровне, и сравнить наши оценки с показателями, характеризующими ситуацию в 1970-х, 1980-хи первой половине 1990-х гг. (см. табл. 2.8). Особо подчеркнем, что к полученным оценкам и выводам нужно относиться с осторожностью, поскольку они базируются на неполных данных.

Первый из приведенных интегральных показателей – коэффициент суммарной разводимости – интерпретируется как ожидаемое (при сохранении наблюдаемого уровня разводимости) среднее число разводов для индивида в течение жизни безотносительно того, вступит ли он когда-либо в брак. Поскольку какая-то часть людей имеет опыт проживания в нескольких браках (по данным РиДМиЖ к 50 годам на одного мужчину приходится 1,04 зарегистрированного брака, на одну женщину – 1,07; для тех, кто когда-либо состоял в браке, – соответственно 1,1 и 1,2[31]) и даже нескольких разводов (риск прекращения повторного брака, по данным различных исследований, не ниже первого), то с учетом повторности ожидаемая доля мужчин и женщин с опытом развода в течение жизни будет несколько ниже 60 % для мужчин и женщин (коэффициент суммарной разводимости в 1995 и в 2011–2012 гг., по нашим расчетам, был выше 0,6), но, видимо, не ниже 50 %. Имелась ли в последние два десятилетия тенденция к увеличению доли населения, затронутого разводами, утверждать сложно, учитывая большой временной разрыв в сравниваемых данных. Все же можно предположить, что от поколения к поколению в России увеличивается число мужчин и женщин, переживших процедуру расторжения брака, и это событие происходит в их жизни в более позднем возрасте, что связано главным образом с постарением брачности, о чем речь шла выше. Ожидаемый возраст развода в 2011–2012 гг. для мужчин был выше 39 лет, для женщин – 35 лет, что более чем на один год выше, чем в 1970–1990-х гг. (табл. 2.7).