Кровавое евангелие - Джеймс Роллинс

Уже войдя в базилику, Стоун обернулся.

— Иди, иди! — закричала она.

Ведь его присутствие там, где была Батория, было сейчас более необходимым, чем ее.

Он кивнул и со всех ног побежал дальше в базилику.

— Эти здания эвакуируются, мисс. — Слова, вежливо сказанные швейцарским гвардейцем, резко контрастировали с тем, как твердые пальцы монаха сдавливали ей руку. — Боюсь, что мне придется попросить вас…

Золотое свечение, спокойно струившееся из глубины базилики, внезапно ослепительно-ярко вспыхнуло, словно сверхновая звезда. И сразу же повеяло каким-то сладостным ароматом, и неясные звуки музыки, едва различимой для слуха, заставили ухо повернуться в сторону, откуда эта музыка доносилась, и прислушаться к ней.

Гвардеец, отпустив ее руку, стал пристально всматриваться в глубь базилики.

Ну, вот оно и произошло…

Желая увидеть все своими глазами, Эрин, быстро обойдя гвардейца, переступила порог. Оказавшись внутри, она быстро побежала по портику, расталкивая гвардейцев охраны и туристов, неподвижно стоявших у нее на дороге.

Стремглав проскочив через внутренние двери, она очутилась в главном нефе, среди бесчисленного скопления толстых каменных колонн, поддерживающих великолепно украшенную крышу базилики, и стала пристально всматриваться в расположенный в центре нефа и на большом расстоянии от входа папский алтарь. Золотое свечение струилось из-под массивного черного с золотыми узорами балдахина, накрывавшего алтарь. Бронзовые опоры, казалось, тряслись в этом свечении, подобно мерцающему миражу, возникающему в горячих песках пустыни. А может быть, яркость этого свечения была настолько сильной, что ничего из созданного руками человека не могло находиться вблизи его источника.

Не раздумывая, Эрин бросилась туда, откуда исходил этот свет, лавируя в плотном потоке туристов, стремящихся в противоположном направлении. Большая часть базилики уже опустела, и путь к балдахину неожиданно стал свободным.

Она бежала, как бегут по футбольному полю. Ей было известно, что базилика Святого Петра по размеру внутренней площади превосходит любую другую церковь в мире. В прошлом она неоднократно бывала здесь, но вот бежать по ней никогда не доводилось. А сейчас она бежала, бежала изо всех сил, и ее глаза были прикованы к яркому сиянию, струящемуся из-под балдахина.

Подбежав ближе, Эрин поразилась невероятным размерам балдахина. На мраморном цоколе высотой в человеческий рост возвышались черные витые соломоновы колонны,[88] их высота достигала примерно шестидесяти футов. Они служили опорами самому бронзовому балдахину, окаймленному по краям причудливым орнаментом, увенчанному статуями и крестом.

Под балдахином в самом центре базилики стояла Батория. Ее рыжие волосы пламенели в золотом сиянии, излучаемом предметом, который она держала в руках. Сияние освещало каждую нишу, каждый уголок в церкви. Все статуи и фрески пульсировали в этом таинственном свете, словно пытаясь слиться с этим сиянием, исходящим из-под балдахина.

В руках Батории Книга из свинца стала золотой.

Так вот оно, Преображение, — подумала Эрин. — Я была права.

Она промчалась мимо последних статуй, установленных в нефе. Бежавший впереди Джордан замедлил шаг, чтобы подождать ее. Схватившись за руки, они вместе побежали по проходу туда, откуда струился свет.

Впереди Рун и Бернард, словно в столбняке, стояли у края балдахина.

Святость того, что видели их глаза, внушила страх даже им.

Глава 58

28 октября, 17 часов 11 минут

по центральноевропейскому времени

Государство Ватикан, Италия

В то же мгновение, как только тело Батории окутало это золотое сияние, кровь в ее жилах запела от радости.

Мир вокруг нее словно наполнился теплом и любовью. Боль, которая растекалась по всему ее телу с того времени, как она достигла поры женской зрелости, пропала, унеслась из тела этим светом. Она почувствовала, что черная метка на ее горле пропадает под воздействием этого света. Да разве какая-либо тьма могла противостоять этому сиянию?

Свинцовый блок в ее ладонях становился все теплее и теплее. Он пульсировал так, словно, подобно любому живому существу, имел свое собственное сердце. С каждой секундой его вес становился все меньше и меньше, пока она не почувствовала, что между ее пальцами проплывает что-то похожее на пушинку.

Блок, который она держала в руках, преобразовался в чистый золотой свет. Это сияние буквально гипнотизировало ее. Оно светило ей в глаза, но не жгло их. Батория могла бы вечно смотреть на него, ежесекундно постигая его тайны. Выше, над ее головой, золотое солнце, нарисованное на куполе балдахина, освещало изображение белого голубя. Голубя летевшего, свободного, купающегося в свете.

То же самое происходило и с ней.

Но продолжалось это недолго.

К ней со всех ног бежали женщина-археолог и солдат. По нефу кружили охранники, подходя все ближе и ближе. Группы швейцарских гвардейцев бежали к ней с дальнего конца нефа. Она оказалась в западне. Они убьют ее, зальют Книгу ее кровью, скроют от нее излучаемый Книгой свет.

Словно почувствовав охвативший ее страх, сияние начало меркнуть и меркло до тех пор, пока в ее ладонях не осталась только сама Книга, снова потяжелевшая и оттягивающая вниз руки.

Батория пристально смотрела на нее, вновь преобразившуюся.

Книга в обложке из обычной овечьей кожи, на которой не было ни рисунков, ни украшений. Батория ласкала кончиками пальцев потрепанный переплет, при этом к ее ноздрям поднимался запах древних песков.

Ну как могло появиться такое яркое сияние из такой простой и ничем не примечательной вещи?

Ответ явился сам собой и сразу.

Перед ней возник образ Христа — обычное мужское лицо и в то же время скрытый источник божественной святости.

Слезы катились по ее щекам, и одновременно с этим тяжелая боль снова возвращалась в ее кровь.

Не прикасаясь к своему горлу, Батория поняла, что черная отметина снова вернулась на прежнее место.

Она потрясла головой, словно очищая ее от сияния, все еще присутствовавшего в ее сознании. У нее было такое состояние, словно она только что очнулась от глубокого сна. Но в действительности Батория даже и не помнила, когда ей доводилось испытывать подобное счастье.

Она пристально смотрела в глубь базилики, уже зная, что ей необходимо предпринять. Ей нужно найти пути отхода.

Не теряя времени, Батория соскочила с алтаря на расположенную позади нее апсиду и отошла назад к огромному трону из черного мрамора, укрепленному высоко на стене. Это был трон святого Петра, окруженный папами и ангелами, он был освещен лучами золотого света, который казался слабым и дешевым в сравнении с сиянием, только что исходившим из ее рук.

Отойдя на значительное расстояние от алтаря, Батория полезла в карман, достала из него спрятанный заранее передатчик и нажала клавишу взрывателя-детонатора.

Взрыв прозвучал как далекое эхо, как хлопок грома за горизонтом. Пол под ее ногами тряхнуло. Она заложила заряды взрывчатки внизу, в некрополе, под алтарем, на котором стояла.

Батория с удовольствием наблюдала, как мраморный пол перед ней раскололся вдребезги под ударом тяжелого балдахина, словно это был не мрамор, а лед. Массивный бронзовый балдахин встряхнуло, а затем — она видела это своими глазами — внутренняя часть его разлетелась под собственным весом на куски, рассыпавшиеся по всему полу, часть из них провалилась в отверстие, образовавшееся в полу.

Основание балдахина пробило пол некрополя, расположенного ниже, Небесные врата захлопнулись, оповестив об этом гулом, подобным удару колокола.

Вот так все и было.

Она, разогнав ладонями каменную пыль и дым перед глазами, смотрела, как балдахин содрогнулся и, осев, опустился намного ниже уровня пола. Только его верхушка, наклонившаяся набок, оставалась видимой из нефа.

Ее взрывные заряды сработали как надо.

На дальнем конце провала, образовавшегося в результате взрыва, швейцарский гвардеец, придавленный крупным обломком, громко взывал о помощи. Слева сангвинисты, отпрянувшие при взрыве, словно испугавшиеся львы, теперь прыгали на трансепт[89] по другую сторону провала. Женщина-археолог и солдат укрылись с правой стороны от него. Все новые швейцарские гвардейцы торопливо бежали по нефу к тому месту, где раньше стоял обрушившийся балдахин.

Но армия стригоев, засевшая в некрополе, тоже не сидела без дела. Как только село солнце, они толпой обступили витую колонну упавшего балдахина, словно орда демонов, вылетевших из стигийской[90] тьмы. Они кучковались на металлическом куполе и сновали по нему вверх-вниз, словно муравьи по муравьиной куче. Даже будучи ослабленными святостью базилики, они без труда расправлялись со швейцарскими гвардейцами, обеспечивая Батории время для бегства с места взрыва.