Александра (СИ) - Ростов Олег

Потом шли расспросы и Ивана, и меня как удалось взять замок фон Деница? Особенно дотошно расспрашивал Иван Воротынский. Бой во время отхода с засадой слушали так же внимательно, но особо они были впечатлены боем у брода, где я потеряла два десятка своих воев. Сама я вспоминать об этом не любила. Почему-то чувствовала себя виноватой. Но оба Воротынские, когда я сказала им об этом, были удивлены. Потом стали уверять меня, что потери двух десятков воинов в бою с вдвое или даже втрое превосходящими силами ливонцев, это очень малые потери. Я не согласилась.

— Мне каждого своего ратника жаль. И моя задача сохранить, как можно больше их жизней. А врагов положить как можно больше. Считаю, что этот поход я провалила, так как понесла очень сильные потери, несмотря ни на что.

Дмитрий Воротынский и его племянник Иван смотрели на меня шокировано. Потом увидела в их глазах уважение и даже восхищение.

— Тебе бы, царевна Александра, мужем родиться. — Проговорил Иван.

— Мои матушка с батюшкой тоже сына ждали, но бог дал им меня. Потом вторую дочь. А сына они не дождались, погибли оба. — Ответила я. Михаил, Дмитрий, Анна и мой муж перекрестились. Я тоже.

— Царствие им небесное, царевна. — Сказал Дмитрий.

— Благодарствую, князь.

— Царевна Александра, — обратилась ко мне молчавшая до этого Анна, — скажи, а ты вкушала из чаши Христа?

— Из Грааля?

— Да.

— Я причащалась из неё.

— И что ты чувствовала?

— Просветление, княгиня. Словно душа заново рождается у тебя.

Бедная девочка, так верит мне. А я так её бессовестно обманываю. Но этого я, по известным причинам, не озвучила. Потом она спрашивала меня о жизни моей. Пришлось выкручиваться. Врать только в путь. Народ слушал, развесив уши. Уже не знала, как соскользнуть с темы, как Анна побледнела.

— Ох! — Она схватилась за низ живота.

— Что такое, Анна? — Я забеспокоилась. Неужели у неё роды начались⁈

— Больно! — Простонала она и из её глаз полились слёзы. Мужчины повскакивали с мест. Дмитрий засуетился, подскочил к жене.

— Аннушка, что делать? Повитух?

У Анны начали отходить воды. Она стонала, продолжая держаться за живот.

— Князь, повели, чтобы в мою повозку принесли перину и подушки.

— Зачем? — Он смотрел на меня ошалелыми глазами. Анна продолжала стонать.

— За тем, что повезём её к нам. У меня там госпиталь. Будет рожать под моим присмотром. И давай быстрее, у неё воды отходят.

Дмитрий крикнул дворовых. В трапезную заглянули сразу двое холопов.

— Перину и подушки в повозку царевны. Живо! — Последнее рявкнул. Оба мужика исчезли. По терему началась беготня, охи и причитания.

В трапезную заскочила какая-то дама в годах. Одетая как матрёшка. Начала причитать.

— Ох ты лебёдушка моя, несчастная. Да куда же тебя увозят? Князь, почему не здесь рожать? Повитухи давно ждут.

— Молчать! — Крикнула я. Женщина заткнулась. — Тебя ещё забыли спросить. Подушку схватила и бегом в повозку! — Надо было очень жёстко прекратить саботаж. Она вытаращилась на меня. Глаза стали выкатываться из орбит, рот открылся для возмущения. Я сделала шаг к ней. Не знаю какое у меня было лицо, наверное, до ужаса свирепое. — Мне повторить, матрёшка? — она словно стала меньше ростом. Повернулась и припустила из комнаты.

— Это тётушка Анны, царевна. — Пояснил вспотевший Дмитрий.

— Мне плевать кто она такая. Ей повелели, пусть исполняет. Иначе плетей отхватит на конюшне.

В комнату заглянул один из дворовых.

— Всё сделали, княже. — Доложил он.

— Князь, жену бери на руки, неси в мою повозку. Быстрее. — Дмитрий поднял жену на руки и быстро понёс её на улицу. Возле крыльца, нас нагнала какая-то девушка с шубой и накрыла Анну. Я сказала девушке. — Срочно приведи сюда повитуху. Бегом! — Она куда-то убежала.

Дмитрий поместил жену аккуратно, со всей бережностью в повозку, на перины и подушки.

К нам прибежала давешняя матрёшка с подушкой в руках. Я покачала головой.

— В повозку садись. — Оглянулась на терем. Потом посмотрела на своих гвардейцев. Этих сорвали с трапезного стола для прислуги и конвоя. Но они молодцы, успели уже всё прожевать, теперь сидели в сёдлах с лицами египетских сфинксов.

— Стёпа, скачи срочно к нам на подворье. Скажи Дарёне и Фросе, что везём роженицу. Пусть готовят операционную. Быстрее.

Степан с ходу сорвал коня в галоп и вылетел с княжеского подворья. Наконец, притащили какую-то бабку. Она тряслась, глядя на меня и вооружённых ратников.

— Ты повитуха? — Спросила её.

— Я, госпожа. Не губи.

— Не собиралась. В повозку полезай. С нами поедешь.

Потом ехали к нам из Китай-города, где находилась резиденция Дмитрия Воротынского в Белый город, на подворье Вяземских. За счёт перины и кучи подушек, Анну не так трясло. Я держала её за руку.

— Аня, терпи. Бог терпел и нам велел. Сейчас приедем и разрешишься от бремени. Деток своих на руках подержишь. — Почему я сказала деток, сама не поняла. Но больно уж у Анны живот был большой, это меня несколько смущало. М-да, жаль здесь нет УЗИ. Тётка княгини странно на меня посмотрела.

— Царевна Александра, а почему ты сказала деток, а не дитя?

— Не знаю я, Аннушка. Но больно живот у тебя большой. Как бы не двойня была.

Княгиня, глядя на меня с надеждой, слабо улыбнулась.

Наконец доехали. Княгиня совсем была бледная. Нас уже ждали. Но Дмитрий, прискакавший с нами, никому жену не доверил. Сам её взял на руки, посмотрел на меня вопросительно.

— Вон туда неси, князь. — Указала ему на свой госпиталь. Увидела на крыльце Евпраксию Гордеевну. Она наблюдала за всем с олимпийским спокойствием.

— Здравствуй боярыня Евпраксия Гордеевна. — Поздоровался с ней Воротынский, неся супругу на руках.

— Здравствуй и ты князь, Дмитрий Фёдорович. Никак Анну привёз?

— Привёз, боярыня. Царевна Анна сказала сюда её к вам везти.

— Неси, неси. С божьей помощью разродиться. А мы помолимся за неё.

— Благодарствую, боярыня.

Занесли Анну бегом. Вода горячая уже была готова. Она всегда у меня имелась. Операционная тоже. Фрося успела всё протереть спиртом. И она, и Дарёна уже были в белых халатах, шапочках, специально по моему указанию пошитых, и в медицинских масках. Князь Дмитрий, увидев мою операционную бригаду застыл на месте, крепко прижимая стонущую жену к себе.

— Чего встал, Дмитрий Фёдорович? Жену клади на стол и уходи. Здесь тебе больше делать нечего. Где повитуха?

Притащили бабку. Она, оглядываясь вокруг, крестилась.

— Хватит! — Повелела я. — Верхнюю одежду долой. Руки мыть, сейчас тебе дадут халат, шапочку и маску.

— Не губи, госпожа. — Повалилась бабка на колени. Не поняла? Это что она?

— Я сказала верхнюю одёжку скидывай и мыть руки. Фрося, озаботься. И халат со всем остальным ей дашь. — Сама прошла в свой закуток. Быстро избавилась от платья и прочих тряпок. Осталась в шароварах и нижней рубашке. Тщательно вымыла руки. Надела халат, шапочку, прибрав под неё волосы и медицинскую маску. Дарёнка в это время раздевала княгиню. В госпитале у меня было тепло. Тем более, тут лежали больные, точнее раненые и увечные, проходившие курс реабилитации. Когда зашла в операционную, княгиня Воротынская была раздета, оставалась в одной нательной рубашке. Тут же была и бабка. Смотрела на меня испуганными глазами. На лице маска.

— Что смотришь, мамаша? Ты повитуха? Скажи, она родить сможет сама? И не трясись. Никто тебе ничего плохого не сделает.

Бабка вроде стала успокаиваться. Огладила живот Анны. Поглаживая и как-то интересно ощупывая её, прислушивалась. И чем дольше она это делала, тем тревожнее становились у неё глаза. Я очень внимательно за ней наблюдала. Наконец, она посмотрела на меня.

— Прости царевна, но думаю не сможет она. Бёдра узковаты у неё. И дитя у неё… Нет двое их.

— Уверена, что двое?

— Да. Я чувствую. Двое их. Кто только, девки аль парни, не ведаю.

— А что с ними не так?