100 волшебных сказок мира (сборник) - Афанасий Фрезер

– Ты что, лысая башка, делаешь? Где здесь еще воды найти?

– Попридержи гнев, господин. Твоя вода несвежая была, а мы вот-вот до колодца с чистой как слеза младенца водой доедем.

Как сказал лысый, так и получилось, да еще и присоветовал королевичу в колодце освежиться. А колодец, само собой, не без крышки был. Так королевич оказался в ловушке. А лысый, сидя верхом на захлопнутой крышке, злорадствует:

– Вот я тебя и сцапал, не зря ты меня остерегался! А теперь признавайся, кто таков и куда направляешься, а не то сгною тебя здесь.

Королевич рассказал все как на духу, и пришлось ему с лысым местами поменяться да клятву верности и неразглашения негодяю дать. Отнял лысый королевскую грамоту, оружие королевича себе присвоил и говорит:

– Теперь ты Белый Арап, мой холоп!

Сели они на коней – каждый на своего – и к Зелен-царю поехали: впереди лысый «господин», позади его «холоп».

По приезде лысый незамедлительно во дворец Зелен-царя явился – по грамоте дядя признал в нем племянника и оказал должный прием. А Белого Арапа господин пинками на конюшню отослал.

За обеденной трапезой Зелен-царь угощал «племянника» дивным салатом и рассказывал, что такой растет лишь в медвежьем саду, из которого никто, кроме его лесника, живым не возвращается.

Тут лысый злодей смекнул, что хорошо бы извести Белого Арапа, и говорит:

– Я не я буду, если мой слуга не наберет этого салата!

Возражений он и слышать не хотел, призвал Белого Арапа и приказывает:

– Немедля отправляйся в медвежий сад и без такого вот салата не возвращайся.

Закручинился Белый Арап, побрел на конюшню, обнял своего коня и все ему рассказал.

– Эх, господин, – говорит конь, – чем горевать, садись-ка лучше на меня верхом и доверь мне направление выбирать.

И полетел конь на дивный остров, омываемый морем, где остановился возле особняком стоявшей хижины, что поросла мхом.

На пороге ждала Белого Арапа та получившая подаяние старуха, что помогла в свое время выбрать коня. А была это сама святая Думиника. Она уже знала, что за беда привела к ней королевича.

Вылила она сонное зелье в колодец, что в медвежьем саду стоит, и уснул дикий зверь сном агнца, тут святая Думиника Белого Арапа и позвала:

– Надевай медвежью шкуру, что тебе от отца досталась, и ступай за салатом. Зверь спокоен, но коли кинется – брось ему медвежью шкуру и беги сюда ко мне со всех ног.

Белый Арап все в точности исполнил: залез в сад и столько салата нарвал, что и не унести, а тут, как назло, очнулся медведь и припустил за ним. Сбросил тогда Белый Арап медвежью шкуру и только его и видели.

Вернулся он ко двору Зелен-царя и вручил салат лысому.

Царь с дочерьми только руками развели от удивления, но у Зелен-царя хватало диковинок, среди которых – самоцветы невиданные. А достать их можно в оленьем лесу. Зверь и сам-то весь в каменьях, а один, что во лбу, и вовсе сияет звездой. Не придумали еще оружия, чтобы убить его.

Тут опять позвал лысый Белого Арапа:

– Отправляйся в олений лес, и без оленьей шкуры с головой и драгоценностями, которые зверь на себе гордо носит, не возвращайся!

Белый Арап опять побрел со своей бедой к коню, а тот в свою очередь его к святой Думинике повез. Стоит ли говорить, что с ее помощью добыл Арап и оленью шкуру, и оленьи самоцветы? Стоит ли говорить, что за сей подвиг господин своего верного слугу не пожаловал. Только и милости испросили для Белого Арапа дочери Зелен-царя, что на пиру прислуживать, что правитель устроил в честь своего «племянника».

Пир был в самом разгаре, когда в окно вдруг забилась волшебная птица и женским голосом прокричала:

– Ешьте, гуляйте, а о дочери Рыжего царя и не помышляйте!

Тут все стали между собой переговариваться. Кто-то говорил, что дочь Рыжего царя – безжалостная воительница, кто-то – что она злая колдунья. Лысый же решил узнать, какова она на самом деле, и велел Белому Арапу не кого-нибудь, а эту самую девицу ему добыть.

Сломленный, Белый Арап побрел к своему верному коньку и говорит:

– Не успел я от лысого натерпеться, как надо с рыжим сладить.

Благо, конь его верный хорошо дорогу к Рыжему царю знал, а путь, надо сказать, неблизкий.

Доскакал Белый Арап до мостика через речку, а навстречу ему муравьиная свадьба – пришлось вплавь реку переплывать. А за доброту его дала Белому Арапу королева муравьев свое крылышко: стоило его сжечь – и весь муравьиный народ на помощь прибудет.

Едет дальше и видит дикий рой неприкаянный мечется: пожалел он пчел и смастерил им улей, и пчелиная царица в долгу не осталась:

– Белый Арап, прими это крыло. Если я тебе понадоблюсь, подожги его – я тотчас явлюсь.

А на лесной опушке ждало Белого Арапа диво дивное: сидит напротив костра великанище, две дюжины саженей дров полыхают, а он простуженным голосом хрипит, что коченеет, а вместе с ними сама матушка земля дрожит. Не задерживай он дыхание, весь лес бы насквозь промерз. Подумал Белый Арап и взял Холода с собой.

А дальше ждала Белого Арапа иная диковинка: великан, каких свет не видывал, жадно поглощал борозды земли за двумя дюжинами плугов и просил есть. Подумал Белый Арап и взял Голода с собой.

Уже совсем путники были близки к цели, как вдруг увидели великаншу, осушившую две дюжины озер и речку в придачу и просившую пить. Подумал Белый Арап и взял Жажду с собой.

Не прошли странники и мили, как узрели новую диковинку: не человек, а циклоп – глаз один, да размером с решето. Откроет его – все равно что слепой, закроет – днем и ночью, на земле и под землей ничего от него не укроется. Подумал Белый Арап и взял Глаза с собой.

Теперь уже впятером они шли, но, знать, судьба им была встретить шестого: идет себе чудище, за птицами охотится. При луке, но он и сам себе смертельное оружие: при желании мог так в ширину распространиться, что всю землю мог объять, а в высоту если – до звезд дотягивался. А если стрела его промах давала, на лету птиц глотал. Подумал Белый Арап и взял монстра, которому и имени нет, с собой.

Предстал Белый Арап со всей своей странной свитой перед Рыжим царем и сразу же к делу перешел – дочь его потребовал. Рыжий царь вместо ответа их на ночлег устроил, да не где-нибудь, а в тереме из раскаленной меди. Только гости дорогие на пороге терема замешкались, кроме Холода, который так дунул, что враз стало в горнице прохладно. Так и переночевали.

А наутро Белый Арап пошел Рыжему царю кланяться:

– Ваше высочество! Его величество племянник могущественного Зелен-царя, знать, заждался уж меня с вашей дочерью.

– Так и быть, богатырь, – согласился было царь. – Но сначала выпейте и закусите.

Приволокли им дюжину телег с хлебом, дюжину откормленных коров на вертелах и дюжину бочек зелена вина. Стоит ли говорить, что Голоду там было на зубок, а Жажде на один глоток?

Снова Белый Арап напомнил царю о цели своего приезда. И загадал ему Рыжий царь до утра перебрать меру мака, смешанного с песком. На том бы приключения Белого Арапа и закончились, не вспомни он вовремя о муравьином крылышке, которое тотчас поджег. Муравьи и мак от песка отобрали и Рыжего царя, пока тот спал, искусали.

Как узнал царь, что задача его выполнена, крепко призадумался, как теперь от гостей избавиться.

А Белый Арап настойчивость проявил: отдавайте дочь да и все тут.

– Прежде, богатырь, – заскрипел зубами Рыжий царь, – потрудись мне службу сослужить. Как пойдет моя дочь почивать, охраняй ее сон. Если наутро она в своей кровати проснется, тогда, пожалуй, и забирай ее, а нет – прощайся с головой.

Вечером царевна спать легла, Белый Арап под ее дверью караул несет, а друзья его аж до ворот дозором построились.

Пробило двенадцать, обернулась царевна птичкой и вылетела из спальни. Мимо пяти дозорных незамеченной пролетела, но Глаз ее, разумеется, разглядел и тотчас позвал того, кому и имени не придумать, и говорит:

– А ведь царская дочь нас провела. Только нам с тобой ее вернуть под силу. Следуй со мной, я укажу, где она схоронилась, а дальше все от тебя зависеть будет.

Стоит ли говорить, что они с царевной вернулись?

Обнаружив дочь в спальне, царь не на шутку разозлился, а Белый Арап и дальше судьбу испытывает: без царевны, дескать, не уедем.

– Вот что, богатырь, – строго сказал царь, – есть у меня приемная дочь, точная копия родной. Если высмотришь из двоих одинаковых родную, ее и отдам.

А пока царевен облачали в одинаковые одежды, Белый Арап вспомнил о пчелином крылышке, поджег и призвал пчелиную царицу.

– Не беспокойся, Белый Арап, – заверила его пчелиная царица, узнав о его затруднении. – Со мной ты узнаешь ее из тысячи: красавица, что начнет от меня платочком отмахиваться, окажется родной дочерью Рыжего царя.