Полдень XXI век 2003 №4 - Полдень XXI век

Первая точка получилась довольно увесистой — с целый романско-готический собор. Но и вторая будет не меньше.

Второй текст — это роман Андреаса Эшбаха «Солнечная станция», который я недавно имела удовольствие перевести с немецкого. Он был написан в 1999 году и скоро выйдет в издательстве «АСТ».

Время действия — 2015 год, место действия — орбитальная станция «Ниппон», на которой проводятся эксперименты по аккумулированию и передаче на Землю солнечной энергии. Экипаж станции состоит из пятерых японцев, корейца, британца японского происхождения и американца (я так дотошно перечисляю национальности и гражданство главных героев, потому что на этнических и культурных различиях между ними строится добрая треть интриги романа). Все они, за исключением американца, — ученые мирового класса: инженеры-энергетики, астрофизики, биологи, специалисты по космической металлургии. Мистер Леонард Карр, от лица которого ведется повествование, отвечает за жизнеобеспечение и безопасность станции.

«„Оператор системы жизнеобеспечения“ — это что-то вроде дворецкого. Я должен был следить за тем, чтобы все на станции блестело и стояло на своем месте. Трудная и, между прочим, очень важная работа. Короче говоря, я был уборщицей».

Почему такое странное распределение ролей? Дело в том, что в мире «Солнечной станции» Соединенные Штаты Америки перестали быть космической державой, и американский мальчик, мечтающий о звездах, бывший боевой летчик, ветеран Второй войны в Заливе может реализовать свою мечту, только став уборщицей на японской орбитальной станции.

«НАСА закрылось в 1999 году, буквально перед моим носом. Наше правительство сказало: хватит, мы ошиблись. Мы не будем осваивать мировое пространство, лучше останемся дома и сэкономим массу денег и энергии. Три последних шаттла мы продали Японии. До сих пор помню чувство бессилия, охватившее меня, когда я читал передовицу „Нью-Йорк Тайме“. Журналист обозвал эту продажу последних осколков нашей чести „удачной сделкой“ и „важнейшим шагом по укреплению национального бюджета“».

И это лишь деталь. На самом деле изменения, произошедшие в геополитике за первые 13 лет нового тысячелетия, куда существеннее:

«Я снова взглянул на карту, висевшую на стене столовой. Это было довольно оригинальное зрелище — взгляд на мир под новым углом. Дело в том, что на старых картах центром мира был Атлантический океан. Соответственно, Северная и Южная Америка располагались в правой части карты, Европа, Азия, Африка и Европа — в левой. Однажды я прочел, что карту нового типа придумали в туристическом агентстве Гонолулу — и поэтому на ней в центре мира оказались Гавайи. На самом деле, карту создали к Олимпийским играм 2000 года в Сиднее. Идея была в том, чтобы изобразить Сидней культурной и научной столицей Земли. Австралийцы выпустили сотни тысяч постеров, открыток и настенных карт, где в центре мира был Тихий океан, и такая точка зрения нашла множество сторонников…

Возможно, она приобрела такую популярность именно потому, что отражала господствующие в двадцать первом веке настроения. Ориентиры сместились. Тихий океан стал важнейшей экономической и политической зоной. Здесь, в центре новой карты, располагались главные конкуренты — Япония и Корея. Рядом с ними Китай — еще один промышленный гигант. Его заводы по производству автомобилей грозили покончить с озоновым слоем в северном полушарии. Неподалеку от него — Австралия. И на другом конце Тихого океана — Южная Америка, которая все еще оставалась страной третьего мира. Выше по тихоокеанскому побережью Лос-Анджелес, с трудом приходящий в себя после страшного землетрясения, и Сиэтл. Остальная часть мира находится под властью религиозных фанатиков и пророков всех мастей и понемногу скатывается назад, во мрак невежества. Почти треть американцев не сумеют написать собственное имя, а в школах по-прежнему запрещено преподавать теорию Дарвина.

Европа, устрашенная этим переделом сфер влияния, сначала объединилась, а потом снова распалась на сотню маленьких княжеств, жители которых интересуются только своими собственными проблемами. Люди быстро поняли, что жить в крошечных государствах не очень-то удобно, поэтому на европейской территории разгорелись сотни крошечных войн. Всему остальному миру Европа представляется сейчас стареньким, впавшим в маразм дедушкой. Если вы спросите прохожих на улицах Токио, Сеула или Мельбурна, что они думают о Европе, вам покажется, что речь идет об ацтеках или вавилонянах. „Высочайшая культура — но почему она так быстро обратилась в прах?“

Арабский мир Ближнего Востока и Северной Африки раздирают жесточайшие религиозные войны. В самом конце прошлого тысячелетия здесь появилась новая исламская секта с пророком Абу Мухамедом во главе. Его позиция проста: „Тот, кто верует в ислам, верует в войну против христианского мира до победного конца“. Множество людей подхватили его слова. Они призывают к очищению ислама и называют себя „Святым воинством джихада“. „Святые воины“ захватили Иран, оккупировали Ирак и развязали Вторую войну в Заливе, которая длится уже не первый год с переменным успехом.

Что же до остального мира… Африка вымирает от СПИДа, а в России царит хаос».

Однако обстоятельства складываются так, что от решительности Леонарда зависят жизни сотрудников станции, да и безопасность самой Земли. Станция захвачена исламскими фанатиками, которые намереваются использовать возможности станции для устройства грандиозного теракта.

Сюжет не самый изысканный, хотя и довольно динамичный. Однако вовсе не он составляет изюминку романа. «Солнечная станция» — это достоверная фантастика. Несуществующая станция устроена и функционирует именно так, как она должна быть устроена, согласно представлениям космических инженеров. Взрывы в космосе не слышны, а все предметы подчиняются законам Ньютона. На станции царит невесомость, и автор не жалеет сил, описывая, как в таких условиях можно заниматься любовью, принимать душ, бриться, готовить еду, обедать, открывать бутылки и прочая и прочая. Даже драки в невесомости имеют свою специфику:

«Лязганье поднимающейся переборки.

Тишина.

В образовавшийся проем просовывается рука с револьвером.

Дуло револьвера сразу поворачивается направо — в „мертвую зону“ за дверью. Видно, что человек, стоящий у дверей, — не новичок в своем деле.

Но справа никого.

Медленно, очень медленно дуло револьвера плывет влево.

Снова никого.

Человек с револьвером — опытный охотник на людей. Он знает, что в любом поединке выигрывает тот, кто осторожнее и предусмотрительнее. Но теперь он уверен, что никто не поджидает его в засаде, и он делает шаг из осевого тоннеля в коридор лаборатории. Он все еще настороже — готов в любой момент выстрелить при малейшем признаке движения внутри лаборатории.