Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

Аня встретила их у костра, держа в руках свежезажжённые факелы. Она, не моргнув глазом, смотрела на то, как бессознательного Отто швырнули на костёр. Убедить Гюнтера оказалось достаточно легко. Он неоднократно видел Отто с руками по локоть в свиной крови. Такой человек мог убить. Это был такой небольшой путь, путь от мясника Куртбада, к Мяснику Куртбада.

Отто был омерзительным человеком, и Аня убедила себя в том, что деревне будет лучше без него.

Гюнтер был предназначен для вынесения приговора, и приговор будет вынесен. Голодные и жестокие глаза толпы повернулись к тому месту, где она стояла, поддерживая Дагмара. Его правая рука висела на перевязи, а кисть — крепко затянута льняной повязкой.

Она подтолкнула его вперёд, и Дагмар вышел в свет факелов. Он учуял масло. Он посмотрел на окружавших его людей, на смерть в их глазах. Он оглянулся и посмотрел на жирного мясника, привязанного к столбу в центре кострища, словно кусок мяса, предназначенный для жарки. Он подумал о пьянице, похороненном мясником на кладбище. О жестоком охотнике на ведьм, чей труп был скрыт под охапкой опавших листьев. О милиционере, который, безо всякого сомнения, знал, и задавал себе вопрос, почему он стоит среди невежественной толпы жаждущей крови черни.

Но в основном он думал об Ане, о том, что она рассказала ему, о том, что она наверняка видела, когда сделала то, что сделала, и о том, как она вновь вернула его себе. Он попытался представить, что может произойти после того, как эта ночь закончится. Кто-то сунул факел в его левую руку.

Он развёл повреждённые пальцы и зажал кусок дерева между большим и указательным, словно в когтях. Он колебался. Он спросил толпу: — Почему этот человек должен умереть?

Толпа ответила ему: — Он — Хаос. Он должен умереть.

Правая рука Дагмара дёрнулась и потянулась из ткани перевязи. Аня нежно прикоснулась к нему пальцами и ободряюще сжала. Повязка разорвалась, и он отшвырнул её прочь.

Дагмар вскочил на груду брёвен, лоснящихся от покрывавшего их масла. Он посмотрел на мужчин и женщин с факелами и их кровожадный ужас.

Мы такие одинаковые и такие разные.

Мясник попытался поднять голову. Дагмар сунул факел в костёр, и огненный лес рванул к небесам. Отто завопил, а вместе с ним взвыл Дагмар. Он обнял толстяка и крепко вцепился рукой-когтем в заднюю часть столба.

Народ Куртбада отшатнулся от густого, зловонного дыма и мерзкого смрада гниения. Все, кроме Ани, которая стояла в свете пламени и тихо плакала, слёзы смешивались с кровью, текущей из раны на щеке.

Гюнтер потащил её прочь, встав между ней и стеной огня.

Тело Дагмара растаяло, словно свеча, как будто огонь внутри него был намного жарче, чем огонь костра, питаемый маслом и деревом. Для мясника же, смерть заняла куда больше времени.

Я сгорю сейчас, как я сжигал тогда.

Хотя Куртбад по-прежнему был отмечен на карте торговцев, но он так и не стал городом. Некоторые говорили, что всегда могли чувствовать вонь мутанта на общинных пастбищах. Хаос коснулся их, говорили они, и это было причиной того, что посевы были скудны. Одинокая виселица была разрушена и пущена на новые ограждения для овечьих загонов.

Гюнтер попытался уйти в отставку со своего поста, но был оставлен людьми, которые сказали, что теперь они воистину осознали серьёзность угрозы. Он попытался научиться читать. Аня покинула город на чёрном жеребце с серебряными копытами, чтобы, как она утверждала, продать его по справедливой цене на рынках Нульна. Она никогда более не возвращалась в Куртбад, ни с ребёнком, ни с клеймом на руке.

Крис Прамас

Стенания Мормакара (не переведено)

Не переведено.

Джонатан Грин

Тёмное сердце (не переведено)

Не переведено.

Рьюрик Дэвидсон

Проход между (не переведено)

Не переведено.

Гэв Торп

Рождение легенды

— БОРОДА ГРУНГНИ! Они когда-нибудь угомонятся! У меня адское похмелье! — король Курган презрительно сплюнул в сторону здоровенного зеленокожего, что следил за ними.

Четверо гномов были привязаны к столбам, их руки и лодыжки — крепко связаны грубой верёвкой. Невдалеке бушевал огромный костёр, вокруг которого орки праздновали победу. Воздух наполнял грохот барабанов и треск дерева. Ближе к середине ночи они вскрыли бочки со своим мерзким пьянящим пойлом и запили ломти обугленной гномьей плоти, что были съедены до этого. Пламя костра поднималось всё выше и выше, и орки вопили всё громче и громче.

Кровь Кургана бурлила. Он напрягал все силы, испытывая на прочность свои путы. Всё было напрасно: узлы оставались столь же крепки, как и ранее. Он был обречён понуро смотреть на пир, который устраивали себе подлые твари его домашними. Слева от него обмяк в своих путах находившийся в полубессознательном состоянии Снорри. Остальные, Боррис и Турган, выглядели не лучше. Хриплый голос короля прорвался сквозь смех и вопли орков.

— Снорри! Эй, Снорри! На нас, похоже, висит проклятье, что мы попали в плен, а не померли, как по-твоему?

Почтенный советник застонал и посмотрел на своего короля, один заплывший глаз закрылся от боли, веки слиплись от крови, натёкшей из раны на лбу.

— Айе, оспа на зелёных дьяволов за то, что не прикончат нас с почётом, сир. Я увижу, как они гниют, прежде чем меня засунут в котёл! Попомните мои слова!

Несмотря на положение, в котором они оказались, Курган всё-таки приободрился при столь дерзких речах Снорри и усмехнулся про себя. За стеной огня орки с грохотом разбили бочку эля, которую он взял с собой для кузена из Серых гор. Слёзы блеснули на глазах Кургана, когда он подумал о прекрасном напитке, сделанном более пятисот лет назад и выдержанным в дубовых бочках, хранившихся в Караке Восьми Вершин, а теперь столь прискорбно исчезающем в бездонных орочьих глотках. На золото, которое он заплатил за этот небольшой бочонок, можно было бы за месяц обучить и снарядить армию. Крепкий эль казался в те времена хорошим вкладом на будущее, но, когда орки хлынули из своих логовищ, вопя визгливые боевые кличи, он подумал, что, в конце концов, стоило, пожалуй, всё-таки потратить это злато на армию.

Курган выкинул эль из головы и изучающее оглядел орочий лагерь, пытаясь придумать план побега. Большинство орков — он не был уверен, сколько там было этих тварей — сидели небольшими группками, играя в кости, пререкаясь или просто развалившись на земле с раздутыми брюхами. Мелкие гоблины сновали вперёд-назад, носясь на побегушках у своих более крупных кузенов, которые время от времени отвешивали зелёной мелюзге пинок или зуботычину для грубого развлечения. Особенно изобретательный чёрный орк, используя своё копьё, добился знатных визгливых воплей, что изрядно пришлись по нраву остальным его собратьям.