Грязные войны: Поле битвы — Земля - Джереми Скейхилл

Представитель «аш-Шабаб» шейх Али Мохамуд Раге признал, что нападение было совершено именно этой организацией и явилось местью за смерть Набхана. «Мы отомстили за нашего брата Набхана, — заявил Раге. — Два смертника нанесли удар по базе Африканского союза, хвала Аллаху»[1575]. Он добавил: «Мы знаем, что правительство неверных и войска Африканского союза собирались напасть на нас после священного месяца. Случившееся — это наше послание им». Раге сказал, что в ударе принимали участие в общей сложности пять боевиков «аш-Шабаб». Вскоре после произошедшего, свидетели, которые видели, как джипы готовили к выполнению задания, заявили, что двое боевиков переговаривались между собой по-английски[1576]. «Они говорили по-английски и утверждали, что представляют Объединенные Нации», — заявил министр информации Сомали Дахир Мохамуд Геле. Считающийся достоверным сомалийский новостной сайт позже сообщил, что один из участников нападения был гражданином США[1577]. Пока американцы праздновали уничтожение Набхана, «аш-Шабаб» запустила свою собственную программу преднамеренных убийств.

3 декабря 2009 г. десятки гордых юных сомалийцев вливались в холл гостиницы Shamo Hotel в Могадишо. На них были желто-голубые шапочки выпускников и мантии. В городе, которому катастрофически не хватало врачей, они должны были стать в буквальном смысле слова спасательными тросами. Все они должны были получить в этот день медицинские дипломы Университета Бенадира, основанного в 2002 г. группой сомалийских врачей и ученых[1578]. На видеозаписи церемонии, которую я получил в Могадишо, молодые выпускники с улыбкой позировали фотографам[1579]. С гордостью смотрели на них друзья и родственники. Когда началась церемония и участники заняли свои места, самые почетные гости оказались в первом ряду. Среди них было пять министров правительства Сомали, включая министров образования, спорта и здравоохранения[1580]. Трое из пяти представляли сомалийскую диаспору: они вернулись в страну, чтобы попытаться воссоздать национальное правительство. Министр высшего образования Ибрагим Хасан Аддов был гражданином США[1581], министр здравоохранения Камар Аден Али была уроженкой Британского Сомали[1582]. По периметру сцены располагались операторы, как это принято в ходе важных пресс-конференций. Церемония должна была показать Сомали и всему остальному миру: «Вот наше блестящее будущее».

Среди тех, кто в этот день прошел в зал заседаний гостиницы Shamo Hotel было и несколько женщин, одетых в бурки или абайи — традиционные мусульманские одежды, скрывавшие большую часть тела и головы.

Бывший министр здравоохранения Осман Дуфле приветствовал собравшихся и приступил к церемонии. В этот момент одна из одетых в бурку фигур поднялась со своего места и, обратившись к почетным гостям в первом ряду, отчетливо мужским голосом произнесла: «Мир». Никто не успел среагировать, и в этот момент человек под буркой взорвался. Изображение на камере на мгновение пропадает, а когда запись возобновляется, заполненная дымом помещение представляет собой ужасное зрелище. Оторванные конечности лежат рядом с телами, которым они только что принадлежали, три министра правительства мертвы.

«Неожиданно весь зал содрогнулся, и я услышал какой-то хлопок в передней части зала, где находилась основная масса правительственных чиновников и почетных гостей. Я упал на пол и оглянулся. Десятки людей лежали на полу под большим облаком дыма. Другие в панике кинулись к выходу, надеясь, что снаружи они будут в безопасности, — вспоминал сомалийский журналист Абди-назир Мохаммед, который в момент взрыва собирался выйти наружу, чтобы попить воды. — Я посмотрел направо и увидел одного из моих коллег. Он был мертв и лежал в луже крови. Я ничем не мог ему помочь. Я увидел пустые кресла правительственных чиновников, залитые кровью, многие люди были серьезно ранены. В зале стало очень темно. С текущей по полу кровью все это очень напоминало бойню»[1583]'.

Всего в этот день было убито двадцать пять человек: среди них будущие врачи, члены их семей, журналисты. Четвертый из присутствовавших министров правительства позже скончался от ран. Около пятидесяти пяти человек получили ранения. То, что должно было стать символом надежды, превратилось, по словам министра информации Сомали, в «национальную катастрофу»[1584]. Президент Шейх Шариф обвинил в случившемся «Аль-Каиду» и в отчаянии попросил зарубежной помощи. «Мы просим весь мир защитить нас от этих иностранных боевиков», — сказал он[1585]. Позже выяснилось что смертником был выходец из Сомали, являвшийся гражданином Дании[1586].

Когда новость о чудовищном преступлении распространилась по миру, «аш-Шабаб» заявила, что не принимала участие в этом теракте. «Мы заявляем, что «аш-Шабаб» не планировала этот взрыв, — сказал шейх Раге. — Мы предполагаем, что случившееся было спланировано самим правительством. «Аш-Шабаб» не имеет обыкновения наносить удары по невинным людям»[1587]. Теракты против поддерживаемых США иностранных войск из AMISOM могли не вызывать ненависти среди рядовых сомалийцев — возможно, их даже негласно поддерживала значительная часть населения Могадишо, однако подрыву студен-тов-медиков оправдания не было. Можно предположить, что «аш-Шабаб» хотела дистанцироваться от произошедшего именно по этой причине, возможно, это действительно была операция, совершенная одиночкой — иностранным боевиком «Аль-Каиды». Но вне зависимости от того, кем было спланировано преступление, оно ужаснуло сомалийцев из всех социальных слоев.

В начале декабря президент Обама выступил с большой речью перед слушателями военной академии Вест-Пойнт в штате Нью-Йорк. Хотя речь была посвящена предстоящему наступлению американских войск в Афганистане, президент намекнул и на войны, которые его администрация вела «за сценой». «Война против насильственного экстремизма быстро не закончится, и она ведется в том числе и за пределами Афганистана и Пакистана, — заявил Обама. — Это будет долгой проверкой нашего свободного общества и нашего ведущего положения в мире. В отличие от больших военных конфликтов с четкими линиями фронта, которые были характерны для XX в., сегодня наши усилия направлены против находящихся в хаосе регионов, несостоявшихся государств, рассеянного в пространстве противника». Он добавил: «Применяя военную силу, нам надо быть гибкими и точными. Где бы ни старались закрепиться «Аль-Каида» и ее союзники — в Сомали, Йемене или где-то еще, им следует противопоставить растущее давление и прочные союзы»[1588].

Через неделю после выступления в Вест-Пойнте Обаме вручали Нобелевскую премию мира в столице Норвегии Осло. Его речь при получении награды вызвала одобрение «ястребов»-республиканцев. Ведь президент выступил в защиту применения американской силы по всему миру, а также заверил, что все войны, которые ведет Америка, это «справедливые войны». «Однако самый серьезный вопрос, возникающий в связи с присуждением мне Нобелевской премии, связан с тем, что я являюсь главнокомандующим страны, ведущей две войны», — заметил Обама. Он высоко оценил легендарных сторонников ненасильственных действий: Ганди и лауреата Премии мира Мартина Лютера Кинга, однако затем объяснил, почему не согласен с их пацифизмом.

«Мое присутствие здесь сегодня является непосредственным результатом достижений Мартина Лютера Кинга, и в силу этого доказательством моральной силы правоты отказа от применения насилия. Я знаю, что в убеждениях и всей жизни истории таких деятелей, как Махатма Ганди или доктор Кинг, нет проявлений слабости, пассивности или наивности, — сказал Обама. — Однако как глава государства, принесший присягу защищать и стоять на страже своей страны, я не могу полагаться лишь на их примеры. Я воспринимаю мир таким, как он есть, и не могу оставаться равнодушным перед лицом опасности, грозящей народу Америки. Позвольте напомнить, что зло является реальным. Движение непротивления не смогло бы остановить гитлеровские армии. Переговоры не в силах убедить лидеров «Аль-Каиды» сложить оружие. Слова о том, что применение силы иногда необходимо, не является проявлением цинизма; это — признание исторических закономерностей, человеческого несовершенства и ограниченности разума»[1589].

Карл Роув, один из бывших ближайших советников президента Буша, назвал речь «превосходной», «жесткой» и «эффективной»[1590]. Многие неоконсерваторы также высказали свое одобрение Обаме. Ньют Гингрич, бывший председатель палаты представителей от республиканцев, высоко оценил тот факт, что «либеральный президент отправился в Осло для получения Премии мира и напомнил комитету, присуждающему ее, что без применения силы они не смогли бы сохранить свою свободу и не были бы в состоянии вручать эту премию»[1591]. Обращая внимание на положительные отзывы на речь Обамы со стороны «яс-требов»-республиканцев, обозреватель Гленн Гринвальд назвал ее «наиболее воинственной речью из всех, когда-либо произнесенных лауреатами Нобелевской премии мира»[1592]. Когда Обама вернулся на родину с премией, его администрация уже была готова начать очередную тайную американскую войну, возвестив о начале новой эры американской внешней политики. Теперь в центре этой политики находилась глобальная программа убийств.