Еще один Фэнтезийный мир. V2.0 - Александр Зотов

Неторопливость свитка, вскоре поднявшегося на высоту около двух метров, позволила волшебнику внимательно рассмотреть халифа. В целом он не сильно отличался от того невысокого толстячка с безвольным подбородком и пухлыми руками, каковым он был пять лет назад. Вот только все эти черты приобрели какую-то царственность и возвышенность. Когда волшебник смотрел на халифа, его не оставляло чувство благоговения. Что-то в голове Фамбера без устали повторяло, что именно так, и никак иначе, должен выглядеть истинный повелитель Келхарского халифата, величайшей империи в мире.

Наконец свиток опустился в протянутую руку халифа. Тот не разворачивая его, положил на подлокотник трона, после чего вновь обратил свое внимание на волшебника и произнес:

— Юховала Жетмаз Пош-гак.

— Величайший из великих, пусть дождь вечно льется над его головой, разрешает вам удалиться, — перевел Эларанд.

— И это все? — удивился Фамбер, — не то, чтобы я хотел… просто…

— Первая аудиенция никогда не бывает слишком длинный, уважаемый господин посол. Прошу вас, не задерживайте халифа. Поклонитесь, — попросил господин заведующий первым приемом гостей халифа, после чего сухо добавил, — так, как это принято на вашей родине, уважаемый господин посол.

Нельзя было сказать, что на родине Фамбера было принято хоть каким-то образом кланяться халифам. Еще не канули в забвение те времена, когда орды халифата бывало стояли возле Шартцбурга, столицы Эргерцогства Айзрия, а от нее до родного города Фамбера рукой падать. Так что скорее, на его родине было принято выкрикивать разнообразные оскорбления адрес халифов, малевать срамные картинки и разбивать мечи о головы рабов халифа, но, несмотря на свою кровь и обычаи родины, Фамбер все-таки повторил свой поклон, в то время, как все остальные повалились на колени. В это время трон халифа Келхарского халифата, Хул-Дул-Гур-Бур-Фура V скрылся где-то в недрах пола.

— Прошу, следуйте за мной, уважаемый господин посол, — попросил Эларанад, — я провожу вас обратно в ваши покои, если конечно у вас, уважаемый господин посол, нет никаких других планов.

Планы у волшебника, безусловно, были, но он предпочитал держать их при себе.

Одним из этих панов была попытка каким-нибудь образом поговорить с халифом лично, без посредников и переводчиков, при несколько меньшем стечении народа. Но договариваться об этом было лучше через Холдара, а не какого-то мелкого придворного.

Что же касается других планов, то о них волшебник старался даже не думать где-то, кроме уборной, опасаясь, что кто-нибудь подслушает его мысли или распознает движения души по шевелению кончиков ушей. Фамбер наивно полагал, что в туалете, то ли из эстетических, то ли из-за санитарно-гигиенических причин, никто не поглядывает и не прослушивает. В то время, как уже не одну вечность все профессиональные шпионы и наушники выяснили, что порой самые страшные тайны прячутся по туалетам.

Другое дело, что профессионалов во дворце Келхарского халифа с некоторых пор не стало. Иначе они знали бы, что в течение последних нескольких часов по канализации, оставшийся еще со времен древней империи, продвигается отряд отъявленных негодяев и храбрецов, возглавляемых отъявленным героем, принцем в изгнании, решительно несогласным с текущим положением дел как в Келхарском халифате, так и во всем мире.

Конечно, кто-то может сказать, что канализация, пусть и построенная древними, не то место, через которое следует начинать такое важное дело, как изменение мира, но на что ни пойдешь ради восстановления справедливости при почти полном отсутствии денег, последние крохи которых были потрачены в качестве платы проводнику, уважаемому господину Кашгроку, гоблину, основной обязанностью которого было периодически чистить канализации. Выбор пал именно на этого достойного господина по двум причинам. Во-первых, Кашгрок неплохо изучил канализации, находящиеся непосредственно под дворцом, а во-вторых, но лишь по номеру, а не по значению для его найма хватило всего лишь одного «этого красифого блестящего кругляшка».

Как раз в тот момент, когда Фамбер проталкивался сквозь толпу царедворцев перед дверями тронного зала, а халиф Келхарского халифата, которого порядком утомила аудиенция, отпивал из маленькой кружечки черный напиток, который варили из каких-то бобов, привозимых с самого края света, гоблин, стоя по колено в чем-то, не слишком похожем на воду, размышлял:

— Это, значит, разфилок. Куда, ты сказать, надо ты? — в очередной раз спросил Кашгрок.

— Как ты смеешь так разговаривать с величайшим из великих, халифом… — замахнулся на гоблина один из спутников принца, высоченный бородач лет пятидесяти, в покрытой ржавчиной кольчуге и с здоровенной саблей на поясе, но его остановил юноша двадцати одного года от роду с благородными чертами лица, насколько позволял разглядеть тусклый свет ДЖИНа, закрепленного на палке, да слой той самой жидкости, не похожей на воду.

— Оставь его, Даш, — повелительным голосом произнес он, — он не достоин того, чтобы поднимать на него руку. Тем более, я еще не халиф, узурпатор все еще на троне.

— Но не надолго, — горячо возразил бородач, — если, конечно, этот орк не заведет нас в какую-нибудь…

— Не заведет. Или ты не веришь в мои решения?

— А-а… простите меня за мою… — бородач хотел броситься на колени и начать бить земные поклоны, вроде тех, что совсем недавно так дружно били в тронном зале, но юноша его остановил. Не последней причиной было опасение, что бородач, полный святого рвения, случайно захлебнется.

— Не здесь. А теперь, что касается тебя, орк, — юноша глубоко вздохнул. — Моя идти во дворец, тама, где большой-большой труб.

— А, теперь я фспомнить, — довольно произнес гоблин. — Твой гофорить много непонятных слоф, но я понять тебя. Так значит нам…

— Забыл?! — взревел бородач.

— У тебя нет еще один этого красифого блестящего кругляшка? — не моргнув глазом спросил Кашгрок.

Юноша обменялся взглядом с бородачом и в очередной раз вздохнув, произнес:

— Когда я стать большой-большой начальник, мой дать тебе много-много блестящих кругляшка.

— Мой не надо много кругляшка, когда твой стать большой-большой начальник, — парировал гоблин. — Мой надо сейчас один красивый кругляшка. Моя хотеть, что твой, когда стать большой-большой начальник, забыть меня.

Поняв, что переубедить гоблина не получится, юноша дал знак бородачу. Тот, скрепя сердце, отдал Кашгроку предпоследнюю монету, прося богов, чтобы больше развилок на их пути не встречалось. Повертев монету в руках, гоблин сунул ее во что-то, вроде набедренной повязки, после чего, наклонился к самой жидкости, совсем не похожей на воду, и принюхался. Сделал пару шагов в направлении правого прохода, для верности попробовал жидкость на вкус, после чего, махнув рукой, сказал: