Ненаглядная жена его светлости - Натаэль Зика

– Отлить проще, – любуясь женой, ответил Верис. – Сплав чудесный, миледи. И откуда только вы всё знаете?!

– Что ты спрашиваешь? – толкнула супруга Рива. – У её светлости есть дар!

– Да, конечно, – стушевался кузнец и проглотил вертевшийся на языке вопрос: где же был тот дар, когда они мучились с устройством канализации?

Нет, идея с водопроводом полностью заслугами леди. Но насколько им было бы проще, если бы герцогиня не показывала на пальцах, пытаясь объяснить, что задумала, а представила вот такие вот рисунки.

– Миледи, если мы хотим до зимы закончить стройку и запустить производство, нам нужны ещё рабочие, – перевёл он разговор в другое направление. – Ещё человека четыре-пять, как минимум.

– А жильё для них?

– Пока пустует один дом из числа приобретённых у деревенских. И можно выкупить другие, я слышал, что три семьи собираются уезжать. Да и староста смотрит в сторону Гладова. Если сторгуемся, то Медные Родники полностью отойдут к руднику.

– Раз нужно – набирайте людей, – разрешила Софья. – И с домами решай.

– Тогда сегодня-завтра я займусь деревенскими, а под конец седмицы мы с Ривой съездим в Гладов. Отпустите с нами Тьяну и Нею?

Наступил сентябрь, дни стали короче, ночи холоднее. Судя по рассказам местных жителей, зимы здесь не отличались продолжительными морозами, но и совсем уж мягкими их назвать было нельзя.

Постоянно находиться в пределах усадьбы было трудно, поэтому Соня потихоньку начала выходить за границы. Сначала только до деревушки, позже она добиралась и до рудника. А уж на площадку, где возводили кузню и плавильные печи, миледи наведывалась ежедневно.

Связанные магической клятвой мужчины – Верис, Римус и Никеша–за пределами Двух тополей обращались к ней как к лире. Рабочие и немногие из оставшихся в деревне местных жителей считали её управляющей усадьбы, которую прислала вдовая герцогиня. И постепенно Софья совсем успокоилась и расслабилась.

– Миледи! – Лира стояла в дверях комнаты, пританцовывая от нетерпения, уже довольно большой живот женщины задорно выпирал вперёд, топорща юбки, – лир Верис велел передать, что начинает отливку. Пойдёте смотреть?

– Да, конечно! – Соня отложила бумагу и стило. – Принести мне душегрею и серый платок.

День выдался пасмурный, в платье прохладно, а для шубы рановато. Душегрея – что-то вроде стёганого халата без рукавов, отороченного по краям и вороту мехом, самое то! И лёгкая, и тёплая, но не жаркая. И животик прикроет.

Правда, в её мире так называлась одежда другого фасона. Но уточнять или поправлять служанку Соня не стала. Какая разница, ведь она не дома! А здесь этот «халат» зовут душегреей, пусть так и остаётся.

Молодая женщина с нежностью погладила живот, думая, что скоро она не сможет покидать усадьбу. Через месяц беременность уже никакая одежда не скроет!

Малыш немедленно отозвался энергичными движениями, и будущая мама улыбнулась – так вот откуда пошла фраза «бабочки в животе»! Судя по ощущениям, её «мотылёк» уже размером с хорошее яблоко!

Отмахнувшись от попытки Ривы присоединиться – Соне хотелось пройтись одной – герцогиня неспешным шагом направилась к выходу из усадьбы. И дальше – к излучине реки.

Погружённая в свои мысли, женщина сама не заметила, как почти дошла до кузни, как вдруг её внимание привлекли голоса.

– Я слышал, кормят тут хорошо. Деньгами не обижают, жалованье выдают честно. Но работу спрашивают по полной, – судя по голосу, это произнёс совсем молодой мужчина.

«Видимо, прибыла партия новых работников, –подумала Софья и притормозила, ожидая, когда голоса отдалятся. –Зря я отправилась к реке в одиночку!»

Но, похоже, наёмные работники стояли на месте.

– Мне без разницы, – а это уже голос взрослого мужчины, – хочу здесь зиму пересидеть, в тепле и сытости. А весной только меня и видели.

– От добра добра не ищут, – назидательно произнёс третий собеседник.

– Я личным помощником у госпожи был, – зло бросил второй мужчина, – сроду тяжёлой работы не видел. Потом, у меня кое-какие долги остались в герцогстве.

– Чего же ушёл, если там так хорошо было?

–Сдала меня... Дура! А ейный супружник...

– Выгнал? За дело поди?

– За преданность графине. Ну ничего, перезимую тут, а с теплом подамся обратно. Отплачу за обиды.

– И не страшно? С высокородными лучше не связываться.

– Не страшно – герцог в отъезде, вернётся не скоро. А графиня, то есть герцогиня, уже на том свете. Всевидящий наказал за меня!

Софья похолодела – неужели, речь о её предшественнице и Армане? Или просто совпадение?

Но уже следующие слова развеяли всё сомнения.

– Зосим, не гневи Всевидящего, не говори так!

– На правду нельзя обижаться! Леди Сония предала меня, не заступилась. Я в темнице несколько седмиц провёл, как выжил – сам не знаю! Повезло, что миледи отправилась к Всевидящему, и герцог приказал отпустить всех, кто сидел. Выбросили за ворота, как шелудивого щенка. Жаль, что она мертва, я бы с ней поквитался! Ну ничего, вот вернусь, и устрою его светлости... подарок.

– Эй, новенькие! Вы где? Идите к кузне, хозяин вас там ждёт! – раздался голос справа и несколько сзади.

Сообразив, что сейчас новые работники выйдут из-за сарая и сразу её увидят, герцогиня попятилась. И поняла, что не успевает.

Зосим знает её, вернее, предшественницу, но это сути не меняет. Ему достаточно взглянуть на миледи, как он сразу  поймёт, что та не погибла, а вполне себе жива.

И кто знает, как на это отреагирует обиженный слуга? Почти наверняка – или сбежит и продаст эту тайну врагам Армана. Или примется её шантажировать. А устраивать на глазах рабочих на него облаву нельзя.

Взгляд женщины заметался – куда спрятаться?  Если Зосим не заметит, если пройдёт мимо... она больше ни ногой за границу усадьбы! Всевидящий и все боги, какие