Геннадий Селезнёв: о нем и о его времени - Татьяна Александровна Корсакова

Чтобы избежать кривотолков, обратимся к номеру газеты «Совершенно секретно» от 3.12.2012, где зафиксировано следующее свидетельство Геннадия Селезнёва:

«Нас спас Егор Кузьмич Лигачёв, который нашел своего давнишнего приятеля — греческого издателя Янникоса… Присутствие иностранных инвесторов хороших эмоций не вызывает. Но вместе с тем я благодарен грекам за то, что они в самые тяжелые дни поддержали „Правду“. Они не вмешивались в содержание текстов, этот пункт был прописан в нашем с ними соглашении».

Эта история для старых правдистов не сенсация. Они прекрасно знали, кто сосватал греков в бывшую газету № 1, находившуюся тогда, весной 1992-го, на грани банкротства, когда никто из бывших коллег, вознесенных к вершинам постсоветской власти, пальцем не пошевелил, чтобы поддержать некогда родную (!) редакцию, — ни и. о. главы правительства Егор Гайдар, ни вице-премьер Михаил Полторанин.

Яннис Янникос и его сыновья не только погасили долги, накопившиеся у «Правды», но и финансировали ее в течение нескольких лет. Греческая машина управления денежными потоками работала безупречно. Янникосы вовремя оплачивали все счета, связанные с изданием и распространением газеты, строго по графику получали зарплату сотрудники редакции в Москве, собкоры в России и за рубежом. Только содержание заграничных корпунктов в СНГ, а также в Вашингтоне, Лондоне, Париже, Брюсселе, Берлине, Каире, Варшаве, Белграде, Пекине, Ханое нашим бескорыстным афинским друзьям ежегодно обходилось в двести с лишним тысяч долларов. Но чтобы представить масштаб всех расходов, надо учесть: кроме «Правды», Янникосы финансировали издание еженедельника «Правда пять», журнала «Свободная мысль». Стоит вспомнить и о других их проектах — печатных СМИ «Болельщик», «Акрополь».

Исход правдистов, начавшийся в конце 1980-х, продолжался и в начале 1990-х. Наши кадры, освободившиеся от коммунистического клейма, были в цене. Знакомьтесь: один мой друг — председатель Госкомитета, второй — зам. руководителя федерального ведомства. А бывший заместитель секретаря парткома дорос — дивитесь, люди! — до генерал-майора юстиции.

У многих отставных правдистов обнаружился недюжинный бизнес-талант. Двое наших международников стали совладельцами банков. Некоторые даже осели за границей: там всегда можно найти хорошо оплачиваемое теплое местечко «эксперта по России». Но большинство все-таки составляли перебежчики в новые СМИ, появившиеся на свет после заката СССР.

Мы постепенно осваивали золотое правило наступившей эпохи перемен: не теряй равнодушия, товарищ. Даже если слышишь веселый рассказ приятеля о том, как еще до официального запрета КПСС во время путешествия по Волге его вдруг озарило и он решил расстаться с партбилетом. Выбросил за борт теплохода — и концы в воду.

В постсоветскую эпоху журналисты стали более жесткими, более циничными. И на этом фоне Селезнёв выглядел несовременным человеком, который, как сказали бы сейчас, не ощущает тренда.

Его соперники не церемонились накануне собрания, где предстояло избрать главреда: мол, если главным буду я, то у тебя, Вася (Валя, Леша, Галя и т. д.), зарплата станет в полтора раза больше. В общем, на обещания не скупились. А Геннадий пряников никому не обещал. На собрании он не каялся, не оправдывался. Не хотел касаться истории, обросшей в редакции самыми бредовыми домыслами, и рассказывать о том, что 3–5 октября 1993 года вел с австрийскими предпринимателями переговоры об их участии в издании немецкоязычной версии «Правды». И совсем уж обескуражило меня его заявление: «Я не собираюсь быть шлагбаумом на пути `Правды` к читателю. Если обстоятельства сложатся так, что мое присутствие на посту главного редактора препятствует выходу газеты в свет, то я уйду».

Любой политтехнолог возмутился бы: не должен был так говорить Геннадий Николаевич на собрании, где избирали главного редактора. Но уж таков Селезнёв.

Кампания травли, развязанная против Селезнёва, сделала свое дело: он получил на несколько голосов меньше, чем его ближайший соперник.

…На событиях октября драма газеты не закончилась. Она постепенно трансформировалась в три издания: так называемую красную «Правду», пресловутую черную «Правду» и «Правду пять», где мне довелось быть главным редактором. На конкурентном поле выигрывала «Правда пять», перешедшая летом 1996 года на пять выпусков в неделю. И именно «Правда пять», чья оппозиционность иногда зашкаливала, постоянно находилась под прицелом «смотрящих» из Кремля и российского «Белого дома». В конце концов они вынудили Янникоса и его сыновей, финансировавших в течение шести лет «Правду» и другие СМИ, бежать из России.

Огромное спасибо вам, Владимир Федорович.

…И снова — рука судьбы, которая во много крат мощнее желаний и воли отдельного человека, сколь бы сильным он ни был сам по себе. Она — судьба — вытаскивает его, конкретного Селезнёва, из ослабевших объятий журналистской среды и уводит в среду политическую. Политическую среду, которая уже сильно изменилась по сравнению с советским временем. Самым главным событием конца 1993 года станет Конституция РФ, по которой мы живем до сих пор. Она готовилась долго, обсуждалась тщательно и была принята всенародным голосованием.

Итак, поздняя осень 1993 года. Прощание с «Правдой». Геннадий Николаевич Селезнёв не изменяет своим убеждениям, не превращается в аморфное, аполитичное существо и направляется драться за свои идеалы уже в большую политику.

Часть девятая. Большая политика

Глава 1

Левый центр

Геннадий Николаевич Селезнёв являлся депутатом первых четырех созывов Государственной Думы РФ. Впервые он был избран в новый российский парламент (самого первого созыва) в 46 лет. Хороший возраст для политика. Селезнёв отлично понимал, входя в зал заседаний Госдумы РФ, что он делает шаг на самый верх, из большой журналистики в большую политику.

Первые полгода Дума помещалась недалеко от расстрелянного «Черно-Белого дома», в отремонтированном после боев конституционного кризиса осени 1993 года высоком доме-книжке, похожем на раскрытый узкий рукописный справочник для записей телефонных номеров. Старожилы Москвы знают этот дом-книжку на Новом Арбате, 36, построенный в 1970-м, как СЭВ — Совет Экономической Взаимопомощи. А потом Дума переехала в солидное здание на коротенькой (250 м), но все же одной из главных улиц Москвы, которая называется Охотный Ряд.

Охотный Ряд пережил за свою долгую жизнь гораздо больше преобразований и переименований. В старинное время здесь был торг, то есть рынок, который несколько раз переносили…

А в тридцатых годах XX века на этой короткой улице появилось большое здание, в котором работал Госплан СССР.

Затем здесь какое-то время помещался Совет министров СССР.

И именно здесь с самого своего основания работает Государственная Дума Российской Федерации.

Одним из самых первых и, безусловно, важнейших, при этом не очень приятных для Б. Н. Ельцина деяний Госдумы РФ первого созыва стала амнистия. Она была осуществлена практически сразу после начала работы Думы —