Бизнес-приключения. 12 классических историй Уолл-cтрит - Джон Брукс

Игры такого сорта — хотя на самом деле их роль в кризисе фунта намного меньше роли защитных мер, принятых нервничавшими импортерами и экспортерами, — считались главными причинами всех бед фунта октября — ноября 1964 года. В частности, в британском парламенте слышались гневные филиппики в адрес спекулятивной деятельности «цюрихских гномов»[55]. О Цюрихе говорили особо, потому что банковские законы Швейцарии строго охраняют анонимность вкладчиков, и поэтому эта страна остается темной лошадкой среди международных банкиров. Вследствие этого деньги, добытые в спекуляциях в самых разных частях мира, прокачиваются через Цюрих. Помимо низкой комиссии и анонимности, валютные спекуляции имеют и другие привлекательные черты. Благодаря разнице во времени и надежной телефонной связи мировой валютный рынок, в отличие от биржи, скачек и казино, работает практически круглосуточно. Лондон проснется на час позже континентальной Европы (точнее, просыпался до февраля 1968 года, когда в Британии ввели континентальное время), Нью-Йорк на пять (теперь на шесть) часов после Лондона, через три часа начинает открываться Сан-Франциско, а Токио принимает эстафету, когда закрывается Сан-Франциск[56]. Только потребность во сне и отсутствие денег останавливают работу безнадежно пристрастившегося к спекуляциям игрока.

«Не цюрихские гномы сбили цену на британский фунт», — вот слова одного из ведущих цюрихских банкиров, едва не сказавшего, что никаких гномов вообще не существует. Тем не менее организованные короткие продажи — то, что трейдеры называют медвежьими набегами, — реально имели место, и защитники фунта в Лондоне и сочувствующие им американцы многое бы отдали за возможность посмотреть в лицо невидимому врагу.

Именно в такой атмосфере в выходные дни начиная с 7 ноября руководители ведущих центральных банков мира собрались на очередную встречу в швейцарском Базеле. Повод для таких собраний, проводившихся регулярно с 1930-х годов с перерывом на Вторую мировую войну, — ежемесячная встреча совета директоров Банка международных расчетов, учрежденного в Базеле в 1930 году сначала как клиринговая палата, которой предстояло заниматься вопросами репараций, возникшими после окончания Первой мировой войны. Постепенно этот банк превратился в орган международного валютного сотрудничества и в своеобразный клуб глав центральных банков. Как таковой он ограничен в ресурсах и более узок по составу, чем Международный валютный фонд. Но это, как и другие эксклюзивные клубы, место, где принимаются важные и масштабные решения. В совете директоров заседали представители Британии, Франции, Западной Германии, Италии, Бельгии, Нидерландов, Швеции и Швейцарии — короче, всех экономически развитых стран Европы, — в то время как Соединенные Штаты каждый месяц бывали представлены гостем, на приезд которого все рассчитывали. Канадцы и японцы появлялись на этих встречах не так регулярно. Федеральный резерв почти всегда представлял Кумбс, а иногда Хэйс или кто-то другой из высокопоставленных руководителей.

Нет ничего странного, что возникают конфликты интересов центральных банков; их отношения часто напоминают игру в покер. Но ввиду того что международные денежные проблемы имеют такую же долгую историю, как и денежные проблемы отдельных людей, самое удивительное в международном валютном сотрудничестве — его новизна. До Первой мировой войны сотрудничества, можно сказать, вообще не существовало. В 1920-е годы оно проявлялось главным образом в личных связях между главами центральных банков разных стран, иногда при полном равнодушии правительств. На официальном уровне оно началось после создания финансового комитета Лиги наций, задачей которого стало проведение совместных действий по предотвращению валютных катастроф. Крах фунта стерлингов 1931 года и его печальные последствия убедительно свидетельствовали о провале деятельности комитета. Однако лучшие дни ожидали впереди. В результате состоявшейся в 1944 году финансовой конференции в Бреттон-Вудсе возник не только Международный валютный фонд, но и вся структура послевоенных правил валютного регулирования, а также Всемирный банк. Его задачей стала организация бесперебойных денежных потоков от богатых стран к бедным или опустошенным войной — знаменательная веха в экономическом сотрудничестве, как образование Организации Объединенных Наций в политической сфере. Можно упомянуть одно из достижений конференции — кредит на более чем 1 млрд долл., выданный Британии Международным валютным фондом во время Суэцкого военного конфликта 1956 года, позволивший предотвратить финансовый кризис.

В следующие годы экономические изменения, как и другие общественные перемены, сильно ускорились; после 1958 года валютные кризисы начали сыпаться на экономику, как из рога изобилия, и Международный валютный фонд с его медленным бюрократическим аппаратом иногда не справлялся с этими кризисами самостоятельно. Стремление к сотрудничеству меж тем возобладало, на этот раз в богатейшей стране мира — в Соединенных Штатах, возглавивших союз. Начиная с 1961 года Федеральный резервный банк с одобрения своего правления и министерства финансов в Вашингтоне присоединился к другим ведущим центральным банкам в создании системы всегда готовых автоматически возобновляемых кредитов, которую вскоре назвали «сетью свопов». Целью сети стало дополнение долгосрочных кредитов Международного валютного фонда обеспечением центральных банков быстрым доступом к фондам, которые могли им срочно потребоваться для энергичных мер по защите своих валют. Эффективность нового механизма была очень скоро проверена на практике.

С момента образования в 1961 году и до осени 1964 года сеть свопов сыграла большую роль в успешном отражении спекулятивных атак на три валюты: фунт в конце 1961 года; канадский доллар в июне 1961 года; итальянскую лиру в марте 1964 года. К осени 1964 года соглашения о свопах («L’accord de swap» с французами, «die Swap-Verpflichtungen» с немцами) стали краеугольным камнем международного валютного сотрудничества. Действительно, 500 млн долл. США, которые потребовались Английскому банку в тот самый момент, когда его руководители направлялись в Базель в те ноябрьские выходные, стали частью сети свопов, весьма сильно расширившейся за годы после скромного начала ее деятельности.

Что же касается Банка международных расчетов, то он как банковское учреждение — сравнительно мелкий винтик в огромном механизме. Зато он играл весьма важную роль как дискуссионный клуб банкиров. Ежемесячные встречи давали (и продолжали давать) возможность главам центральных банков пообщаться в неформальной обстановке — обменяться сплетнями, мнениями и подозрениями так, как невозможно ни в письмах, ни по телефону. Базель, средневековый город на Рейне, гордящийся готическим собором XII века, центр швейцарской химической промышленности, был выбран местом резиденции Банка международных расчетов, так как этот город — узловая станция европейских железных дорог. Сейчас, когда банкиры в основном путешествуют самолетами, этот выбор кажется не вполне удачным, так как в Базеле нет международного аэропорта. Участники встреч должны долететь до Цюриха, а оттуда ехать в Базель на машине или на поезде. С другой стороны, в Базеле есть несколько первоклассных ресторанов, и, видимо, по мнению банкиров, это преимущество перевешивает транспортные неудобства, ибо директора центральных банков — во всяком случае, европейских — привыкли не отказывать себе в гастрономических удовольствиях. Управляющий национального банка Бельгии однажды без тени улыбки сказал своему гостю, что видит одной из своих обязанностей после ухода с поста оставить винный погреб банка в лучшем состоянии, чем до его прихода к руководству. Гостю, попавшему на обед с руководителями Французского банка, обычно извиняющимся тоном говорят: «По традициям банка мы заказываем только самые простые блюда», а затем следует феноменальная трапеза, за которой обсуждают достоинства вин. В результате всякий разговор о банковских делах неуместен или попросту невозможен. Вероятно, простота в том, что перед коньяком подают вино только одного сорта. Стол в Итальянском банке выглядит еще элегантнее (говорят, что там лучшая в Риме кухня), а гости обедают в окружении бесценных картин эпохи Возрождения, приобретенных за счет имущества обанкротившихся должников. Что касается Федерального резервного банка Нью-Йорка, то на встречах его руководителей не принято пить алкоголь, за едой непременно обсуждают банковские дела, а хозяйка бывает очень благодарна, если кто-то из гостей хоть как-то — пусть даже критически — отзывается о качестве блюд. Но Либерти-стрит находится, как вы понимаете, не в Европе.