Повседневная жизнь римского патриция в эпоху разрушения Карфагена - Татьяна Бобровникова

199

Цензором этого года был тот самый суровый и честный Кассий, который по совету Сципиона провел в 137 году демократическую реформу голосования.

200

Именно в этот год Красс Муциан избран был консулом.

201

Выражение Цицерона.

202

Исключение составляли консулы в эпоху 2-й Пунической войны.

203

Эти слова Сципиона, разумеется, никогда не были записаны им и изданы. Они принадлежат к числу тех мгновенных реплик, которые иной раз сам автор передает потом с некоторыми вариациями. Но Сципион, по-видимому, нашел очень емкую и запоминающуюся форму — все писатели повторяют его ответ почти с дословной точностью. Отмечу лишь два момента. Первое. Только Плутарх запомнил, что Сципион назвал народ не просто безоружным, но безоружным сбродом. Он, действительно, должен был употребить какое-то резкое выражение, так как все отмечают, что он оскорбил народ. Второе. Во всех источниках мы находим слова об Италии, которая для этого сброда не мать, а мачеха. Но Валерий Максим пишет, что Сципион еще прибавил, что сам когда-то привел их в Рим в оковах. А у автора «Жизнеописания прославленных мужей» читаем: «Кого я продавал с венком на голове (то есть как рабов. — Т. Б.). Мне представляется, что это некоторая расшифровка слов Сципиона, комментарий, внесенный в текст, чтобы пояснить выражение — «не мать, а мачеха». Такого рода пояснения не свойственны были Сципиону, который всегда говорил с предельной краткостью (см., например, его слова о двух консулах, отправлявшихся в Испанию). Вот почему я признаю эти слова позднейшими добавлениями.

204

Из рассказа Ливия можно заключить, что Гай вмешался в дебаты уже после ответа Сципиона (Ер., 59). Из речи Гая сохранилось три более или менее осмысленных отрывка (четвертый, fr. 20, состоит из двух слов). Первый фрагмент мы уже приводили. Следующий, восемнадцатый фрагмент, испорчен, но ясно читаются слова: «Не гот, кто убил человека». Иными словами, речь идет опять об убийстве Тиберия. Поэтому я считаю, что речь Гая была не столько агитацией за закон, сколько ответом на слова Сципиона о законности убийства его брата. Вот почему и саму речь логичнее представить как внезапный порыв. Ибо сам вопрос и ответ были неожиданностью.

205

Моммзен Т. История Рима. Т. 2. М., 1937. С.97.

206

Там же.

207

Astin A. E. Op. cit. Р. 239.

208

Единственный источник, сообщающий об этом событии, Аппиан, утверждает, что Сципион выступил в сенате. Это сообщение принимает Астин (Op. cit.,p. 239–240). Но мне оно представляется малоправдоподобным. Во-первых, очень трудно поверить, чтобы остановить действие комиссии триумвиров, выбранной на народном собрании, мог кто-либо, кроме народа. Даже после убийства Тиберия сенат не мог запретить деятельность триумвиров. Пф обращает на это внимание и считает, что в сенате произошло только предварительное обсуждение перед rogatio на Форуме (Geer RM. Notes of Land Law of Tiberius Gracchus // TAPhA, 70 (1939)- P. 32sq). Но в таком случае деятельность комиссии не остановилась бы, как утверждает совершенно определенно сам Аппиан. Второе. В тексте самого Аппиана есть странное противоречие. Он говорит: «Выступив в сенате, Сципион не стал порицать закон Гракха, очевидно, не желая раздражать народ» (курсив мой. — Т. Б. — App. B.C., I, 19) — Если он говорил в сенате, при чем же здесь народ? В сенате он мог говорить со всей откровенностью. Скорее всего, он говорил именно в народном собрании. На основании анализа текста Габба полагает, что Сципион апеллировал к народу, а не к сенату (Gabba E. Appiani Bellorum civilium Liber primus. Florence, 1958. P. 60). Моммзен также полагает, что Сципион провел свое предложение через народное собрание (Т. 2. С. 98).

209

Есть мнение, что популярность Сципиона упала после его рокового ответа Карбону в 131 году. Иными словами, думают, что трибун достиг цели. Такого взгляда придерживается Астин (Op. cit., р. 234). На мой взгляд, эта точка зрения не подтверждается фактами.

Первое. Закон Карбона провалился — несмотря на популярность Карбона, резкий ответ Публия и экспансивное вмешательство Гая. Если уж тогда народ, только что в глаза так страшно оскорбленный Сципионом, проголосовал за него, значит, даже эти слова, даже в тот миг не убили его любви к нему.

Второе. Аппиан, рассказывая о событиях 129 года, то есть случившихся уже через два года, говорит, что народ негодовал против Сципиона, которого до того ревниво любил (Ä C. I, 19). К событиям тех лет мы еще вернемся. Сейчас важно отметить, что до 129 года народ «ревниво любил Публия».

Третье. Плутарх, передавая этот эпизод, говорит, что Сципион «едва не потерял расположения народа» (курсив везде мой. — Т. Б.; Ti. Gracch., 21). Ведь его впервые прервали возмущенными криками. Но уже эти слова показывают, что расположение народа он все-таки не потерял.

Наконец, в 129 году Сципион один решился выступить со страшно непопулярным проектом. Такое мог себе позволить только очень любимый народом политик. И самое замечательное — он добился успеха.

Итак, до 129 года Сципион, безусловно, не потерял народного расположения. Утратил ли он его полностью в последние месяцы жизни? Думаю, что нет. На это указывает ряд обстоятельств.

Первое. Сам факт его политического убийства. Убили его потому, что не могли победить другим путем. А ведь ареной борьбы был Форум.

Второе еще существеннее. Это свидетельство Цицерона. Тут я должна напомнить несколько фактов из его биографии. Как известно, оратор спас Республику от Катилины, был за это превознесен до небес, но несколько лет спустя трибун-популяр Клодий добился его изгнания, его дом был разрушен, сам он лишен огня и воды в спасенной им стране. Естественно, это оставило в его душе великую горечь. И он находил утешение в том, что отыскивал древних героев, которые тоже оказывали услуги отечеству, а потом также были оскорблены неблагодарным народом. К этой теме он возвращается неоднократно.

Если бы среди этих гонимых был и его кумир Сципион, он не только не стал бы этого скрывать — он бы всеми силами раздул и приукрасил этот факт. Но мы этого не видим ни разу. Более того. Диалог «Республика» происходит всего за несколько дней до смерти нашего героя. Разговор опять заходит о неблагодарной родине. И тут Сципион говорит об иных, нетленных, небесных наградах, которые ожидают гонимых. Было бы очень логичным, чтобы все присутствующие скорбели именно о чудовищной измене народа Сципиону. Тем более что он говорит о светлой участи, которая ожидает на небе его самого. Но вместо того речь идет о Назике, убийце Тиберия Гракха. Видимо, у Цицерона не было ни малейших оснований записывать нашего героя в число утративших народную любовь великих людей.

210

Эта картина заимствована мной из «Республики» Цицерона.

211

Слова эти, говорят, повторил Метелл Македонский. Он сказал детям: «Благодарите богов за Рим — за то, что Сципион не родился в другой стране» (Plut. Reg. et imp. apophegm., MeteU. Mac., 3).

212

Эта картина взята из «Дружбы» Цицерона.

213

Образ Лелия, данный Цицероном, по-видимому, соответствует действительности. Именно таким настроением проникнуты и те отрывки речи Лелия о Сципионе, которые до нас дошли. Цицерон, разумеется, читал эту речь полностью.

214

Есть даже мнение, его разделяют Каркопино и Астин (Op. cit., р. 241), что в надгробной речи Лелия прямо утверждается, что Сципион умер естественной смертью. В доказательство приводят слово morbus, ясно читающееся в тексте. Но фрагмент безнадежно испорчен. Вместо morbus некоторые восстанавливают cum isto modo mortem obiit (лит. см. ORF2,p.l21). Кроме того, даже если слово morbus и было в тексте, совершенно неясно, в какой связи оно было употреблено. У Цицерона Лелий говорит, что мгновенная смерть избавила Сципиона от старости, чувства конца и пр. «О роде же смерти говорить трудно» (De amic., 11–12). Вероятно, что-то в этом роде было и в речи Лелия.

215

Существует еще один человек, которого обвиняют в убийстве Эмилиана. Но человек этот самый неожиданный. Аппиан пишет: «Это было делом рук Корнелии, матери Гракха, с целью воспрепятствовать отмене проведенного им закона; она действовала при помощи своей дочери Корнелии Семпронии» (Арр. В. C., 1,20). Это сообщение я не могу, однако, принять. Видимо, оно плод обычной у Аппиана путаницы (см. коммент. 54). Первое. Корнелию глубоко чтили и друзья, и враги ее сыновей. В то время как их тела лишены были законного погребения, ей поставили статую на Форуме. Она почиталась чистейшей, добродетельнейшей женщиной Рима. Могло ли это быть, если бы над ней тяготело обвинение в подлом убийстве, уж не говорю — первого гражданина Рима, а просто близкого родственника?