Киндрэт (Тетралогия) - Турчанинова Наталья Владимировна

Друг Флоры удалился, а Кристоф достал флягу, вокруг которой светилась едва заметная дымка заклинания, позволяющая сохранять кровь свежей, и отвинтил колпачок. На ужин следовало идти, предварительно подкрепившись.

Все места в трех вагонах-ресторанах были заняты. Разодетая публика оживленно болтала, рассматривала наряды соседей, пила и закусывала. Кристоф узнал нескольких известных актрис, пару политиков, клиентов вьесчи и просто очень богатых людей, по человеческим меркам, естественно. Шустро сновали расторопные официанты в смокингах.

Флора сидела в центре зала, затмевая красотой и блеском драгоценностей всех присутствующих дам. Взгляды мужчин притягивались к ней, словно намагниченные. Густав раздувался от гордости и чувства собственной значимости. Леди оживленно щебетала о чем-то, время от времени поднося к губам бокал с белым вином. Увидев Кристофа, она улыбнулась:

— А вот и мой дорогой братец. Присаживайся. Густав как раз рассказывал мне совершенно невероятную историю. О строительстве Суэцкого канала.

— Что же в ней невероятного, дорогая? — снисходительно улыбнулся человек. — Это вполне реальный проект. Долгосрочный, но выполнимый.

— Насчет его долгосрочности полностью с вами согласен. — Кристоф взял меню, протянутое официантом, и стал бегло его просматривать. — Этот канал начали строить еще во времена Двенадцатой династии. Фараон Сенусерт III приказал прорыть траншею, соединяющую Нил с Красным морем для торговли с Пунтом. А достроен он был только в пятисотом году до нашей эры Дарием I, персидским покорителем Египта.

Колдун поднял взгляд и увидел озадаченное выражение на лице человека. Похоже, того ошеломили неожиданные познания кадаверциана в истории. Впрочем, он тут же рассмеялся и обернулся к улыбающейся Флоре.

— Ну, в такую древность мы не заглядывали. Я говорил о более современных делах. Канал строили одиннадцать лет, и семнадцатого ноября тысяча восемьсот шестьдесят девятого он открыт для судоходства. Я рад, что являюсь держателем акций этого предприятия. Это дает нам возможность путешествовать в поезде такого класса. Не правда ли, дорогая?

Флора молча улыбалась, поглаживая ножку бокала.

— Так вы занимаетесь строительством, герр Густав? — спросил Кристоф, когда официант с поклоном принял его заказ и удалился.

— И не только, — многозначительно заявил человек.

Кадаверциан взглянул на Флору и увидел, как ее губы шепнули беззвучно: «оружие».

— А чем занимаетесь вы, Кристоф? — спросил Густав, с аппетитом поедая бифштекс.

— Ничем, — лукаво улыбнулась Флора. — Он известный бездельник в нашей семье. Но в свободное от ничегонеделания время увлекается медициной.

— Патологической анатомией, — пояснил кадаверциан и заметил, как на физиономии Густава появилось выражение, которое всегда возникало на лицах людей, когда они слышали этот термин. Легкое недоумение, смешанное с настороженностью.

— Неужели? — сдержанно осведомился спутник леди.

— Нет, конечно, — рассмеялась она. — Он шутит.

Человек снова занялся бифштексом, Кристоф и Флора привычно морочили головы окружающим, сидя над полными тарелками и делая вид, что заняты едой не меньше, чем разговором.

— На этом поезде путешествуют короли, шпионы, известнейшие актеры, политики… — сказал Густав, явно довольный, что может поставить себя в одном ряду со всеми этими важными персонами. — «Восточный экспресс» — реальное воплощение роскоши, вы не находите? — с воодушевлением повернулся он к Кристофу.

— Пожалуй, — отозвался тот, глядя на другое воплощение роскоши даханаварского происхождения, улыбающееся ему через стол.

— Впервые он отправился в путь пятого октября тысяча восемьсот восемьдесят третьего года, но в отличие от настоящего времени, до Стамбула не дошел. Тогда конечной точкой маршрута был Бухарест, — продолжал человек, явно не замечая, что его собеседники перестали обращать на него внимание. — За шестьдесят семь часов, при средней скорости в пятьдесят километров в час, этот поезд может преодолеть расстояние в три тысячи километров! Вы только подумайте об этом!

Но Флора явно не хотела думать о скорости экспресса. Она сидела, опираясь локтями о стол, опустив подбородок на переплетенные пальцы и, не отрываясь, смотрела на Кристофа. А тот чувствовал, что только усилие воли не дает ему утонуть в ее гипнотическом топазовом взгляде.

— Я читал, что болгарский князь Фердинанд, когда поезд проезжал по территории его страны, сам управлял паровозом.

— Надо же, — равнодушно пропела Флора, вынула из букета стоящего на столе алую розу и продела ее в петлицу на камзоле кадаверциана. — Думаю, нам пора, Густав. Я устала.

— Да, конечно, — сказал тот, тут же поднимаясь. — Идем.

Поблагодарив Флору и ее нового друга за компанию, Кристоф вернулся к себе в купе, которое за время его отсутствия стюард превратил в уютную спальню. Закрыл дверь. «А все-таки я был прав, — подумал он, вспоминая разговор с Вольфгером. — Вряд ли Флора будет скучать во время путешествия».

Как всегда в поездке среди людей, сквозь сон он слышал человеческие голоса, хлопки дверей, вопли торговцев на станциях, шум машин. А потом вдруг наступила тишина. Кристофу показалось, будто он провалился в зеленый туман. В нем, скрытая густыми клубами, пульсировала угроза. Все больше усиливающаяся опасность. Рядом. Совсем близко.

Он резко сел на постели, просыпаясь. В висках стучала кровь, по спине тек пот, а в плавающей вокруг пелене появилось встревоженное лицо Флоры.

— Крис, что случилось? Мне послышался твой голос.

Зеленая мгла, наполняющая купе, медленно уползала под дверь, оставляя после себя холод. Ощущение опасности не проходило, но как будто отдалилось.

— Я чувствую смерть.

Леди присела на край постели.

— Ну, в этом нет ничего удивительного. Кругом люди. Они умирают…

Она не замечала странностей, происходящих в его купе. Не видела магического тумана, не чувствовала затаившейся угрозы.

— Нет, это что-то другое. Сколько времени?

— Солнце уже село.

Кристоф поднялся и стал одеваться. Флора нахмурилась.

— Куда ты собираешься?

— В багажный вагон.

— Я с тобой. — Она вскочила, мгновенно превращаясь из высокородной даханаварской старейшины в девчонку, готовую из любопытства ввязаться в любую авантюру.

— Флора, послушай…

— Давай не будем тратить время на препирательства, — обезоруживающе улыбнулась она. — Я все равно пойду.

Багажный вагон оказался последним в составе. Под потолком у входа в него тускло мерцала лампочка, освещая груды чемоданов, ящиков, коробок, контейнеров. Между ними тянулся узкий проход. Пробираясь по нему, Флора крепко держала Кристофа за руку, стараясь не зацепиться подолом тонкого вечернего платья за какой-нибудь гвоздь. Настороженно оглядывалась по сторонам.

— Я ничего не чувствую, — прошептала она. — Ты уверен, что это здесь?

Он молча показал ей в конец помещения. Там стояли пять ящиков, каждый был помечен клеймом с изображением руки, держащей весы.

— Товар вьесчи, — кончиками пальцев Флора прикоснулась к черной отметке. — То, что ты почувствовал, находится в каком-то из них?

— Да. Но я не пойму, в каком. — Кристоф отодрал полосу металла, опоясывающую ближайший контейнер. — Придется открывать все по очереди.

— Негоцианты вряд ли придут в восторг, когда узнают, что их контрабанду вскрывали, — заметила Флора, однако в ее голосе не было осуждения. Она не меньше кадаверциана желала знать, что скрыто внутри.

Кристоф дернул крышку. Выходя из дерева, заскрипели гвозди.

— Кофе, — разочарованно сказала леди, открыв упаковку. Потянула носом воздух и определила: — Сорт «Мокко». Ничего особенного. Что в следующем?

Во втором оказались пряности. Едва Кристоф открыл ящик, как в воздухе поплыл запах гвоздики и перца. В третьем лежало несколько свертков тонкой материи, расшитой золотистыми нитями. А в них были завернуты изящные кованые сосуды, каждый размером с чайную чашку.