Жуков. Мастер побед или кровавый палач? - Алекс Громов

Из бесед с населением (Пауль Клюгер, 48 лет, рабочий-железнодорожник, беспартийный; Эмиль Шредер, 42 года, служащий почты, беспартийный, и другие) установлено, что они знают о происходящей конференции в Сан-Франциско и интересуются ее решениями. Задаются вопросы о территории послевоенной Германии, об управлении, экономике и о том, будет ли Берлин немецким или открытым городом.

В последнее время среди населения распространялись упорные слухи о якобы происшедшем разрыве дипломатических отношений между СССР и Англией, причем, выражалась уверенность, что Германия будет спасена общими усилиями Англии и Америки.

После разъяснения среди военнослужащих Красной Армии директивы № 8672 от 20.4.45 г. Ставки Верховного Главнокомандования и директив № 10853, 10854, 10855 ВС 1 БФ резко изменилось отношение военнослужащих к немецкому населению. Стало меньше случаев изнасилования, барахольства и грабежа.

В военные комендатуры районов после опубликования приказа № 1 начальника гарнизона и коменданта Берлина местные жители приносят большое количество радиоприемников, телефонных аппаратов, пишущих машинок и других множительных приборов.

Характерно отметить, что оружия и боеприпасов от населения поступает очень мало.

Работникам военных комендатур систематически оказывают практическую помощь офицеры инспекторской группы, которые ежедневно выезжают во все районные комендатуры.

Член Военного совета 5-й ударной армии генерал-лейтенант Боков

Жуков был хорош для самого первого этапа после Победы – под руководством легендарного маршала Советский Союз, не помня зла, помогает немцам, пострадавшим от гитлеровской авантюры и нацистского произвола. Сначала – кормление голодных немок и детей (большинство боеспособных немцев были призваны в гитлеровскую армию или ополчение, ранены, погибли или попали в плен), потом – дальнейшее налаживание жизни.

«Кто лучше других справится в такой, поистине отчаянной обстановке с обязанностями хозяина – коменданта Берлина? – восклицал Скоробогатов в своей книге о Берзарине. – Для командования Красной армии это был непростой вопрос. В подчинении комфронта маршала Г. К. Жукова служило немало умных, толковых, деятельных генералов. Многие из них прошли большую боевую и жизненную школу, умело руководили войсками. В военных училищах, в академиях их учили премудростям оперативного и тактического искусства, практике комендантской службы. В этом отношении вроде бы проблем не возникало. Однако это только на первый, поверхностный взгляд. А копни глубже – все не так-то просто. Поверженный многомиллионный Большой Берлин – случай особый, исключительный. Это взятый штурмом главный город огромного европейского государства. Будущий статус его неизвестен. Во всемирной истории войн никогда ничего подобного не происходило…»

24 апреля маршал Жуков назначил генерал-полковника Н. Э. Берзарина комендантом и начальником гарнизона Берлина. Через три дня комендант Берзарин издал приказ о принятии на себя всей административной и политической власти в Берлине. 28 апреля была запрещена деятельность НСДАП.

11 мая в Берлин прибыл Микоян, который приступил к обсуждению продовольственной проблемы. Для прокорма населения Жуков и Берзарин выделили 6 миллионов пудов муки и зерна, около 100 тысяч тонн крупы, несколько тысяч голов крупного рогатого скота. Обсуждались также нормы выдачи молочных продуктов и передачи самоуправлению Берлина какого-то количества трофейного молочного скота. 14 мая в Берлине начало работать метро. 20 мая прошло организационное заседание нового магистрата. Начали выходить газеты, заработала почта. Пленных военных врачей отпустили на свободу с условием, что они будут работать в медицинских учреждениях города.

Наладить контакты с немецкой интеллигенцией оккупационным властям помогала актриса Ольга Чехова, которую многие исследователи называют одним из самых удачливых советских агентов непосредственно в ближнем кругу Гитлера. Скоробогатов в книге, посвященной Берзарину, пишет о ней: «Не знаю, как О. К. Чехова общалась со Сталиным, но мне точно известно, что с руководителем советской контрразведки В. С. Абакумовым она имела доверительную переписку. Она получила в шведском посольстве в Берлине пакет из Москвы с письмом Ф. Паулюса, находившегося в советском плену, и передала его жене фельдмаршала, проживавшей на юге Германии. В пакете имелась письменная просьба Абакумова – получить ответ от адресата, передать его шведам. Это поручение Чехова выполнила. Паулюс получил письмо от жены. Обратите внимание – это было в 1944 году! За этот подвиг О. К. Чехову наградили орденом Ленина…» Причины, побудившие советскую разведку организовать передачу писем, вряд ли могли быть сентиментальными – после получения весточки от жены Паулюс окончательно принял решение участвовать в антифашистской пропаганде.

Комендант Берзарин получил свыше распоряжение всячески заботиться об актрисе. Если верить Скоробогатову, который сам был участником событий, генералу подобное поручение было не по душе. Возможно, артистка это почувствовала, по крайней мере, как свидетельствует биограф Берзарина, «Василий Иванович Качалов, народный артист СССР, с которым Н. Э. Берзарин был знаком с весны 1941 года, пытался по телефону «растопить лед», звонил из Москвы в Берлин, разговаривал с Николаем Эрастовичем. Мол, посодействуйте… Последовал холодный ответ: «У этого прекрасного дитяти заступников, нянек хоть отбавляй. Говорите, Василий Иванович, о ком-нибудь другом, – заметил комендант. – По моему распоряжению, Василий Иванович, ее обслуживает адъютант-москвич, образованный офицер в чине полковника. Что ей еще требуется?» Качалов растерянно извинился, и разговор прервался».

Чехова была доставлена в Москву, где с ней беседовал сам Меркулов, который помимо своей деятельности в спецслужбах имел склонность к написанию драматических произведений. Откуда именно стало известно о содержании этих бесед, Скоробогатов не уточняет, однако приводит такие слова Чеховой, адресованные Меркулову: «Не хвастаюсь. Но от моих взглядов Адольф превращался в того простоватого ефрейтора его родного 16-го запасного баварского полка, среды обитания его окопной юности. Тогда связист Адольф Шикльгрубер получил Железный крест первого класса. В тот день конца мая 1941 года на нашем свидании я томно сказала Адольфу, что страшно тоскую по российской родне. В припадке нежности ему захотелось утешить мое чувство ностальгии. Сбиваясь, заговорил: “Дорогая, это произойдет очень, очень скоро”. Он схватил мои руки и прижал к своей груди. Продолжил: “Мы разрешим проблему жизненного пространства для Германии не позднее 1943–1945 годов. А выступим в поход в четыре часа утра 22 июня. В воскресенье…”»