Кварталы Нелюдей - Кейт Ивен

Во мне вспыхнул какой-то маленький, но очень голодный огонёк надежды.

Я не знаю, что наговорил Эдуард своему Князю, но я, кажется, могу во всё это вмешаться. И пусть Лэйд хоть съест меня, да только я узнаю, о чём они там разговаривали и внесу свою лепту. Хотя бы просто из принципа.

Почувствовал черноволосый парень или не почувствовал, что я не только смотрю, но и думаю о нём? Не знаю. Только он приподнял угольные ресницы и посмотрел на меня, вопросительно приподняв брови. Я не шелохнулась, всё ещё глядя в его глаза. Глаза синие, как птица…

… Две иссиня-чёрные бездны, заполненные спокойной, кристально чистой, почти эфирной водой, распахнулись передо мной, и от них поверяло холодом. Свежестью и тоской зимы. В толщу воды полетел тихий вздох души, уставшей быть одной, и этот вздох принадлежал мне. Мне, которая изо всех сил балансировала на краю этой пропасти и могла вот-вот камнем сорваться туда, вниз. Где нет и никогда не было дна. В вечный полёт. Нескончаемый.

И когда-нибудь, когда завершится сама Вечность, я достигну дна, того омута, который предназначен только мне, и быть может, согрею его. Своим теплом, своим ароматом роз и медяков. Своим страхом, своим одиночеством.

Когда мы столкнёмся, будет хорошо и мне, и ему.

Стоит только разжать пальцы, которые впились в этот беспокойный мир, и рухнуть навстречу зимней воде, чтобы либо согреть её, либо умереть в ней.

… Стоит только разжать пальцы…

Но внезапно над пропастью взвилось ослепительное, обманчивое зелёное пламя и затанцевало, своими яркими всполохами отталкивая меня от бездны. Оно теснило меня, сжигало аромат крови и саму кровь, пожирало мои розы. Оно встало между мной и бездной.

… А я даже не могла коснуться его…

За моей спиной вскрывались пласты мира, грязного суетливого мира, куда я должна была вернуться. Вернуться навсегда, и больше никогда ни прикоснуться к холоду этой сапфировой воды, ибо пламя мне не позволит.

Но не для того моей тенью была кровь, не для того я была здесь, не для того вокруг меня плавал аромат алых роз. Я шагнула прямо в зелёный огонь с острым желанием пройти сквозь него и упасть в синюю пропасть.

Я — шагнула.

Почему я решила, что это — пляшущее пламя?

Изумрудный лёд застыл вокруг меня вечностью, и там, где мы соприкасались, вспыхивали электрические искры… Боль — между нами тонкой прослойкой возникла боль.

Оно невыносимо жглось — то, что ещё мгновенье назад показалось мне неистово танцующим пламенем. То, что сейчас обернулось невыносимым холодом.

А потом вспыхнули и замелькали с невообразимой скоростью воспоминания. Картинка сменялась другой картинкой, никак не связанной с предыдущей. Я видела счастье, боль, кровь и слёзы, безумье, отчаянье, попытки самоубийства — что-то из всего этого было моим, а что-то — нет. Вокруг меня вечностью застыл изумрудный лёд, что танцевал зелёным пламенем, а под нами обжигала зимой сапфировая бездна, пахнущая морозными ночами и северной водой.

Нет. Пахнущая ёлкой. Новый год! Новый год! Ур-ра!!!

Что-то тихо…

Я иду впереди и тяну за лапу Тэдди, который ползёт по полу и стукается головой обо все углы, как Винни-Пух в той книжке, которую нам папа читает на ночь. За мной следует Киара, держа в руках наши рисунки — сюрпризы для родителей. Мы идём к ним. Нельзя же открывать подарки без них!

В коридоре почему-то холодно. Дверь в спальню мамы и папы закрыта.

Но как можно спать в такое утро?!! За окном снег, а папа обещал нам огромного снеговика, в два раза больше нашего роста! Нам только летом исполнится три — представляете, какой здоровущий будет?!.

Смело толкаю дверь и озадаченно замираю на пороге. Почему окно распахнуто настежь, если на улице зима? И почему обои заляпаны красной краской? Ею и постель залита… Яркая-то какая… Пахнет… старыми монетками, которые звенят у меня в свинячей копилке…

Белые-белые папа и мама как-то странно лежат на полу в пижамах, одеяло сброшено…

… Истошный крик Киары прорезал тишину…

Я испуганно заревела, выпустив лапу Тэдди. Тот с глухим стуком упал на пол.

Пахнущая елью…

… Нет. Медяками и розами…

… Я завопила и задёргалась. Не хочу! Не хочу-у-у-у!!!

… Но я чувствую эту Силу!!! Как её можно не бояться?!!

Как?!!

— Иди ко мне, моя бедная девочка, — тёплый голос ласкал моё сознание, как хорошая музыка, как тихие волны — берег. — Ты так устала. Я обниму тебя, и всё будет хорошо.

… Тёмные кудри рассыпались по плечам, обрамляя треугольное ангельское лицо с острым подбородком, красными губами и глазами непонятного цвета, в которых сами по себе, не отражая внешний свет, горели холодные звёзды… Женщина мраморным изваянием неподвижно стояла в десяти метрах от меня, ладная, высокая, красивая…

— Посмотри мне в глаза, — она ласково улыбнулась.

А глаза у неё были — чёрные озёра без дна и поверхности…

… Или алые?..

Лал! Лал! Это — Лал!!!

Я пыталась разбить плен изумрудного льда. Он же хотел вытолкнуть меня из себя. Но чем сильнее было наше обоюдоострое желание свободы, тем сильнее смыкалось наше пленение друг в друге.

Но я не хочу больше видеть этого!!!

… «Девочки! Тэд! Давайте быстрее домой! Сейчас уже одиннадцать! А Новый год кто будет встречать? Без вас он не придёт!..»

… Она была такая счастливая, когда в прихожей отряхивала нас с Киарой и папу от снега. Это был её последний счастливый день… Она была красивой, очень красивой. Даже когда её оставила жизнь, красота осталась с ней…

… Мама?..

Зелёное пламя неистово танцевало.

И внезапно…

… Эта летняя ночь была тихой и на удивление тёплой. Молодая луна освещала улицы спящего города там, где не работали фонари. Пели сверчки, и чуть слышно шептал ветер в кронах деревьев, что росли по краям тротуара. Прохожих практически не было. Так, одна-две шумных компании прошли по той стороне улицы и всё. Меж высоких чёрных стен домов мы были одни.

У меня в руках была сахарная вата. И либо она такая огромная, либо я — маленький, но справляться с ней иначе, как двумя руками я не смог, да и ещё от парочки рук не отказался бы.

Слева и справа от меня неспешно, чтобы я безо всякого труда поспевал за ними, шли мужчина и женщина.

Мужчина был белокурый, его шёлковистые блестящие волосы едва прикрывали уши. Когда он повернул ко мне своё улыбающееся ласковое лицо, я увидел, как он красив, и как его необыкновенные глаза горят: будто два изумруда.

Это — мой папа.

— Энж, он опять перемазался, — тихо рассмеялся он и нежно потрепал меня по голове.

— Как, снова? — мы остановились, и женщина присела на корточки с носовым платочком в руках. У неё были русые волосы, подстриженные под каре, и серо-зелёные глаза. Она была прекрасна, хоть и была просто человеком. И улыбка её, такая тёплая, нежная, радостная, принадлежала только мне.