Друиды - Морган Лливелин

Мы прогуливались по лесу, поскольку Бриге скоро рожать, и у меня в доме постоянно толпились женщины. На пока еще голых ветвях деревьев уже набухали почки. Скоро дубы оживут.

Наклонившись, Риоммар собрал горсть желтоватой гальки и ритуальным движением бросил камешки на землю. Предсказательная схема получилась довольно ясной. Большинство камней упали кучкой, но некоторые откатились в разные стороны.

— Вот, — сказал Риоммар, — большинство последует за Моритазгом. Но некоторые пойдут своим путем. Мы — кельты, мы свободные люди.

— Так было и так есть, — согласился я. — Но если мы хотим остаться свободными, можем ли мы позволить себе выбирать свои пути? Цезарь не допускает ничего подобного у себя в войсках, да и в Сенате старается не допускать. Не пора ли последовать его примеру?

Риоммар не смог ответить на мой вопрос, да я и не ждал от него ответа.

Когда главный друид сенонов отправился в крепость племени, в Веллаунодун, я отправил сообщение Риксу: скоро к союзу, возможно, присоединятся сеноны.

В Роще мы провели магические ритуалы с целью воздействовать на здоровье Каварина. Я не сомневался, что сила Священной Рощи возымеет действие. Но на это уйдет время, а времени у нас почти не оставалось.

Читая знаки и знамения, изучая внутренности жертвенных животных, общаясь с духами воды и ветра, наши провидцы рассказали мне о том, как они видят будущее. По словам Керит, «даже в самый солнечный день на землях карнутов лежит тень римского орла. Прежде чем колесо времен года сделает оборот, орел снова ударит».

Пришло отрадное сообщение от Риоммара. Король сенонов Каварин сильно захворал. Вожди Акко и Моритазг взяли на себя часть его обязанностей с согласия большинства племени до тех пор, пока он не придет в себя. Новость меня обрадовала. А потом Брига родила дочь.

Я никогда не думал о дочери. Что ж удивляться? Мужчины обычно думают о сыновьях. Я так и сказал Бриге, а она посмеялась надо мной.

— Я-то с самого начала знала, что будет дочь, Айнвар! — сказала она. — Сулис и Дамона говорили то же самое.

Девчушка оказалась настолько крохотная, что я боялся дотронуться до нее. Головка удлиненная, маленькое красное личико окружают влажные темные локоны. Красивое личико. Я с первого взгляда понял, что она вырастет красавицей, может быть, станет прекрасней всех карнутских женщин. Друиды знают.

Казалось невероятным, как моя ярко выраженная мужественность могла превратиться, благодаря магии Бриги, в хрупкую девочку с длинными ресницами и крошечными ушками. В этом почти эфемерном существе заключался дух, с которым мне хотелось познакомиться, которого я хотел узнать и полюбить. Окажись сейчас возле моей двери Гай Юлий Цезарь, задушил бы голыми руками, лишь бы сделать мир безопаснее для моей дочери!

Но Цезаря поблизости не случилось. Я смотрел на дочь и не мог налюбоваться. Жизнь не щедро оделяет нас такими моментами.

К моему удивлению, Кром Дарал принес подарок для ребенка.

— Это для дочери Бриги, — буркнул он, словно хотел подчеркнуть, что моя роль в творении ребенка не имеет значения. Он неловко переминался в дверях, сжимая что-то в кулаке и пытаясь заглянуть в дом через мое плечо.

— Заходи, Кром, — от гордости я стал неожиданно великодушным. — Хочешь взглянуть на нее?

— Да нет, не надо. Я... просто скажи Бриге, что это от меня. — Он сунул какую-то маленькую вещь мне в руки и быстро ушел, почти убежал.

Я взглянул на подарок. Это оказался золотой браслет воина. Для Крома отдать его было равносильно тому, как если бы я отдал кому-то свой плащ друида с капюшоном. Подарок совсем не годился для девочки, и уж, конечно, не подходил моей дочери. Он меня озадачил.

— Что там, Айнвар? — спросила Брига с постели. Она как раз кормила ребенка. Сулис дала ей смесь сливок и трав, чтобы молоко шло лучше.

— Это Кром Дарал принес не тот подарок, — задумчиво ответил я.

— Ну, Кром — как всегда, — усмехнулась она.

Подошла Лакуту. Ей тоже стало любопытно, что это принесли в подарок ребенку. Она сразу узнала браслет воина; у ее сына Гласа был такой же от отца.

— Хороший друг, — сказала она. — Золото дарит.

— Он просто ошибся, Лакуту, — я покачал головой. — Потом верну. — Я положил браслет в сундук с вещами, и вскоре забыл о нем, занятый другими заботами. Была еще одна вещь, о которой я совсем забыл: каменное изваяние Двуликого, когда-то высеченное Гобаном Саором для Менуа...

После гибели Индуциомара его родичи не смирились и мстили римлянам на севере. К ним присоединился Амбиорикс из эбуронов. Цезарь вторгся в земли треверов и построил мост через Рейн, создав угрозу для германских племен, выступавших в союзе с Индуциомаром. В темные лесные дебри Цезарь пойти не рискнул, да и нечего ему там было делать. Германцы не вели сельского хозяйства, а значит, провианта для армии там бы не нашлось. Однако он взял заложников и опустошил побережье, как делал уже не раз.

И вот, творя все эти жестокости, Цезарь неожиданно посылает золото, захваченное у германцев, Верцингеториксу в качестве «дружеских подарков»! Этим странным поступком он сумел озадачить и смутить Рикса. Я же увидел в этом лишь пример расчетливой двуличности римлян.

Еще раз попугав напоследок германцев, Цезарь пересек Рейн и напал на Амбиорикса.

Тем временем нервии, менапии и адуатуки снова подняли оружие против римлян. Но тут уж Цезарь не церемонился. Риоммар сообщил, что князь Аккон из сенонов оказывает мятежным племенам поддержку, и побуждает соплеменников присоединиться к союзу свободной Галлии. «Я работаю с вождями сенонов, и довольно успешно», с гордостью сообщал Риоммар.

Римляне окружили силы Амбиорикса в Арденском лесу, самом большом во всей Галлии. Вождь эбуронов отравился, чтобы не попасть в плен, но Амбиориксу удалось бежать. Разъяренный Цезарь, упустивший добычу, объявил храброго вождя преступником, и назначил цену за его голову. Шакалы всегда найдутся, справедливо полагал Цезарь.

Небольшие северные племена отчаянно пытались защитить себя. Они отправили к Цезарю посольство с заверениями, что не выступят на стороне врагов Цезаря. Мелкие племенные вожди старались всячески выказать ему расположение и во все горло осуждали других, особенно тех, с которыми давно мечтали посчитаться. У Цезаря оказались даже несколько карнутов из пограничных