Полное собрание сочинений. Том 38. - Л. Н. Толстой

19 декабря в Дневнике Толстого читаем: «Поздно взялся за работу. Но всё таки недурно успел просмотреть обе статьи и близко к концу. Особенно радостно при сознании работничества это спокойствие, неторопливость, отсутствие желания сделать скорее то-то и то-то...» (см. т. 57). «Обе статьи» — это «Сон» и «Первый день в деревне». Запись совпадает с датой 19 декабря на обложке пятой переделки третьей редакции (см. ркп. № 44). В пятой переделке продолжается работа над рамкой сна. В начале сделана вставка:

«Я видѣлъ на дняхъ запомнившійся мнѣ сонъ. Такой сонъ, про который вспоминаешь наяву. «Что бишь это случилось нынче такое важное» — спросишь себя. И вспомнишь, что такое особенно важное было то, что видѣлъ но снѣ. Больше всего меня поразили высказанныя въ этомъ снѣ мысли».

Далее Толстой обращается к переделке концовки и вместо механически передвигавшихся строк 33—46, страницы 384 варианта № 14, в пятой переделке написана новая концовка и тут же исправлена. Вот эти две редакции новой концовки:

Черновая (в скобках — зачеркнутое).

<И вотъ тутъ случилось нѣчто необыкновенное. Рѣчь этого кого то об> «кто то» хотѣлъ говорить еще, но тутъ случилось необыкновенное. <Господинъ подскочилъ къ княгинѣ, схватилъ съ ея головы парикъ, она опередила и завизжала и бросила парикъ въ того, кто говорилъ. Парикъ же былъ бомба. Онъ вдругъ лопнул> съ страшнымъ звукомъ и я проснулся. Звукъ <же взрыва былъ который я слышалъ во снѣ>, былъ ударъ захлопнутой двери, <въ которую вошелъ мальчикъ, разбудившій меня>.

Редакция, вписанная по зачеркнутому.

«Кто то» хотѣлъ говорить, еще, но тутъ случилось что то необыкновенное.

— Замолчите, замолчите, кричала княгиня. И только что кто то успѣлъ проговорить что то, какъ княгиня подняла руки кверху и бросила что [то] на землю

— Вотъ вамъ, коли такъ — крикнула она.

И что то съ страшнымъ звукомъ лопнуло, и я проснулся. Звукъ, разбудившій меня, былъ ударъ захлопнутой двери.451

Остальные поправки стилистические. В темах сделана вставка в монологической части:

«Мы ничего не умѣемъ выдумать какъ законъ 9-го ноября, разрушающій вѣковые устои русской общины, старающійся разрушить въ сознаніи народа, признающемъ общей принадлежность земли всему народу, имѣющій только одну цѣль разорить народъ, привить ему соблазнъ земельной исключительной собственности. Все только для того, чтобы этотъ вашъ графъ съ 10000 дес[ятинъ] могъ бы сказать мужику, у к[отор]аго 5 десятинъ: у тебя 5 дес., а у меня 10.000, мы одинаково собственники».

Затем изменен последний заключительный монолог. Вместо текста, который переносился из второй редакции (см. вариант № 14, страница 384 строки 9—32, теперь получился текст буквально перешедший в четвертую редакцию (см. страница 394, строки 18—43). 20 декабря упоминаний в Дневнике о работе над «Сном» нет, но что автор чувствовал конец работы, можно видеть из его письма к В. Г. Черткову от 20 декабря 1909 г., где Толстой между прочим пишет: «Я совсем здоров и бодр и понемногу работаю. Результаты: статьи Сон и бродяч[ие люди], на днях думаю послать вам» (см. т. 89). По 21 декабря в Дневнике значится лаконически: «Сон скверно. Я всё выкинул, и остался один сон» (см. т. 57). Эту лаконическую запись расшифровывает текст шестой переделки (ркп. № 45), на обложке которого нет никакой даты, но который по внутренним признакам надо несомненно отнести к 21 декабря. По правому полю текста пятой переделки почти сплошь (на 19 лл. из 24, составлявших беловой текст пятой переделки) проведена карандашная линия с пометкой «пр.», т. е. пропустить. Остались лишь пять строк начала да несколько листков в конце. Действительно Толстой «всё выкинул, и остался один сон».

Четвертая редакция. Судя по тому, что на обложке первой переделки четвертой редакции имеется дата 21 декабря, можно утверждать, что четвертая редакция сделана 21 декабря, т. е. в тот же день, когда Толстой отказался от последней переделки третьей редакции. Всматриваясь в этот новый текст от 21 декабря (ркп. № 46), констатируем, что в нем мы имеем совершенно новое произведение, с новым художественным замыслом, несмотря на то, что осталось прежнее заглавие «Сон» и отдельные, хотя и небольшие части текста механически перешли сюда из предшествующей работы писателя. Эта четвертая редакция нами издается в вариантах под № 19. Новый очерк построен на принципе художественного монолога дискуссионного типа, вставленного в рамку сновидения. Идейно-логическое содержание в новом виде произведения берет верх над художественной рамкой.

22 декабря в Дневнике Толстого записано: «Письма... потом Сон и всё не кончил. Ездил верхом. Вечером опять поправлял Сон» (см. т. 57). Эта запись относится к первой переделке четвертой редакции. На обложке ее (ркп. № 47) дата «21 дек. 09». Эту дату, вероятно, надо понимать как канун дня работы. Дело в том, что текст первой переделки сильно правлен и именно потому производит впечатление правки не одного раза. Предполагать тройную работу 21 декабря (шестая переделка третьей редакции, четвертая редакция и первая переделка четвертой редакции) нет оснований. Вместе с тем последующие записи Дневника согласуются с датами следующих переделок, если отнести первую переделку на 22 декабря. В первой переделке сокращена и изменена начальная рамка сна. Вместо текста стр. 390 строка 23 — стр. 391 строка 24 четвертой редакции (см. вариант № 19) в первой переделке читаем:

Я видѣлъ на дняхъ такой значительный сонъ, что въ слѣдующій день нѣсколько разъ говорилъ себѣ: «что, бишь, это случилось нынче такое важное?» И вспоминалъ, что это особенно важное было то, что я видѣлъ во снѣ.

Вижу я во снѣ, что въ большомъ обществѣ кто-то разсказываетъ о томъ, какъ крестьяне въ одномъ мѣстѣ сожгли помѣщичій домъ и грунтовые сараи, какъ въ другомъ вырубили въ лѣсу лучшія деревья, какъ въ третьемъ потравили луга и увезли даже стогъ сѣна. И слышу я какъ кто то изъ присутствующихъ говоритъ: «Да, до такой степени въ послѣднее время крестьяне развратились, что ни поджоги, ни убійства, ни воровство уже не считаются преступленiями».

И тутъ вдругъ, какъ бы въ отвѣтъ на эти слова я слышу въ сторонѣ отъ всѣхъ голосъ стараго какого-то старичка, никогда мною невиданнаго, но почему то хорошо извѣстнаго мнѣ, который говоритъ, не обращаясь ни къ кому особенно:

— Воровство, говоритъ онъ...

Дальше исправлено несколько ремарок в паузах между частями монолога, например вместо строк 14—17 страницы 394 варианта № 19 вставлено:

«Старичекъ говорилъ еще что-то, чего я не помню. Послѣднія же слова его мнѣ особенно памятны.

Толстой делает ряд перестановок текста, небольших вставок, распространяет словесно отдельные мысли и вообще правит идейно-логическую сторону произведения.

23 декабря в Дневнике значится: «Опять поправлял обе статьи» (т. е. «Сон» и «Первый день в деревне»). 24 декабря: «Опять не раз правил«Сон» и Бродяги. Видно, «откупался». На обложках второй и третьей переделок значится дата: «23 XII 09», на четвертой переделке — 24 декабря, на пятой — даты нет. Таким образом вероятно 23 и 24 декабря Толстой работал дважды в день, и во всяком случае переделки вторая, третья и четвертая относятся к этим двум дням.

Всматриваясь в текст второй переделки четвертой редакции (ркп. № 48), видим, что она может быть названа логико-стилистической. В логическом направлении меняют текст несколько вставок, не особенно крупных, и перестановки значительных отрывков. Большинство же поправок, внесенных в текст второй переделки, невелики: два-три слова, фраза. Рамка первой переделки третьей редакции оказалась совершенно нетронутой. Количество тем и общая структура их те же.

Третья переделка четвертой редакции (ркп. № 49) датируется, как указано, 23 декабря. В ней внимание автора снова обращено на концовку, которая вместо строк 44—49 страницы 394 варианта № 19 получает следующий вид:

«Старичекъ хотѣлъ говорить еще, но тутъ случилось что то безсмысленное, не имѣющее никакой связи со сномъ и такое, что, какъ это бываетъ во снѣ, не показалось мнѣ тогда страннымъ, но что я теперь съ трудомъ могу вспомнить. Въ комнату вошелъ продавецъ игрушекъ, кто то сталъ торговаться съ нимъ, а я сталъ расчитывать, сколько барыша на каждой игрушкѣ беретъ торговецъ. И усиліе вычислить этотъ барышъ разбудило меня. Я проснулся и въ воображеніи повторялъ и записалъ то, что помнилъ изъ рѣчи старичка. Въ серединѣ рѣчи я мож[етъ] быть и прибавилъ что нибудь, но конецъ рѣчи я хорошо помнилъ и записалъ такъ, какъ слышалъ».

Вместо неопределенного старичка Толстой снова возвращается к Орлову:

«Я слышу въ сторонѣ отъ всѣхъ тихiй, пріятный голосъ какого то старичка, никогда мною невиданнаго, котораго я признаю немножко за моего покойнаго друга Орлова, съ сѣдыми висками, немножко за помощника начальника станціи».

Остальные особенности третьей переделки логико-стилистичсекие. Две вставки не вносят ничего существенно нового в смысл текста.