Начало нового мира (СИ) - Кицунэ Миято

— Мы желания на падающие звёзды загадываем, — ответил Наруто.

— О… — округлила рот Юмико, а потом проказливо улыбнулась. — Ну, если так, то заодно загадайте, чтобы вам не попало от Комацу-сан и Гурэн-чан, потому что здесь растёт их морковь. Беременные женщины могут быть очень опасны, если их лишить витаминов.

— Упс...

Часть 3. Глава 27. Дети нового мира

Весна в Стране Воды была прохладной, и Орочимару недовольно поморщился. Его изменённому телу было некомфортно в таких условиях, к тому же нельзя было использовать чакру, чтобы не насторожить местных шиноби, — и так его призыв мог привлечь ненужное внимание.

— Ты нашёл подходящую семью, Фукаши-сан? — спросил он красно-коричневого мамуши, который ожидал недалеко от Оды.

Змей «для особых поручений» был небольшим, но принадлежал к клану Докухэби — высшей касте призывных змей Рьючидо. Смертельно опасные не только из-за своего яда, но и из-за острого ума и способности широко и вариативно выполнять поставленные задачи. Неудивительно, что на всего метрового Фукаши-сана тратилось столько же чакры, как на призыв анаконды, превышающей его в длину в двадцать раз.

Орочимару всегда стремился обучиться всевозможным дзюцу, а выдумка его ученика — Саске — с транспортировкой змеи-посланницы с помощью клона-ястреба была из разряда гениальных. К тому же, благодаря вживлению шаринганов, запоминать увиденные техники стало ещё проще. Шаринган видел даже мелкие потоки чакры, совмещение которых и приводило к исполнению того или иного дзюцу. При том контроле чакры, которого добился Орочимару, в половине техник ему даже стали не нужны ручные печати. Теперь он понимал то, что раньше приходило только с заучиваниями и многократными повторениями. С обретением шарингана мир приобрёл ещё большую упорядоченность и логичность. И это было прекрасно.

Клон-ястреб, придуманный Саске, во много раз сокращал чакрозатраты Фукаши и позволял доставлять змея куда надо за короткое время. Пусть Фукаши и шипел, что еле сдерживается, чтобы не укусить клона и что это позор для змеи, чтобы тебя таскали всякие птицы, но время это действительно сокращало во многие разы, а благодаря проглоченным накопителям чакры Фукаши мог всё разведать и выполнить призыв самого Орочимару. Просто и скрытно. Практически никто даже не замечал отлучки из Конохи на несколько часов.

— В деревне есть семья бывшего шиноби. У них недавно умер малыш, — зашипел змей, сухо усмехнувшись.

— Полагаю, что его укусила змея? — криво улыбнулся Орочимару.

— Он всё равно был болен и не дожил бы и до трёх лет, — покачал головой Фукаши. — Даже я не стал бы убивать младенца, если бы был другой выбор. Но твои запросы велики. Ты же хочешь, чтобы о твоём отпрыске позаботились должным образом?

— Да, — согласился Орочимару, подумав, что в последнее время несколько размяк и даже испытал мимолётное сожаление от гибели чужого ребёнка. — Идём, покажешь их дом, чтобы я подготовился.

* * *

Дом, который нашёл Фукаши-сан, выглядел добротным, а хозяева были ещё молоды; было заметно, что в их семье произошла утрата и темноволосая женщина переживает. Орочимару достал свитки, просмотрел маркировки на них и распечатал новорождённого с геномом того ледяного парня, чьё ДНК они взяли на прошедшем более полутора лет назад в Конохе экзамене на чуунина. Матерью младенца стала Гурэн, точнее, её биологический материал в виде яйцеклетки. Родительские хидзюцу перекрывали четыре из пяти стихий: воду, землю, молнию и ветер, так что мальчик должен был вырасти интересным. Естественно, собственное сознание Орочимару тоже посадил в ребёнка ещё на эмбриональной стадии. Идея «бессмертия» давно переродилась и стала глобальней.

Эксперименты были весьма долгими, но Орочимару был уверен, что перевёл «ДНК-сознания» в наследуемый признак.

Сильнейшие шиноби в различных странах, с его умом и способностями к обучению, при наличии особых геномов смогут выучить всевозможные техники и передать их следующим поколениям. Рано или поздно такие шиноби и основанные ими кланы займут ключевые посты во всех мировых странах. Это как глобальное мировое господство, общее сознание, общая идея, память. Понимание других. Родственные связи.

Когда-то его напарник Сасори подсадил Кабуто, когда тот был совсем маленьким ребёнком, лет четырёх, особую технику-печать, которая превращала человека в марионетку-шпиона. В «Корне» были подобные методы для того, чтобы «бросить семя великого Дерева Конохи». Засылали шпионами совсем юных детей, с помощью ментальных техник блокируя память и воспоминания. Потом в определённом возрасте память возвращалась и человек тоже возвращался в Коноху, чтобы передать накопленную информацию. Вот только Данзо никому не доверял, и выращенных в другом селении шиноби по-тихому ликвидировали. Особенно учитывая, что никого стоящего в качестве «семени» не посылали.

Орочимару взял на вооружение эти идеи, но изменил главное. Он хотел, чтобы его продолжение выросло сильным, в любящей семье, и смогло изменить этот мир. Пусть это будет длительный процесс. Но кто торопится? Время есть. Даже если сам он, его тело, погибнет, все эти дети будут жить, и он будет в них. Объединять, направлять, копить знания. Проживать их жизни, испытывать новые впечатления, учиться техникам и придумывать новые. Истинное бессмертие.

Младенец серьёзно смотрел на него серо-голубыми глазёнками, словно уже понимал, какая важная миссия ему предстоит.

— Надеюсь, что мы ещё встретимся, — осторожно провёл пальцем по крошечной ручке Орочимару.

Затем он сложил печати, и из земли вырос грязевой клон, который приобрёл вид измождённой женщины с тёмными волосами.

— Иди, — коротко приказал Орочимару, передавая клону завёрнутого в тряпки младенца.

С разыгрываемой сценой он не особо заморачивался. Тем более, что в их жестоком мире такое случалось сплошь и рядом.

После заката в богатый дом постучалась женщина, на руках которой был новорождённый младенец. Женщина умирала, видимо, подхватила какую-то послеродовую заразу. Из последних сил сунула оторопевшему мужчине своего ребёнка и скончалась прямо на крыльце.

Обычно умершую женщину хоронили где-нибудь на заднем дворе, а ребёнка решали оставить себе, воспитывать и растить вместо недавно почившего. В деревне чаще всего даже не узнают, что ребёнок не тот же самый, который родился в той семье. Конечно, бывало, что Фукаши находил семью, в которой умер и взрослый ребёнок, или семью, в которой хотели, но не могли завести детей, тогда о том, что младенец приёмный, знали, но и это было не страшно. Все понимали горе родителей и желание от него отгородиться.

Взрослого ребёнка, конечно, могли и не принять. То же «семя», брошенное в других деревнях, в большинстве своём росло потом в интернатах или домах сирот, но подобной участи для своего потомства Орочимару не желал, поэтому выбор семьи был весьма придирчивым.

Эти дети должны были вырасти и не жалеть о своей участи. У каждого из них была своя судьба и свой путь, по которому им предстояло пройти.

— Они приняли его, — сообщил вернувшийся Фукаши-сан. — Назвали в честь своего сына — Кано.

Орочимару кивнул и развеял своего захороненного клона, превратив обратно в землю.

Фукаши вернул накопитель чакры.

— Я возвращаюсь.

— Хорошо. Я призову тебя, когда ты снова понадобишься, — согласился Орочимару.

Змей с хлопком исчез. Орочимару сложил печать обратного призыва и вернулся в свою лабораторию, чтобы записать в журнал наблюдения, координаты заселения, имена родителей и имя очередного приёмного ребёнка.

— Кано — мне нравится, — аккуратно вывел он иероглифы. — Означает «Бог воды». Тебе, я думаю, будет подходить это имя.

* * *

— Дзидзи-сан! — вошла в лабораторию Има. — Ты уже вернулся?!

Орочимару посмотрел на девочку из первого потомства, которой было уже четыре с половиной года. Его «дети-внуки» были весьма любознательными, а также прекрасно чувствовали его перемещения. Да и ещё больше года назад объявили ему, что собираются помогать «завоевать мир». И действительно помогали по мере сил. По крайней мере, благодаря им и вживлённому шарингану Орочимару понял, как можно перевести своё ДНК-сознание в наследуемый фактор.