Великая война. Верховные главнокомандующие - Юрий Никифорович Данилов

В. В. Свечин[359]

Император Николай II[360]

20 июля (2 августа) 1914 г. громадный Николаевский зал Зимнего дворца переполнен – тут все бывшие в этот день в Петербурге генералы, штаб– и обер-офицеры Гвардии, армии и флота, а также и гражданские чины и дамы, имевшие приезд ко Двору.

Молебен окончен. Прочитан манифест по случаю объявления нам войны Германией, и среди тишины раздаются слова Императора… Его приятный грудной голос звучит, как всегда, спокойно, и лишь хорошо знающие Его могут уловить некоторые нотки, свидетельствующие о переживаемом Государем глубоком волнении. Каждое слово ясно слышно. Государь благословляет свою «единородную, единодушную, крепкую, как стена гранитная, армию» и торжественно обещает не заключать мира до тех пор, «пока последний неприятельский воин не уйдет с земли нашей».

Следуя этому примеру своего Державного предка, Император Николай II, так же как и Он, свято сдержал свое Царское слово. Но Александр I исполнил данное обещание в ореоле славы, Император же Николай II принял мученический венец.

Трудна была задача Александра I, но то, что судьба приуготовила для Николая II, была несравненно более трудной. Здесь не место разбираться в жгучем вопросе о виновности тех или иных лиц, из коих многие отдали жизнь свою за Россию, но факт, что политика проникла туда, где должно было бы быть место лишь стратегии и тактике, остается, увы, несомненным, и в результате, когда в Петрограде вспыхнул мятеж, который легко можно было подавить в самом начале, этого не сделали, а дали искре разгореться во всероссийский пожар.

А Он?.. Он, принявший – в сознании Царственного долга – Верховное командование армиями и связанную с этим великую и тяжелую ответственность во время трагического отступления и падения крепостей осенью 1915 г. и не отдавший ни одной пади русской земли, но подготовивший на весну 1917 г. общее наступление и верную победу, Он пожертвовал собою во имя блага Родины, думая этим самым спасти ее от междоусобной брани, когда неприятель попирал территорию Империи, и, смиренно прияв свой крест, скорбел не об утраченной власти и величии, а о горячо любимых Им России и армии, за которых болела Его праведная душа.

Прославленный победой над величайшим полководцем всех времен и народов Александр Благословенный живет в памяти русского народа, но, веря в непреложную справедливость Всевышнего, верится, что русский народ не забывает и своего последнего великодушного Царя.

Пускай теперь память о Нем теплится там, на Руси, лишь как запретный огонек, наступит день – огонек этот запылает ярким пламенем. Чудесно им озаренный народ узнает правду, всю правду о Том, против Кого так легкомысленно восстал в 17 году, поддавшись дьявольскому искушению, и воздаст тогда единым сердцем хвалу ИМПЕРАТОРУ ВЕЛИКОМУ МУЧЕНИКУ – и прославит Его славою великою, небывалою, а освобожденная от уз нечестивых, Святая Православная Всероссийская Церковь сотворит ее во веки немеркнущей и нерушимой.

К. Н. Скуратов

Император Николай II в действующей армии[361]

Русские Самодержцы всегда горячо любили свои войска, с большим вниманием относились к быту и нуждам офицеров и солдат, а в военное время считали своим долгом делить с ними все трудности походной и боевой жизни.

Начиная с сентября 1914 г. Государь Император начинает посещать войска действующей армии, осматривает госпитали и лазареты, награждает, ободряет и утешает раненых воинов, воодушевляет своими посещениями и разговорами солдатские массы, осматривает места боев и проводит по несколько дней в Ставке Верховного главнокомандующего, выслушивая доклады и обсуждая текущие военные операции.

23 августа (5 сентября) 1915 г. в 12 часов дня Государь Император прибыл в Ставку, которая находилась в г. Могилеве, и принял на себя Верховное командование армиями и флотом. Государь Император в Могилеве жил с Наследником Цесаревичем и вместе с Ним объезжал свои войска. Всех Царских смотров и объездов невозможно перечислить. В этих смотрах и посещениях госпиталей чувствовалась глубокая связь русского Царя с его армией. Иногда, Государь Император бывал в тех местах, которые привлекали внимание противника и которые часто были под обстрелом неприятельской артиллерии.

Георгиевская дума Юго-Западного фронта в заседании 21 октября (3 ноября) 1915 г. постановила – подать Государю Императору всеподданнейшую просьбу возложить на Себя орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени, на основании статьи 7-й статута. Приводим подлинный текст ответной телеграммы Государя Императора генерал-адъютанту [Н. И.] Иванову.

«Сегодня свиты Моей генерал-майор князь [А. В.] Барятинский[362] передал Мне орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4[-й] степени и просьбу Георгиевской думы Юго-Западного фронта, поддержанную вами, о том, чтобы Я возложил его на Себя.

Несказанно тронутый и обрадованный незаслуженным Мною отличием, соглашаюсь носить Наш высший боевой орден и от всего сердца благодарю вас всех Георгиевских кавалеров и горячо любимые Мною войска за заработанный Мне их геройством и высокой доблестью белый крест.

Николай».

Н. М. Тихменев[363]

Император Николай II – Верховный Главнокомандующий[364]

Есть исторические деяния, внутренняя правда и государственное благо которых ускользают от отуманенных злобой дня современников. К таким деяниям принадлежит принятие на себя осенью 1915 г. Императором Николаем II Верховного командования нашими вооруженными силами. В апреле русский фронт дрогнул под ураганным огнем тяжелой германской артиллерии, на который ему нечем было ответить. Началось великое отступление.

От судьбы армии зависела судьба и честь Родины. Нужны были чрезвычайные меры. Верный своему Царскому долгу жертвенного служения России, Государь Император взял на себя тяжкий подвиг личного возглавления армии. Это была подлинная жертва. Ибо Царю, как всякому Главнокомандующему, принадлежал бы венок победы и честь ее подготовки, но на него же легла бы и вся тяжесть ответа за поражение. Такое решение Государя прямо отвечало закону, по которому верховным вождем армии являлся Государь Император, и возложение главного командования на другое лицо предусматривалось как исключение.

Но, – говорили противники царского решения, – Государь не подготовлен к водительству войск. Но ведь и он не брал на себя личной разработки стратегических операций. Для этого выбрал себе начальника штаба – генерала [М. В. Алексеева], с именем которого были связаны победы в Галиции, человека широко подготовленного, огромной работоспособности, заслугами и дарованием поднявшегося из армейской толщи на высший пост Главнокомандующего – и при том, наиболее трудного в то время фронта, и уже проявившего себя и на этом посту.

Государь не являлся, однако, человеком, лишь безучастно утверждавшим предположения своего начальника штаба. Все мы, служившие в могилевской Ставке, знали, как ежедневно изучал Он обстановку по совместным докладам начальника штаба и генерал-квартирмейстера в особом помещении со стенами, увешенными картами. Человек быстро схватывающего ума и огромной памяти, Государь ясно отдавал себе отчет в задачах русского фронта и союзной кампании. И своей