История Российская. Часть 3 - Василий Татищев

Пожар в Москве. Смятение в Москве. Того же месяца июля в 14 день в среду загорелся град Москва внутри града в ночи и выгорел весь, что ничего деревянного во граде не осталось, но и церкви каменные распались и стены каменные во многих местах. А людей великое множество сгорело, мужей, и жен, и детей, ибо поскольку здесь огонь, а из града выйти татар боялись. Казенного же много сгорело и бесчисленно товара всякого, ибо от многих градов множество людей тогда были тут в осаде. И когда погорел град, и княгиня великая София и великая княгиня Мария и с детьми, и с боярами своими пошли ко граду Ростову. А граждане в великой печали и волнении были; ибо могучи бежать, оставив град, бежать хотели, чернь же, совокупившись, начали прежде врата градные укреплять, а хотящих из града бежать начали брать, и бить, и ковать. И так прекратилось волнение, и все вместе начали град укреплять, а себе пристройки домовые готовить.

Хан к Курмышу. Шемяка злодействует великому князю. Дубенский. Августа в 25 день, после Спожинного дня, хан Улу-Махмет с детьми своими и со всею ордою своею пошли из Новгорода к Курмышу, а князя великого с собою повели, также и князя Михаила. А к князю Дмитрию Шемяке послал посла своего Бегича. Он же рад был и многую честь воздал ему, ибо желал великого княжения, и отпустил его со всяким лихом на великого князя, а с ним послал своего посла дьяка Федора Дубенского, чтобы великому князю не выйти на великое княжение. Они же, идя, пили и веселились, и умедлили. И когда были они в Муроме, всемогущий же и милостивый благий человеколюбец Бог, видев то немилосердие и на своего Господина зломыслие и братоубийство, переменил на кротость безбожных сердца и беззаконных христианогубцев агарян; ибо подумал хан, что убит его посол от Шемяки, так как долго не возвращался, и начал с великим князем договариваться.

6954 (1446). Князь великий освободился. Плещеев. Образцовы. Дудин монастырь. Кн. Оболенский. Князь возвратился. Хан Улу-Махмет и сын его Мамутяк великого князя утвердили крестным целованием, что дать ему с себя откуп, сколько может, и отпустили его с Курмыша на Покров святой Богородицы октября в 1 день, и князя Михаила с ним, и прочих, сколько с ним их было. Да с ними послали послов своих, многих князей со многими людьми, князя Сеит-Асана, Утеша, Кураиша, Дол-хозю, Айдара и иных многих. Князь же великий, отойдя от Курмыша на два дня, отпустил к Москве с соунчом Андрея Плещеева к матери своей великой княгине и к детям, также и к братии своей, и к боярам, и ко всем людям, что его хан отпустил на его вотчину на великое княжение. А Федор дьяк с Бегичем в ту ж пору пошли из Мурома судном, а коней отпустили берегом. Андрей же пришел против Иванова села Киселева меж Новгородом и Муромом, и встретил тут Плишку Образцова с конями с Бегичевыми и с Федоровыми. И сказал им Андрей, что князь великий отпущен на великое княжение. Они же вернувшись оттуда, перехватив Федора под Дудиным монастырем, а он плыл с Бегичем рекою Окою. Федор же, слышав то, возвратился назад к Мурому и с Бегичем. Пришли же они к Мурому, и князь Василий Оболенский поймал Бегича и оковал его. А князь Дмитрий, слышав то, бежал к Угличу. Князь великий пришел в Муром и, мало побыв там, пошел к Владимиру; и была радость великая всем градам русским. На Дмитриев же день пришел князь великий в Переславль, там была и мать его великая княгиня София, и его великая княгиня Мария, и сыновья его князь Иван и князь Юрий, и все князи, и бояре его, и дети боярские, в множество двора его от всех градов.

Землетрясение в Москве. Октября в 1 день, в который день отпущен князь великий с Курмыша, в 6 час ночи той потрясся град Москва, кремль и посад весь, и храмы поколебались. Людям же спали тогда в то время, и не слышали все; многие же не спящие слышали, в скорби были и за жизнь испугались, на следующее же утро со многими слезами не слышавшим про сие поведали.

Князь великий в Москве. Пришел князь великий на Москву месяца ноября в 17 день и стал на дворе матери своей за городом на Ваганкове, а потом оттуда сошел во град на двор князя Юрия Патрикеевича.

Злодеяние Шемяки. Злохитрость над великим князем. Князь великий в Троице. Руза. Москва взята Шемякой. Князю же Дмитрию Шемяке вложил диавол в мысль хотеть великого княжения; и начал посылать к князю Ивану можайскому с тем, говоря: «Хан на том отпустил великого князя, а он хану крест целовал, что хану сидеть на Москве, и на всех градах русских, и на наших вотчинах, а сам хочет сесть на Твери». И так диаволовым научением обменивался сообщениями, задумав со своими злыми советниками, которые тогда были у него, Константиновичи и прочие бояре их, не желая добра своим государям и всему христианству, посылали с вышесказанными речами к князю Борису тверскому. Он же, слышав то, убоялся и был единомышленник с ними; многие же и из москвичей, бояре и гости, с ними в думе той были. И так начали князи со своими советниками втайне вооружаться и искать удобного времени, как бы изгнать великого князя. Усмотрели же себе случай удобный для их злого совета, когда восхотел великий князь идти поклониться живоначальной Троице и мощам чудотворца Сергия. Пошел же он и со своими благородными чадами, с князем Иваном и с князем Юрием, и с малым весьма числом людей, нисколько иного не ожидая, но только накормить там бывшую братию великой той лавры. А к князю Дмитрию Шемяке и Ивану можайскому вести о сем с Москвы от изменника каждый день посылаемы были. Они же, совокупившись, стояли в Рузе, бывшие, как псы, на лов готовые и, как дикие звери, желая насытиться кровью человеческой. Когда же была к ним весть та, что князь великий ушел из града, они тотчас пошли спешно к Москве и пришли февраля во 12 день в субботу в 9 час ночи против воскресенья, которое недели о Блудном, и взяли град. Не было в нем противящегося им, и никто не ожидал сего зломыслия, только единомышленники, которые и град отворили им. И вошли во град, великих княгинь поймали, Софию и Марию, и казну великого князя и матери его разграбили; а бояр, бывших тут, поймали и пограбили, и иных многих горожан пограбили. И в ту же ночь отпустил князь Дмитрий князя Ивана можайского на великого князя Василия к Троице спешно со многими людьми своими и его.

Бунко. Неверность неверному. Стража не прилежна. Стража обманута. Сам себя предал. Князь великий взят. Дети великого князя ушли. Кн. Иван Ряполовский. Муром. В самую же литургию примчался к великому князю Бунко называемый, поведал, что идут на него князь Дмитрий Шемяка и князь Иван можайский ратью. Он же не имел ему веры, поскольку тот Бунко незадолго прежде того отъехал к князю Дмитрию, и сказал: «Сии смущают нас, а я со своею братиею во крестном целовании, то как может сие быть». И повелел его из монастыря вытолкать и назад воротил его. Когда же был тот на Вори, взяли его ратные сторожи и били его. А князь великий хотя и не имел ему веры, но однако послал сторожей к Радонежу. Они же, придя, стали на горе над Радонежем стеречь. И опознали этих ратных сторожей издалека, а сии тех ратных не усмотрели, а не имели веры тем вестям. А те сторожи сказали князю Ивану, что есть сторожа над Радонежем на горе. Он же повелел сани многие снарядить с рогозинами, а иные с полстями, а на них по два человека в доспехах, а третий идет возле, как бы за возом. И когда передние уже их миновали, тогда выскочили все из саней и схватили их; а убежать им никому невозможно было, ибо поскольку тогда снег был великий. И так вскоре пошли к монастырю. И когда явились, скача на конях с горы той к селу Клементьевскому, как на лов сладкий, увидел их князь великий, побежал сам на конюшенный дворец. И не было ему коня приготовленного, ибо сам же он, так как в ложь вменил, надеялся на крестное целование, и не повелел себе ничего приготовить. А люди все во унынии были и в оторопи великой, а также изумлении. Видел же князь великий, что нет ему никакой помощи, скоро пошел на монастырь к церкви святой Троицы. Пономарь же, именем Никифор, инок, прибежал и отомкнул церковь. Он же, замкнув его, уйдя, схоронился. А оные убийцы, как свирепые волки, прибежали к монастырю на конях и начали вопрошать: «Где есть князь великий?». Тогда видели его два старца, в церковь бежащего, ненавидящие князя великого, сказали им. Они же прибежали ко церкви, прежде всех Никита Константинович, и на конях к передним дверям церковным. Тут сошел он с коня и ударился о камень, который пред дверями церковными на примосте. И прибежали прочие, подняли его. Он же едва вздохнул и был словно пьян, а лицо его, как у мертвеца. Потом же и сам князь Иван прибежал к монастырю и все воинство их; и видев двери замкнутыми, не думали, что он тут. И начал князь Иван вопрошать: «Где есть князь великий?». Князь же великий внутри церкви услышал князя Ивана говорящего и возопил, говоря: «Брат, помилуйте меня, не лишите меня жизни; если хотите, я не изойду из монастыря сего, постригусь здесь». И пришел к дверям южным, отпер их сам и взял икону, которая на гробе святого Сергия, явления святой Богородицы со двумя апостолами святому Сергию, и встретил князя Ивана в тех же дверях, говоря: «Брат, целовали мы животворящий крест и сию икону в церкви сей живоначальной Троицы у сего же чудотворца Сергиева, что не мыслить нам, ни хотеть зла никоторому ж от братии и меж собой никоторые вражды. И вот ныне не ведаю, что сбудется надо мною». Князь же Иван сказал к нему: «Господин, если тебе захотим коего лиха, будь то над нами лихо; но сие творим христианства для и из-за твоего откупа. Ибо, видев сие, татары, пришедшие с тобою, облегчат откуп, что тебе хану давать». Князь же великий поставил икону на место свое и пал ниц у гроба чудотворца Сергия, слезами обливая себя, с великим воздыханием молясь, что все бывшие тут дивились, и из-за того сами злодеи его и противники принуждены были умилиться и слезы испустить. А князь Иван мало поклонился в церкви, ушел, сказал Никите: «Возьми его». И князь великий, много молившись, поднялся и воззрев, сказал: «Где брат князь Иван?». Тотчас приступил злой раб горький и немилосердный мучитель Никита и взял за плечо великого князя, говоря: «Пойман ты великим князем Дмитрием Юрьевичем». Оный же сказал: «Воля Божия да будет». И повел его Никита из церкви, и с монастыря свел, и посадили его в голые сани, а напротив него чернеца; и так отошли с ним к Москве. А бояр его всех взяли, а прочих всех, ограбив, нагих отпустили. Сыновья же великого князя, князь Иван и князь Юрий, ухоронились в том же монастыре. А они кровопийцы, как некий сладкий лов уловив, отошли, а о сих и не заботились, ни же пытали о них. Сии же великого князя сыновья, Иван и Юрий, в ту же ночь побежали из монастыря с оставшимися с ними людьми, которые схоронились, и прибежали к князю Ивану Ряполовскому в Юрьев в село его в Боярово. Князь же Иван со всею братиею, с Семеном и с Дмитрием, и со всеми людьми своими бежали с ними к Мурому и там затворились со многими людьми. А князя великого Василия, в понедельник на Мясопустной недели на ночь февраля в 14 день приведя в Москву, посадили на дворе Шемякине, а сам князь Дмитрий Шемяка стоял на дворе Поповкине. И начали искать грамоту, какую запись дал хану Улу-Махмету, и нашли написаную: дать за себе 5000 рублей да дани давать на всяк год со всей земли Русской со 100 голов 2 рубля. И князь Иван, видя сие, сказал: «Почему верили боярам его и чернецам не любящим?». Но те, клянясь, сказали, что словом так обещал, и советовали убить его. Но князь Иван и другие многие сказали Дмитрию: «Если сие учинишь, то ведай, что все князи русские восстанут на тебя; и если Василий недобро живет и людей своих всей Русской земли не бережет и обидит, то возьми великое княжение, а ему дай удел твой, и того все будем стеречь, да не восстает снова на тебя и не мстит». Но князь Дмитрий с боярами московскими и чернецы решили ослепить его, и в ту же неделю в среду на ночь ослепили великого князя и послали его на Угличе Поле и с его княгинею, а матерь его великую княгиню Софию послали на Чухлому.