Собиратель чемоданов - Ольга Ляшенко

«<…>Cудебные слушания для чемоданных жителей являются одним из любимейших способов времяпрепровождения, а здание суда — самым посещаемым общественным местом <…>

Однако нельзя на основании этого согласиться с распространившимся в последнее время мнением о том, что, дескать, суд в чемоданах занял место театра, «вытеснив его наружу».

Как и во всяком увлечении, в увлечении чемоданами не стоит доходить до крайностей, думая, что все самое интересное в нашей собственной культуре обязательно пришло оттуда, или, как любят теперь выражаться, «вышло изнутри». Тем более, что такой подход плохо согласуется с историческими данными.

В частности, достоверно известно, что театральное искусство в чемоданах, в противоположность суду, никогда и не получало особого развития.

Связано это, по-видимому, с тремя природными качествами чемоданных жителей: впечатлительностью, активностью и честностью.

<…> Природная впечатлительность чемоданных жителей выражается в том, что страх, сострадание и другие подобные аффекты, вызываемые театральными постановками, для большинства из них чреваты нервными срывами и различными физическими недугами, а в некоторых случаях даже еще более серьезными последствиями. Поэтому посещать театр могут весьма немногие из них <…>.

<…> В силу своей природной активности чемоданные жители не способны долгое время оставаться в роли пассивных наблюдателей <…>

Наконец, их природная честность не позволяет им мириться с мыслью, что все, происходящее на сцене, является вымыслом <…>

Во всех этих трех отношениях суд представляет собой полную противоположность театру.

Во-первых, в суде, в отличие от театра, всегда заранее известно, что все окончится хорошо, поскольку в любом случае восторжествует либо справедливость, либо милосердие, так что можно ни о чем не волноваться.

Во-вторых, каждый из присутствующих может принять активное участие в судебном процессе и существенно повлиять на его исход, как обычно и случается.

В-третьих, ни у кого не возникает сомнения, что все, что происходит в зале суда, происходит на самом деле <…>»

Приложение 7. ОБ УМЕ

(из сочинения неизвестного автора ХХ века)

<…> В основе западной кейсологии лежит представление о том, что ум чемоданного жителя представляет собой не сущность, а свойство, или способность, в равной степени присущее как телу, так и голове, или же, что по своим следствиям значит почти то же самое, некоторое отношение, или связь между головой и телом. В основе этого представления лежит догмат о том, что (вероятно, по аналогии с жителями поверхности) у чемоданного жителя источником ума является не тело (или не только тело), но (и) голова.

Позиция восточной чемологии, на первый взгляд, кажется более экзотичной и трудной для понимания, почему и не разделяется большинством, хотя и стоит гораздо ближе к истине <…> Напомним, что родина чемоданов — не Запад, а Восток, само слово чемодан (zamedan) пришло к нам из персидского. Изучение чемоданов также началось на Востоке и до известного момента проходило в рамках единой традиции.

<…> Именно вопрос об исхождении ума стал причиной расхождения между Востоком и Западом, которое теперь, к сожалению стало уже непреодолимым (разве что Запад согласится признать свои заблуждения, но на это надеяться не приходится[186]).

Восточные чемологи стоят на том, что ум, будучи одной природы с головой и телом, представляет собой не свойство и не отношение, но сущность того же порядка, что и тело, и голова. Однако, во избежание смешения понятий, по отношению к таким сущностям, как тело, голова и ум, отцы-основатели учения о чемоданах решили использовать греческое слово ипостась, которое, хотя и означает тоже «сущность», но может использоваться в и несколько ином смысле, благодаря тому, что это другое слово. Благодаря этому появилась возможность говорить, что ум чемоданного жителя, будучи по сущности тем же самым, что и голова и тело, представляет собой, наряду с ними, одну из трех ипостасей чемоданного жителя.[187] Если бы не опасность недоразумения, связанная с тем, что слово лицо уже используется для обозначения определенной части головы,[188] можно было бы сказать, что чемоданный житель, будучи единым по своей сущности, существует и может выступать в трех лицах: в виде тела, головы и ума. Именно этот смысл и призвано выражать слово ипостась.

В целом же отношение между телом, головой и умом таково, что, как и у всех иных живых существ, голова порождается телом, а ум от него исходит. Это ни в коем случае не следует понимать в том смысле, что на каком-то этапе онтогенеза тело существует без головы и без ума. Оба процесса происходят одновременно и одномоментно, а точнее сказать, даже вне всякого времени. Если мы рассмотрим чемоданного жителя в момент рождения, а еще лучше в момент зачатия, то увидим, что он уже заранее наделен и телом, и головой, и умом, хотя и то, и другое, и третье находятся в зачаточном состоянии. Более того, ум известным образом участвует в порождении головы, определяя состав ее содержимого, а исхождение ума, в свою очередь, невозможно себе представить без существования последней, так как в этом случае мы не могли бы сказать, что это «ум чемоданного жителя», а должны были бы вместо этого говорить: «ум тела чемоданного жителя».

С другой стороны, ум ни в коем случае не может исходить от одной лишь головы, как считает некоторая часть кейсологов. Приняв это допущение, мы, вместо безобидного упрощения, получили бы ложную теорию, которая неизбежно привела бы нас к дуализму головы и тела. В самом деле, приняв, что ум исходит только от головы, мы вынуждены были бы, вслед за этой частью кейсологов, допустить, что тело чемоданного жителя является не более чем атавизмом, который отомрет с развитием техники, став ненужной обузой, напрасно потребляющей продовольственные ресурсы. К тому же мы не смогли бы объяснить несомненных фактов, состоящих в том, что временное отсутствие головы не мешает чемоданному жителю узнавать о происходящем, принимать осмысленные решения и даже иногда приводить их в исполнение, а именно в тех случаях, когда это не требует использования находящихся в голове инструменов и участия других лиц.

К не менее абсурдным следствиям приводит допущение исхождения ума равным образом от головы и от тела. Тогда мы либо получаем два различных ума, чего, как мы видим, на самом деле нет, поскольку поведение чемоданного жителя, независимо от того, какой из своих физических частей он представлен, отличается завидной последовательностью, либо приходим к тем же затруднениям, которые вытекает из предыдущего допущения, а именно, если ум с тем же успехом, что и от тела, может исходить из головы, то функции тела легко сводятся к рутинному труду и собственным отправлениям.

Согласно учению чемологии, будучи едиными по своей природе, тело, голова и ум имеют единую волю, источником которой является тело. Голова не может высказывать ничего, что противоречило бы желаниям тела и умному промыслу. Схематизируя истину, можно сказать, что тело принимает решения; голова, используя речь и убеждение, дает им понятийное оформление и тем самым приобретает соделателей, а также предоставляет средства для практической реализации задуманного в виде необходимых инструментов (недаром отцы-основатели, говоря о голове, любили употреблять философское понятие Логос); ум же промышляет на всех этапах этого процесса, от принятия решения до его претворения в жизнь, участвуя во всех действиях, совершаемых чемоданным жителем.

Конечно, это тоже упрощение, но более безобидное, чем то, к которому прибегают западные специалисты. По крайней мере, оно не вступает в явное противоречие с данными о том, как относятся к затронутому нами вопросу в самих чемоданах. Например, известно, что во все времена и при любых законодателях тело и голова чемоданного жителя обладали равной правоспособностью.[190] Если бы голова могла иметь особое мнение или говорить что-то от себя, никто не разрешил бы ей, например, самостоятельно заключать сделки или свидетельствовать в суде. С другой стороны, в случаях, когда использование головы, в силу объективных обстоятельств, невозможно (например, гражданин является инвалидом или имеет незакрытую судимость), нотариус может исходить из его письменного волеизъявления, а суд — использовать письменные показания, которые имеют такую же силу, как и устные. Что же касается требования персонального (то есть целостного) присутствия для подсудимого и членов суда в уголовном процессе, то такое требование существовало не всегда и появилось в процессуальном законодательстве сравнительно недавно, как ответ на участившиеся случаи уклонения от справедливого наказания со стороны осужденных. Поскольку судебные и правоохранительные органы не вправе ни под каким предлогом удерживать колпачок подсудимого, преступнику ничего не стоило сразу же после суда, посредством своих дружков, беспрепятственно получать его и жить припевающи вплоть до истечения срока давности.