Упрямая. Любимая. Моя - Анастасия Пырченкова

- Расстались? - переспросила я слабым голосом. - Мы не… - замолчала, понимая, как жалко и глупо прозвучат все оправдания.

- Не нужно слов, дорогая, - печально улыбнулась она. - И я не собираюсь вмешиваться в ваши с Данечкой отношения, как ты верно подумала. Это ваша жизнь. Вам её и проживать. Никогда не считала правильным лезть в чужой монастырь со своим уставом. Я лишь могу, когда надо, поддержать словом или делом.

- То есть вы… знаете? - уточнила я.

А то мало ли, вдруг ослышалась?

- Мы с Витей уже давно знаем о вас, - стало мне ответом наравне с добродушной улыбкой.

- Давно? - окончательно растерялась я. - И как давно? - переспросила слабым голосом, поправив ворот нервным жестом.

Мои руки тут же перехватили чужие ладони и опустили вниз, крепко сжимая.

- Я всё-таки мать, - мягко проговорила Виктория Романовна. - И слишком хорошо знаю своего сына. Так что его интерес к тебе заметила ещё в вашу первую встречу у нас дома. Да и до этого видела, как он рассматривал твою фотографию на телефоне Олеси. И ты в его присутствии вела себя не как обычно. Слишком сдержанно и нервно.

- И вы… не против?

- Почему я или Виктор должны быть против? - искренне удивилась она, чуть сильнее сжав мои ладони в своих в качестве поддержки. - Ксюшенька, что ты такое говоришь? Я даже рада, что это ты. Ты хорошая девушка. Я это поняла ещё раньше вашего знакомства с Данечкой. Ну, а то, что старше… Знаешь, это такая глупость. Возраст - величина относительная. Сегодня он есть. Завтра нет. К тому же мудрость к нам приходит не с количеством прожитых лет, а с опытом. С тем, как мы прожили тот или иной момент и что вынесли для себя. Тем более, не настолько уж у вас и большая разница.

Её бы слова, да в уши моим родителям. Вот уж кто поднял бы скандал на всю округу в тот же миг, как узнали правду.

Всё-таки Смертины удивительные люди. Каждый из них.

- Да и если бы мы с Витей были против, то уже давно бы вам о том сказали, не сомневайся, - заметила между тем Виктория Романовна. - Мы же просто ждали, когда вы сами раскроете свои отношения. Дождались… - вздохнула печально.

- Мне… жаль.

- Ну, что ты, милая, - приобняла она меня за плечи. - Данечка нам всё рассказал, - добавила со вздохом. - И знаешь, я понимаю, что для тебя это всё выглядело довольно однозначно, но мой сын никогда бы не стал бить в спину. Он бы пришёл и сразу тебе сказал о том, что заинтересовался другой.

- Я знаю, - улыбнулась вяло. - Только… Я своими глазами видела их вместе, Виктория Романовна, понимаете? Собственными глазами видела их вместе.

- Не всегда всё так, как кажется. В любом случае, я здесь не для того, чтобы тебя переубеждать, - покачала головой, шумно вздохнув.

- А для чего тогда?

- Беда у нас, Ксюшенька, - неожиданно горестно расплакалась женщина, чем повергла в шок. - Такая беда…

У меня аж сердце замерло и ухнуло вниз. И вообще ощутила себя одновременно невесомой и пригвождённой к месту. В сознании сразу столько вариантов всего возникло… Дышать трудно стало.

- Что? - только и спросила, приготовившись к самому худшему.

И Виктория Романовна оправдала мои опасения.

- Глеб. Один из близнецов. Он умер. Сбило машиной, когда он выбежавшую на дорогу девочку спасал. Девочку-то успел отшвырнуть в сугроб на обочину. А вот сам…

Перед глазами встал образ улыбчивого синеглазого парня с ямочками на щеках.

Ох…

- Леська… - сразу поняла я, к чему клонила гостья.

- Да. Она отказывается есть, пить. Приходится силком кормить. Замкнулась. Вообще ни на что не реагирует. Лежит целыми днями и не встаёт. Ни с кем не разговаривает. У нас не получается до неё достучаться. Дан проводит с ней всё свободное время, но безрезультатно. Да он и сам… Это невыносимо, - простонала она, закрыв лицо руками.

Я снова обняла женщину, прижав к себе.

- Мы не хотели тебя тревожить. Но у нас не получается. Может, хоть ты сможешь. Поговори с ней, Ксюша. Как мать прошу. Пожалуйста. Я всё, что хочешь, сделаю…

- Ну, что вы, Виктория Романовна, - ещё крепче прижала её к себе, баюкая. - Конечно, я поговорю. Могли даже не просить. И сказать надо было сразу обо всём, - не сдержала укора в голосе. - Можем хоть сейчас поехать, - предложила следом. - Я только схожу, отпрошусь. Подождите меня здесь, хорошо? - усадила мать подруги и любимого на свой стул. - Я скоро вернусь.

Направилась я прямо к директору. Тот, конечно, поворчал, но отпустил, а потому уже вскоре мы садились в заказанное мной такси.

- А что Акимов? - уточнила про друга.

- Я не знаю. Думаю, он тоже не знает, как и ты до этого.

Понятно. Впрочем, до друга я и не дозвонилась. Отключено. Ну, да ладно. Сама разберусь.

Такси домчало нас до дома Смертиных довольно быстро. Лифт тоже приехал сразу, так что ждать не пришлось.

В квартире Смертиных царила тишина. Дверь в комнату Олеси была открыта. Девушка лежала на постели, накрывшись одеялом с головой. Рядом на стуле стоял поднос с остывшим чаем и двумя бутербродами с ветчиной и сыром.

- Эй, - позвала Олесю, присев на краешек постели, и тронула лежебоку за плечо.

Ответом мне стало молчание. Ни единого шевеления. Тяжко вздохнув, я сама отодвинула край одеяла, чтобы посмотреть на подругу. Та не спала. Просто лежала с открытыми глазами и невидящим взором.

Кажется, всё хуже, чем можно было себе представить.

Некоторое время я подыскивала слова или действия, которыми можно было бы встряхнуть Олесю, но не находила. Атмосфера безысходности пропитала меня саму насквозь, заманивая в свои липкие сети. И не поддаваться ей было действительно сложно.

- Олесь, поговори со мной, - попросила её жалобно. - Ты же не можешь теперь всегда молчать. Я понимаю, как тебе больно. Но ведь твои родители не виноваты. Ты очень нечестно поступаешь с ними, знаешь? Они же волнуются.

И снова тишина.

- Нечестно,