Структура и динамика психического (сборник) - Карл Юнг

В отношении бессознательного мы обладаем лишь даром пост-познания, причем о положении вещей в бессознательном невозможно знать что-либо a priori. Любой вывод о нем представляет собой допущение «как представляется».

710 При таком положении вещей бессознательное представляется нам большим иксом, в случае которого несомненно лишь то, что из него исходят значительные воздействия. Обращение к истории мировых религий показывает нам, сколь значительны эти воздействия в историческом аспекте. Взглянув на страдания современного человека, мы увидим то же самое. Только теперь мы несколько иначе их описываем. Пятьсот лет назад говорили: «Она одержима дьяволом», теперь: «У нее истерия»; раньше говорили: «Он заколдован», теперь это называют невротической диспепсией. Факты одни и те же, разве что прежнее объяснение едва ли не более точно. Теперь у нас есть рационалистические обозначения симптомов, которые, по сути, являются бессодержательными. Ведь если я говорю, что кто-то одержим злым духом, то тем самым я описываю факт того, что данный человек, в сущности, не болен по-настоящему, а страдает от невидимого душевного воздействия, с которым он никак не может справиться. Этим невидимым Нечто является так называемый автономный комплекс, бессознательное содержание, которое находится вне пределов досягаемости сознательной воли. Анализируя психологию невротических состояний, можно обнаружить так называемый комплекс, который ведет себя не так, как содержание сознания, то есть подчиняется не нашим указаниям, но собственным законам; другими словами, он является независимым, или, как мы говорим, автономным. Он ведет себя словно гоблин, которого мы никак не можем поймать. И если человек осознает комплекс – что и является целью анализа, – то он, пожалуй, с облегчением скажет: «Ах, вот что меня так беспокоило!» И по-видимому, это позволяет достичь определенных результатов: симптом исчезает, комплекс, как говорится, разрешен. Мы можем воскликнуть вместе с Гете: «Исчезните! Ведь я же разъяснил!» Но вместе с Гете мы должны и продолжить: «Мы так умны, – а в Тегеле есть духи!»[103] Но нам, по крайней мере, открылось истинное положение вещей; то есть мы понимаем, что этот комплекс вовсе не мог бы существовать, если бы наша природа не наделила его скрытой инстинктивной энергией. Мне хотелось бы пояснить это утверждение на небольшом примере.

711 Пациент страдает желудочными симптомами нервного характера, которые заключаются том, что живот болезненно сводит, как при состоянии голода. Анализ выявляет инфантильную тоску по матери, так называемый материнский комплекс. Благодаря этому вновь обретенному пониманию симптомы исчезают, но зато остается тоска, которая после простой констатации того, что это не что иное, как инфантильный материнский комплекс, не может утихнуть. То, что прежде было quasi физическим голодом и физической болью, теперь становится душевным голодом и душевной болью. Человек о чем-то тоскует и знает, что связывал эту тоску с матерью лишь по недоразумению. Существует факт неутоленной пока тоски, а решение этой проблемы является значительно более сложным, чем сведение невроза к материнскому комплексу. Тоска является настойчивым требованием, мучительным ощущением пустоты, про которое подчас можно просто забыть, но которое никогда не удастся преодолеть силой воли. Она появляется снова и снова. Поначалу неизвестно, откуда она берется, пожалуй, даже и непонятно, о чем, собственно, человек тоскует. Можно многое предполагать, но единственное, что можно констатировать с уверенностью, – это то, что по ту сторону материнского комплекса – бессознательное Нечто выражает таким образом свое требование, и, независимо от нашего сознания и нашей критики, оно таким способом дает знать о себе снова и снова. Это Нечто и является тем, что я назвал автономным комплексом. Он является источником инстинктивной энергии, которая сначала поддерживала инфантильное притязание на мать, а теперь вызывает невроз, так как «взрослое» сознание вынуждено отклонять и вытеснять такое детское требование как неприемлемое.

712 Все инфантильные комплексы в конечном счете сводятся к автономным содержаниям бессознательного. Первобытная душа персонифицировала эти содержания, воспринимаемые как чужеродные и непонятные, в духах, демонах и богах и пыталась с помощью сакральных и магических обрядов удовлетворять их требования. Признав тот факт, что этот голод или жажду нельзя утолить ни едой, ни питьем, ни возвращением в утробу матери, первобытный дух создал образы невидимых, ревнивых и притязательных существ, более влиятельных, сильных и опасных, нежели человек, представителей невидимого мира, который все же столь тесно переплетается с осязаемой реальностью, что некоторые духи обитают даже в горшках. Духи и колдовство – таковы причины болезней первобытного человека. Автономные содержания спроецировались у него на эти сверхъестественные фигуры. Наш мир, напротив, полностью освобожден от демонов, но автономные содержания и их требования остались. Отчасти они выражают себя в религиях, но чем более последнии рационализируются и чем более бессодержательными становятся – а это почти неизбежная их судьба, – тем запутаннее и таинственнее становятся пути, по которым к нам все же доходят содержания бессознательного. Одним из самых обычных путей является невроз, хотя поначалу это казалось наименее вероятным. Под неврозом обычно понимали только неполноценность, медицинскую quantite negligeable[104]. Но как мы видим, это совершенно неверно! Ибо за неврозом скрываются те мощные психические воздействия, которые лежат в основе нашей духовной установки и ее самых значимых, направляющих идей. Рационалистический материализм – это, по-видимому, вполне внушающее доверие направление – представляет собой психологическую антитезу мистицизму. Материализм и мистицизм являются не чем иным, как психологической парой противоположностей, точно так же, как атеизм и теизм. Это враждующие братья, два различных метода, призванные каким-то образом справиться с доминирующими бессознательными влияниями: один путем их отрицания, другой – осознания.

713 Поэтому если от меня требуется назвать самое существенное из того, что аналитическая психология могла бы добавить к нашему мировоззрению, то это будет знание о существовании бессознательных содержаний, выдвигающих очевидные требования или оказывающих влияния, с которыми volens nolens должно иметь дело сознание.

714 Наверное, все мои предыдущие рассуждения показались бы неудовлетворительными, если бы названное мною автономным содержанием бессознательного Нечто я оставил без определения и не сделал бы, по крайней мере попытки изложить то, что наша психология эмпирическим путем установила в отношении этих содержаний.

715 Если бы, как считает психоанализ, проблема получила окончательное и удовлетворительное решение, например, достигнуто понимание, что причиной тоски является изначальная, инфантильная зависимость от матери, то вместе с таким выводом должно было бы также наступить и облегчение. Некоторые инфантильные зависимости действительно исчезают при доскональном их осознании. Но этот факт не должен склонять нас к мысли, что так происходит во всех случаях. Всегда нечто остается за скобками, иногда, по-видимому, настолько малое, что можно считать случай практически исчерпанным, но порой остаток бывает настолько велик, что ни пациент, ни врач недовольны результатом вплоть до того, что появляется ощущение, будто вообще ничего не было сделано. Кроме того, мне приходилось лечить многих пациентов, которые осознавали причины своих комплексов вплоть до деталей, однако сколь-нибудь существенным образом это осмысление им не помогало.

716 Причинное объяснение может быть относительно удовлетворительным в научном отношении, но само по себе оно все же психологически не совсем исчерпывающе, поскольку по-прежнему ничего не известно о цели, лежащей в основе инстинктивной энергии, например о смысле тоски, и столь же непонятно, что с этим надо делать. Даже если я уже знаю, что причиной эпидемии тифа является зараженная вода, загрязненный источник остается все таким же, как и прежде. Поэтому удовлетворительный ответ будет дан только тогда, когда мы узнаем, что представляет собой это Нечто, которое вплоть до зрелого возраста сохраняло живой инфантильную зависимость, и на что это Нечто нацелено.

717 Если бы человеческий дух от рождения был абсолютной tabula rasa[105], то этих проблем не существовало бы, потому что тогда в душе не было бы ничего иного, кроме того, что было ею приобретено или в нее вложено. Однако в индивидуальной человеческой душе имеется много такого, что никогда не было ею приобретено, поскольку человеческая душа изначально не есть tabula rasa, так же как любой человек не обладает совершенно уникальным и единственным в своем роде мозгом. Он рождается с мозгом, который является результатом развития бесконечных поколений предков. Этот мозг во всей своей сложности формируется у каждого эмбриона и, начав функционировать, непременно породит те же результаты, которые бесчисленное множество раз до него уже продуцировались в ряду предков. Вся анатомия человека является унаследованной, она идентична конституции его предков, и его организм непременно будет функционировать таким же образом, как и у предыдущих поколений. Поэтому вероятность возникновения чего-то нового, существенно отличающегося от прежнего, бесконечно мала. Следовательно, все те факторы, которые были существенны для наших близких и далеких предков в силу их соответствия унаследованной органической системе, будут существенны также и для нас. Они могут являться даже необходимыми и заявлять о себе в виде потребностей.