Человек книги. Записки главного редактора - Аркадий Мильчин

Олег Вадимович Рисс откликнулся сразу письмом от 28 июля 1971 года:

Первым делом насчет П.Т. Зубехина… Лет семь-восемь назад я по поручению парткома вкупе с одной старой большевичкой расследовал дела нашей массово-политической редакции и в ходе расследования познакомился и лично с Зубехиным, и с отзывом о нем его товарищей по работе и самого директора издательства.

Скажу сразу, что Зубехина в Москву спихнул Попов, так как Зубехин «рвался к власти» и был единственным, кто мог «угрожать» Попову. Последнему его сосватал покойный секретарь обкома Покровский, заверивший, что через полгода Зубехину найдут более «достойное» применение. Секрет его появления в Ленинграде прост и банален. На посту секретаря Липецкого обкома по пропаганде он себя дискредитировал до того, что однажды, когда он валялся пьяным на улице в обнимку с поросенком, его сфотографировали какие-то рабочие и послали письмо в ЦК с приложением фотографии. Вот тогда ему и пришлось подаваться в Ленинград.

Даже до того как я познакомился с ним лично (кстати, носит ли он козлиную бородку или сбрил?), я заметил, что книги, на которых стоит его подпись, на редкость плохо, малограмотно отредактированы. Из политических занятий, которые он проводил с нашими корректорами, вывел заключение, что он просто политически малограмотен, о чем в свое время по должности «проверяющего» тоже докладывал. По-моему, он не столько лодырь, сколько невежда с неизвестно каким «дипломом».

Ввиду того что на Вашей должности ему явно не справиться, возможно, что он в первую очередь будет подсиживать Телепина. Думаю, что в Комитете от него тоже предпочли избавиться. Но вообще-то он склок в Лениздате не разводил, сидел тише воды – ниже травы, а все больше «шуровал» в обкоме, пока Попов не выдвинул его на «повышение».

Правда, у вас в издательстве может быть другая обстановка, да и вообще у нас считалось, что Зубехину какая-то «бабушка» ворожит. Слава богу, если не будет Вам лично мешать и подуськивать, но поскольку он пьяница с большим стажем, то такие люди обычно более добродушны и миролюбивы, чем трезвые сволочи.

Умозрительные предположения Олега Вадимовича относительно Зубехина не оправдались. С пьянством он, видимо, покончил. Во всяком случае, никакие проявления этой «слабости» заметны не были. Но человек он был подлый, из тех, кто набирает капитал на выпадах против других, а не на собственных достижениях. Внешне он никак не показывал, что я ему ненавистен, был вежлив, уважителен, бессловесно подчеркивал порой, что он подчиненный. Убаюкивал меня, наверно, дожидаясь своего часа.

Но что это только маска, а нутро подлое и зловредное, он показал очень скоро. Как это было, я описал в очерке, вошедшем в воспоминания «Из жизни одного издательства», напечатанные в журнале «Знамя» (2000. № 2). Приведу его здесь целиком:

В этой книге автор, директор издательства и типографии газеты «Правда», описывал на основе опыта своего предприятия технику и технологию набора и печати газет.

Когда издательство получило из типографии сигнальные экземпляры книги, редакция и я как главный редактор издательства подписали ее «на выпуск в свет». Параллельно заместитель главного редактора издательства Павел Тимофеевич Зубехин то ли из любопытства, то ли из желания найти что-либо, компрометирующее меня и Фельдмана, стал ее изучать. Вряд ли он пошел дальше предисловия, техника и технология полиграфического производства интересовали его мало. Но в небольшом авторском предисловии он быстро нашел поживу.

Автор писал там о тех целях, которые он ставил перед собой, создавая книгу, о большом значении типографии газеты «Правда», печатающей «Правду» и другие центральные газеты, об их значении в жизни страны и народа, о необходимости развивать и совершенствовать техническую базу типографии для повышения качества и ускорения сроков производства продукции.

Казалось бы, все сказано: книга не о содержании газет, а об их производстве. Для нормального человека – так. Но для бывшего секретаря Липецкого обкома КПСС, хотя и снятого с этой должности за безобразный бытовой проступок, совсем не так. Увидев, что в предисловии нет основополагающей ленинской фразы: «Газета – не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но… и коллективный организатор», он усмотрел в этом идеологическую ошибку и, ни слова не сказав мне, пошел к директору издательства Михаилу Яковлевичу Телепину и так напугал его вскрытым прегрешением, что тот побежал в Госкомиздат СССР советоваться, как поступить. Там его выслушали, но сами ничего не решили, а передали дело о пропущенной цитате в Отдел пропаганды ЦК КПСС. Во всяком случае, заведующий сектором полиграфии Михаил Николаевич Яблоков пригласил к себе автора и посоветовал ему вставить в предисловие помянутую ленинскую цитату – перепечатать страницу с оборотом предисловия и вклеить ее взамен выдранного листа. Можно с большой долей вероятности предположить, что Яблоков по-дружески попросил Фельдмана: «Вставь цитату, чтобы избежать разговоров». Слова, конечно, могли быть и другими, но смысл именно такой. Будь иначе, раздули бы дело, виновные – редактор, заведующий редакцией, главный редактор – понесли бы наказание. Не исключаю, что и Фельдман высказал просьбу не наказывать редакторов. Уверен: почти наверняка все, кому пришлось читать зубехинскую жалобу, понимали необязательность цитирования Ленина в предисловии к такой книге, но раз нашелся человек, который посчитал это грубой идейной ошибкой, не стали ему возражать, чтобы самим не сделаться мишенью. Так или иначе, но выдирка была сделана, и книга вышла в свет без всяких последствий для виновных в «идейном» просчете.

В этом эпизоде не может не обратить на себя внимание подлая манера Зубехина действовать за спиной (ведь он пошел пугать Телепина, не предупредив меня) и трусливость директора, который вполне мог все решить сам, но побежал доносить на самого себя (ведь по советской традиции ошибки подчиненных – это ошибки и руководителя). Обоим было важно продемонстрировать свою политическую бдительность, а быть может, заодно и подчеркнуть недостаточную идейную зрелость главного редактора.

Итак, хотя с Зубехиным и согласились, конечная цель его не была достигнута. Никто не был наказан. Все ограничилось выдиркой. Видимо, все понимали, что пропуск ленинской цитаты не идейный порок, а формальная придирка.

Случившееся лишь подтвердило мнение, которое у меня сложилось о партийных деятелях сталинской выучки. Для них было характерно подлое, предательское, агрессивное поведение, если оно сулило какие-то личные выгоды или было полезно для карьеры. И чем менее полезен был такой деятель для общества, для той отрасли, в которой он служил, тем более он был подл, нечестен, агрессивен. Хотя, конечно, все прикрывалось разговорами о защите высоких идейных принципов.