Последнее письмо от твоего любимого - Джоджо Мойес

Элли хочется спрятаться под столом, исчезнуть, просто взять — и испариться.

— Надеюсь, ты останешься одна и будешь глубоко несчастна. Хотя нет, Элли Хоуорт, надеюсь, у тебя когда-нибудь будут дети. И тогда ты узнаешь, что такое уязвимость. Как это: постоянно сражаться и быть начеку, чтобы у твоих детей был отец. Подумай об этом, когда в следующий раз соберешься купить прозрачное нижнее белье, чтобы развлечь моего мужа! — почти кричит Джессика Армор, а потом встает, проходит между столиков и выходит на улицу.

По ресторану проносится шепоток, но у Элли так звенит в ушах, что она этого не замечает. Щеки горят, руки дрожат, но она все-таки подзывает официанта, несет какую-то ахинею насчет того, что ей придется срочно уйти, голос срывается, и наконец она в отчаянии коротко говорит:

— Счет, пожалуйста.

— Не нужно, мадам, — сочувственно улыбается ей официант и показывает на дверь. — Та леди за вас заплатила.

Элли возвращается в офис, не замечая ни машин на проезжей части, ни толкающихся на тротуаре прохожих, ни с укором смотрящих ей вслед продавцов «Биг исью».[30] Ей хочется поскорее оказаться дома и запереть за собой дверь, но ситуация на работе и так оставляет желать лучшего, поэтому домой ей нельзя. Элли идет через офис, ловя взгляды сотрудников и убеждаясь в том, что все видят ее позор, видят то, что увидела Джессика Армор, как будто вся эта история у нее на лбу написана.

— Ты в порядке, Элли? Такая бледная, — выглядывает из-за своего монитора Руперт, и Элли замечает, что к его монитору сзади приклеен стикер с надписью «Сжечь!»

— Голова болит, — сдавленно отвечает она.

— У Терри есть таблетки от всего, что можно. Спроси у нее, — советует он и снова скрывается за монитором.

Элли садится за стол, включает компьютер и проверяет почту. Ну конечно, вот:

Потерял телефон. Куплю новый в обед. Скину тебе новый номер. Цел. Д.

Письмо пришло, когда она брала интервью у Дженнифер Стерлинг. Элли прикрывает глаза и снова видит картинку, которая не дает ей покоя уже битый час: напряженное лицо Джессики Армор, ужасающий взгляд, волосы, колыхающиеся около лица, пока та говорила. Как будто они наэлектризовались от ее гнева и боли. «Если бы я увидела эту женщину при других обстоятельствах, она бы мне, наверное, понравилась, возможно, я бы даже захотела дружить с ней…» Элли открывает глаза и смотрит на экран. Ей неприятно видеть письмо Джона, неприятно видеть, кем она для него является. Она словно проснулась от очень похожего на реальность сна, который длился целый год, и прекрасно понимает масштабы совершенной ошибки. Не колеблясь, Элли удаляет письмо.

— Держи. — Руперт ставит на ее стол чашку чая. — Может, тебе станет получше.

Руперт никогда никому не приносит чай. Остальные журналисты всегда засекают, через какое время Руперт встанет, если его о чем-нибудь попросить, — и он никогда их не разочаровывал. Элли даже не знает: то ли она тронута, то ли боится, что он все поймет.

— Спасибо, — благодарит она и берет чашку.

Руперт уходит за свой стол, и тут она замечает еще одно новое письмо — от Филлипа О’Хара. Сердце замирает, и на секунду Элли забывает даже о перенесенном только что унижении. Она открывает письмо. Действительно, оно от того самого Филлипа О’Хара, который работает в «Таймс».

Привет! Немного удивлен Вашим письмом. Можете мне перезвонить?

Элли вытирает глаза. Работа, говорит она себе, — вот ответ на все вопросы. Теперь у нее осталась только работа. Она узнает, что случилось с любовником Дженнифер, и та простит ее за то, что она собирается сделать. Так надо.

Элли набирает указанный в письме номер, и после двух гудков к телефону подходит мужчина. На заднем фоне слышен знакомый, типичный для редакции шум.

— Здравствуйте, — уверенно произносит она. — Это Элли Хоуорт. Вы мне писали.

— Ах да, Элли Хоуорт. Подождите минутку.

Ему, наверное, лет сорок, по голосу похож на Джона. Нет-нет, а вот об этом думать нельзя, уговаривает себя Элли. На другом конце провода раздается приглушенный разговор, а потом Филлип убирает руку от трубки и извиняется:

— Простите, сроки поджимают. Спасибо, что перезвонили. Я просто хотел кое-что у вас уточнить: где вы работаете? В «Нэйшн»?

— Да, — хрипло отвечает она. — Но заверяю вас, что не буду использовать его имя в статье, над которой работаю. Я действительно хочу узнать, что с ним стало, потому что одна его знакомая…

— Вы правда работаете в «Нэйшн»?

— Да.

— И хотите узнать, что стало с моим отцом?

— Ну да, — обескураженно подтверждает она.

— А вы журналистка?

— Простите, я не совсем понимаю. Да, как и вы, я журналистка. Вы хотите сказать, что не можете предоставлять какую-либо информацию конкурентам? Я же сказала…

— Энтони О’Хара — мой отец.

— Да, и я как раз…

— А вы, случайно, не в отделе журналистских расследований работаете? — со смехом перебивает ее мужчина.

— Нет.

— Мисс Хоуорт, — отвечает он, наконец справившись с приступом хохота, — мой отец работает в «Нэйшн». В той же газете, что и вы. Причем последние лет сорок, а то и больше.

— Что… что вы сказали? — потрясенно переспрашивает Элли и выслушивает то же самое во второй раз. — Я не понимаю. Я же искала по именам авторов. Да как только я ни искала, но не нашла ничего, кроме вашего упоминания в «Таймс».

— А он не пишет.

— Не пишет?!

— Мой отец работает в библиотеке с… погодите… с тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года.

24

…но факт остается фактом: невозможно продолжать спать с тобой, получив стипендию имени Сомерсета Моэма, — это совершенно несовместимо.

— И пожалуйста, передайте ему это, он поймет, — попросила Дженнифер Стерлинг и, быстро написав записку на вырванной из блокнота странице, положила ее в лежащую у заместителя редактора на столе папку.

— Конечно, — ответил Дон.

— Вы проследите, чтобы он получил ее? — спросила она, наклоняясь и беря его за руку. — Это действительно очень важно, крайне важно.

— Я понял. Леди, прошу меня простить, но мне надо работать — сейчас самое горячее время, у нас тут сплошные дедлайны,[31] — заявил Дон, не зная, что еще сделать, чтобы эта дамочка с ребенком поскорее убрались из офиса.

— Простите… Пожалуйста, не забудьте передать ему эти бумаги, прошу вас… — смущенно пробормотала Дженнифер.

«Господи, да уйдет она наконец?! Сил нет смотреть на нее».