Плутовка Ниниана ; Сила любви ; Роковые мечты - Мари Кордоньер

Флёр хотела поскорее покинуть этот роскошный дворец, что и нашло отражение в тех стремительных шагах, которыми она, перегоняя отца, отправилась навстречу своему будущему, а также и в том своенравном движении, которым она высоко вскинула голову, словно желая одной только силой воли устранить наконец все препятствия на пути к отъезду.

Но все же ее шаги замедлились, а затем она и вовсе замерла, словно на полном ходу налетела на стену, как только вошла в украшенные роскошными коврами покои, где в большом мраморном камине плясали языки пламени. Катарина Медичи ненавидела осеннюю стужу в Фонтенбло, и в ее покоях всегда царило тепло, создававшее несравненно более уютную атмосферу, нежели во всех остальных помещениях замка.

Ив де Сен-Тессе стоял около камина с бокалом вина в руке и в столь небрежной позе, в какой она никогда еще его не видела. Их взгляды встретились, и они забыли обо всем на свете. Они видели только друг друга. Застыв в неподвижности, не переводя дыхания, углубленные лишь во взаимное созерцание, они наслаждались внезапно свалившимся на них счастьем. Эта сцена тронула сердце королевы, которая тоже на миг застыла, любуясь на них, пока наконец Рене де Параду, спешивший за своей дочерью, достиг цели и, немного задыхаясь, опираясь на свою трость, переступил порог рабочего кабинета Катарины Медичи.

— Вы?! — поразился граф и сделал шаг вперед. Лишь тихий смех королевы довел до его сознания, что это движение можно истолковать как намерение схватить незнакомца обеими руками за горло.

Располневшая флорентийка поднялась со стула за широким письменным столом и милостиво протянула руку Рене де Параду для почтительного поцелуя. На графа Шартьера она бросила насмешливый взгляд.

— Вижу, что с отцом вашей супруги вы уже знакомы. — Затем повернулась с легкой улыбкой к старому господину. — Добро пожаловать, сеньор де Параду, и простите вашей правительнице чрезмерное вмешательство в судьбу вашей красивой дочери. Как видите, причины для этого были серьезные!

Румянец, окрасивший щеки Флёр после этого замечания, вспыхнул и на лице ее мужа, вспомнившего, с каким страстным пылом он рассказывал этому господину про Флёр. С любовью, но и с наигранным пренебрежением к ее уму. Эта игра была неизбежна, ибо граф понимал, что ничего не понимающей в дипломатических интригах хорошенькой молоденькой графине подарят свободу скорее, чем умной шпионке, способной разбираться во всех деталях.

Теперь граф уловил также, в чем выражались следы того удивительного скрытого сходства между отцом и дочерью, которые так его озадачивали. Хотя по внешности Флёр едва ли чем-то напоминала отца, все же они удивительным образом имели между собой много общего. Это выражалось в какой-то особенной, таящейся во взгляде улыбке, в манере насмешливо приподнимать брови и выставлять вперед подбородок, как только приходилось защищать свою точку зрения в каком-то споре.

Ради всех святых! Выходит, это и есть тот человек, которого он, не зная, мысленно назвал торговцем, обвиняя в тщеславии; о котором думал, как о ловкаче, пославшем свою дочь ко двору искать подходящего мужа, способного придать дому Параду аристократический блеск. Этого человека он принимал за обычного, усердного в деловых операциях и жадного до наживы купца. Именно его, который, даже будучи одетым в простой бархатный костюм, выделялся среди присутствующих своим благородством и какой-то скрытой силой, исходящей от него. Сеньора, чье слово уважал сам верховный полководец Его Величества! И как же могло прийти ему в голову, что такое создание, как Флёр, происходит от вполне заурядных, обычных родителей? Разве есть при дворе другая женщина, которая сочетала бы в себе столь совершенным образом глубокий интеллект, прекрасную внешность, грацию и аристократизм?

Ив де Сен-Тессе нашел выход в глубоком, почтительном поклоне. Подняв голову, он ощутил нежный аромат цветов, исходивший от одеяния Флёр, и понял, что она встала рядом с ним, сделав это как нечто само собой разумеющееся. Как же красива она, несмотря на тени под глазами, свидетельствующие о напряженном состоянии, несмотря на пульсирующую жилку на гордой шее.

Граф де Шартьер протянул руки ей навстречу, и она вложила в них свои. Флёр с трудом сдерживала пронизывавшую ее дрожь. Крепкое пожатие его руки напомнило ей тот леденящий ужас, который охватил ее при расставании с ним в темной камере, но одновременно и придал ей силы бороться с обстоятельствами.

— Супруг мой! — прошептала она почти беззвучно.

— Mon Amour![14]

Как же она мечтала услышать эти слова и самый звук его голоса!

Если Рене де Параду еще требовались какие-то доказательства искренности признаний дочери или его надменного зятя, то теперь он их получил сполна. Какой бы нелепой ни была прихоть судьбы, принесшая Флёр этот брак, не могло быть сомнений, что она любит своего мужа столь же страстно, как и он ее.

Флёр вся светилась изнутри, а лицо Шартьера, выражавшее полное поклонение божеству, вызвало в памяти старого сеньора образ отчима. Поистине, сходство его дочери с бабушкой зашло дальше, чем он предполагал. Видимо, и Флёр была способна полностью покорить мужчину.

— Вам придется уехать, — прервала королева резковатым тоном их немое созерцание друг друга.

Флёр интуитивно почувствовала всю неэтичность их поведения: выставленная напоказ горячая любовь лишний раз напоминает королеве о собственном безрадостном браке. Молодая женщина заставила себя оторвать взгляд от графа и обратить все внимание на Катарину Медичи.

— Как мне ни жаль отказываться от ваших услуг, — продолжала королева, — но, учитывая создавшееся положение, другого выхода нет. Речь идет о приказе короля, которого все случившееся заставило принять немедленное решение о вашем удалении от двора. Он не желает никаких новых осложнений. Но мне все же не хочется бросать вас в омут неопределенного будущего. Посмотрите сюда…

Она повернулась к письменному столу и взяла свернутые в трубку листы, которые передала Иву де Сен-Тессе, а потом продолжила:

— Здесь грамоты на владение графством Фижак! Оно находится, как вы, вероятно, знаете, в Оверни и, следовательно, в той провинции, которую мне завещала моя мать Мадлен де ла Тур д’Оверни. Вы будете там в полной безопасности, а мне ваше присутствие там будет приятно. Ведь в имении Шартьер вас бы ожидали лишь развалины. Начните в Оверни все сначала и, заверяю вас, не пожалеете…

Великодушный жест королевы, известной своей экономностью, лишил Флёр дара речи, и она могла лишь наблюдать, как ее супруг с почтительным поклоном принял неожиданный подарок. Когда он собрался выразить свою благодарность и уже открыл было рот, Катарина Медичи резким взмахом руки показала, что это ни к чему.