История Османской империи. Видение Османа - Кэролайн Финкель

Ни Мехмед IV, ни его сыновья прежде никогда не проводили столько времени во дворце. Во время своего царствования султан большую часть времени находился со своим двором в Эдирне, а находясь в Стамбуле, он предпочитал павильоны в султанских парках сумраку дворца Топкапы. Впрочем, Мехмеду, должно быть, позволили покинуть столицу после низложения, поскольку в 1692 году он умер в Эдирне. Он был погребен в усыпальнице своей матери Турхан Султан, рядом с ее мечетью, находившейся в торговом квартале Стамбула.

Смещение Мехмеда удовлетворило требования мятежных войск. Йеген Осман-паша со своими ополченцами остался за городом, а великий визирь, вместе с султанскими полками и всеми сопровождавшими его бюрократами, вошел в Стамбул, чтобы следить за действиями администрации города. Однако 14 ноября, как только янычары собрались на своей площадке для парадов, а султанские кавалеристы на ипподроме, они огласили новые требования, призывая выдать им Реджеп-пашу, который в течение месяца уходил от ареста, а потом был схвачен в Чаталджире, Фракия. Через четыре дня было решено выплатить им девятимесячную задолженность по денежному содержанию, в надежде, что это убедит их вернуться в казармы, но, когда производились выплаты кавалеристам, с плаца янычар пришло известие о том, что янычары отказались получать деньги до тех пор, пока они не получат подношений, которые по традиции делал каждый всходящий на трон султан. Кавалеристы присоединились к этому требованию и вскоре в городе начались беспорядки. Не имея в своем распоряжении наличных денег и отчаявшись утихомирить волнения, оказавшиеся в осаде власти были вынуждены предоставить зачинщикам беспорядков такие права по сбору налогов, какие они желали получить. Так, чтобы отговорить Йеген Осман-пашу от вступления в город, его назначили губернатором провинции Румелия. Деньги, необходимые для того, чтобы восходящий на трон султан сделал подношения тысячам имевшим на это право воинам (согласно подсчетам Дефтердара Сары Мехмед-паши, их было по меньшей мере 90 000, из которых приблизительно 70 000 составляли янычары и около 5000 — кавалеристы), наскребли благодаря финансовым поступлениям, которые пришли из некоторых восточных провинций. Реджеп-паша был казнен, но казалось, ничто не сможет успокоить войска.

Через двадцать дней после выхода из тени дворцовых покоев султан Сулейман II прошел уже ставшую традиционной церемонию опоясывания саблей, которая состоялась в Эйюпе, после чего совершил торжественный въезд в Стамбул через ворота Эдирне, что символизировало его вступление во владение империей. Между тем бунт продолжался. Великий визирь Сиявуш-паша приказал сместить с должности главнокомандующего янычар и назначить на его место другого человека, но известие о том, что главарь мятежных янычар убит, еще больше разгорячило как янычар, так и кавалеристов, и в отместку они убили своего нового командующего. Понимая, что великий визирь не в состоянии предпринять энергичные действия, они стали искать другого козла отпущения, на которого могли бы излить свое недовольство, и нашли его в лице Фазыла Мустафа-паши, которого они обвинили в неоднократных попытках восстановить порядок. Сиявуш-паша согласился с тем, что его заместителя следовало бы снова направить в район Дарданелл и поручить ему оборону пролива. Мятежникам не удалось запугать шейх-уль-ислама Деббагзаде Мехмеда-эфенди и заставить его дать фетву на казнь Фазыла Мустафы, но они сумели добиться смещения шей-хуль-ислама. Новым шейх-уль-исламом стал Эссейид Фейзулла-эфенди, который быстро достиг вершин церковной иерархии.

Длительный и опасный мятеж военных приближался к своему кульминационному моменту. Восставшие войска и примкнувшие к ним толпы горожан страстно желали извлечь выгоду из возможности побунтовать и пограбить. Они окружили дворец Сиявуш-паши в тот момент, когда он встречался там с Фейзуллой-эфенди и другими сановниками. Мятежники забрасывали здание камнями и стреляли из мушкетов. Фейзулла-эфенди не выдержал такого напора и выскользнул из дворца вместе с печатью великого визиря, которую он передал главарю мятежников. Через несколько часов толпе удалось ворваться во дворец пожилого великого визиря. Когда он с отвращением обнаружил, что некоторые из бунтовщиков входят в его гарем, и понял, что сам он не в состоянии уйти от расправы, он попытался запереть на засов дверь, отделявшую гарем от остальных помещений, но был убит на месте. Мятежники похитили все, что только смогли унести, прихватив с собой и женщин из гарема, которых сочли «военной добычей».

Жители Стамбула по-разному реагировали на этот хаос. После того, как была разграблена одна лавка на Старом базаре, другие торговцы забаррикадировали двери своих заведений. Когда один лавочник, водрузив кусок белой ткани на вершину столба, призвал всех истинных мусульман сплотиться, по городу и его окрестностям распространился слух, что из дворца вынесено священное знамя Пророка. Постепенно толпа собралась возле дворца Топкапы: священное знамя демонстративно проносили по стенам дворца, а собравшиеся требовали, чтобы их избавили от анархии взбунтовавшихся войск. Прямо у стен дворца толпа учинила самосуд над несколькими главарями мятежников. Другие попытались пробиться к дворцу и помочь своим товарищам, но их ожидала такая же судьба. Новым великим визирем был назначен канцлер Исмаил-паша, который стал преемником Фазыла Мустафа-паши на посту заместителя великого визиря, когда тот вернулся в район пролива Дарданеллы. Были заменены шейх-уль-ислам Фейзулла-эфенди и другие ведущие священнослужители, которые во время мятежа сыграли весьма жалкую роль. На этом, в середине апреля, и закончился мятеж, который начинался на Дунае в начале сентября 1687 года. Бунтовщики вошли в город в ноябре 1687 года, и после пяти долгих месяцев террора на трон взошел новый султан, и общественный порядок был наконец восстановлен.

Между тем в далекой Венгрии продолжалась война. Как только османская действующая армия двинулась обратно в Стамбул, гарнизоны крепостей оказались брошены на произвол судьбы и должны были сами справляться с осаждавшими их силами Свяшенной лиги. В течение зимы 1687 года и в первые месяцы 1688 года Габсбурги одерживали победы на всем протяжении слабо защищенной границы и даже взяли Эгер, который турки удерживали с 1596 года. Они также добились заметных успехов на расположенном западнее боснийском фронте, где мобилизация местных османских войск не привела к положительным результатам, поскольку они слишком часто разбегались при первых признаках опасности и очень многие из них перебежали к австрийцам.

В Стамбуле кризис зимних месяцев привел к тому, что подготовка к кампании 1688 года была сорвана. Великий визирь Исмаил-паша не взял на себя командование армией в Венгрии. Вместо этого всегда непредсказуемому Йегену Осман-паше было приказано попытаться обратить вспять развивавшие успех войска Габсбургов — оставшись со своими людьми в лагере за стенами Стамбула, он избежал прямого участия в тех кровавых событиях, которые совершались зимой. То, что его назначали на военные должности его же собственные люди, было не вполне хорошо: похоже, им было трудно избавиться от своих старых привычек, поскольку в Стамбул продолжали поступать сообщения о том, что они притесняют крестьян, которых требования, предъявляемые к ним на протяжении стольких лет войны, довели до нищеты и голода. Очевидно, что Йеген Осман либо не мог, либо не хотел применять к своим людям дисциплинарные меры. Против них была объявлена всеобщая мобилизация, а сам он был снят с должности командующего венгерским фронтом.

Великий визирь Исмаил-паша продержался на своем посту всего два месяца и пал жертвой придворных распрей. Второго мая 1688 года его заменили бывшим главнокомандующим янычар Текирдаглы Бекри Мустафа-пашой, который после неудачи под Веной был назначен командующим венгерским фронтом и теперь избавился от прежних проблем со здоровьем. В самом начале мятежа Текирдаглы Бекри Мустафа вместе с Сары Сулейманом покинул лагерь османской армии в Петроварадине, затем вернулся и впоследствии провел месяцы той тревожной зимы вдалеке от Стамбула в крепостях, расположенных на берегах Дарданелл. Чтобы лишить австрийцев (и врагов на других фронтах) возможности лицом к лицу столкнуться с османской армией, которая была плохо к этому подготовлена, Текирдаглы Бекри Мустафа направил все свои усилия на то, чтобы сделать все необходимые приготовления.

Военная экономика Османской империи находилась в беспорядочном состоянии: в условиях, когда оставалось совсем немного времени до начала кампании 1688 года, а перспектива заключить мир была невелика, у правительства не осталось достаточно времени для того, чтобы найти хорошо продуманное решение проблемы нехватки живой силы, необходимой для ведения боевых действий на широком фронте. Как и во время недавнего мятежа, когда вся действующая армия, оставив без внимания приказы, покинула фронт и направилась в Стамбул, продолжались бесчисленные случаи полного нарушения воинской дисциплины, когда султанские полки, казалось, угрожают самому существованию господствующего порядка, как это было, когда они погрузили Стамбул в пучину продолжавшихся несколько недель беспорядков. Более того, система вознаграждений кавалеристов из провинций земельными наделами, при том условии, что они примут участие в боевых действиях вместе со своими слугами, уже не отвечала требованиям к обороне империи. На самом деле, для достижения каких бы то ни было практических целей этот институт уже давно перестал быть эффективным. Казалось, что все надежды получить достаточное количество бойцов, снова надо было возлагать на энергичного Йегена Осман-пашу и его сторонников в пограничных районах империи. И это несмотря на то, что они продолжали заниматься грабежами в сельской местности, тем самым демонстрируя свое нежелание избавляться от старых привычек. Таким образом, была отменена направленная против них всеобщая мобилизация, а их самих вновь интегрировали в систему государственного управления, сделав губернаторами провинций и помощниками губернаторов, взамен потребовав от них принимать участие в боевых действиях вместе с людьми, которые им подчинялись. Издавна непокорных индивидуалов инкорпорировали в государственный аппарат, что было средством восстановить их преданность режиму, но на этот раз новизна заключалась в масштабах доверия, которое государство оказывало непокорным войскам, считая их опорой всей армии. Попытка защитить империю с помощью ненадежных войск, солдаты которых прежде всего давали клятву верности своим вожакам, а не султану, несомненно влекла за собой еще большие несчастья. Убийства командиров крепостей Ираклион, Каменец и Тимишоара, совершенные солдатами их турецких гарнизонов в период между 1687 и 1689 годами, стали еще одним свидетельством того, что центральная власть потеряла контроль.