На перекрестке двух миров - Юлия Цыпленкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Со мной вы уже знакомы, — произнес он и повел рукой в сторону трех незнакомцев. — А эти господа — мои гости и добрые покровители. Господин Консувир, господин Дэвинн и господин Исбир. Они ученые, как и я, и помогают мне в моих исследованиях. Однако это не имеет значения. Предлагаю перейти к ужину, мой повар изрядно постарался. Не так часто у нас бывают гости, особенно такие очаровательные.
Мне досталась улыбка, и я скромно потупилась, но улыбнулась в ответ. И пока за мной ухаживал «деверь», я рассматривала господ «ученых», почти окончательно уверившись, что имею честь лицезреть тех самых загадочных танров. Они и вправду ничем не отличались от меня или Ришема. Выглядели совершенно заурядно. Господин Консувир, к примеру, был лет сорока, жгучий брюнет с аккуратными усиками и бородкой, охватившей округлый подбородок тонкой каймой. Волосы его были зачесаны назад, открыв высокий лоб. Над левой бровью красовалась слегка выпуклая родинка. Глаза серые, взгляд проницательный, и он уже несколько раз задержался на мне.
Господин Дэвинн казался моложе, он был скорей ровесником Штоссена и со словом — покровитель вязался мало. Если бы я не имела подозрений о настоящей сущности Дэвинна, то скорей назвала бы его приятелем гостеприимного хозяин. Впрочем, если бы мужчина такого возраста был заинтересован в работе Штоссена и имел средства для ее поддержки, то, конечно же, он был покровителем и благодетелем. Хотя, глядя на поместье, как-то не верилось, что его хозяин стеснен в средствах. Если бы, опять же, Штоссен был здесь хозяином.
В остальном внешность Дэвинна была достаточно заурядной. Он был светловолос, чисто выбрит, имел бледноватый цвет лица, что делало его и вовсе бесцветным. И если Консувир обладал хорошей статью, то господин Дэвинн выглядел худощавым, а из-за цвета лица — болезненным. Впрочем, и в его светло-голубых глазах светился ум. Так что если перед нами сидели танры, уже за одни только взгляды можно было признать их опасными противниками.
Третий сотрапезник — господин Исбир, был старше обоих предыдущих мужчин разом. На вид ему можно было дать лет под восемьдесят. Он имел пышную седую шевелюру, несколько взъерошенную, а потому у меня появилось стойкое желание провести по его волосам ладонями, чтобы хоть немного пригладить. За стеклами больших круглых очков прятались карие глаза, а над верхней частью оправы нависали кустистые лохматые брови. Их тоже хотелось пригладить…
Что еще в нем было примечательного? В общем-то, особо и ничего. Глаз Исбир ни на кого не поднимал. Сутулился над своей тарелкой и работал вилкой и ножом. Руки его подрагивали, и столовые приборы время от времени издавали постукивание и скрежет. Если бы он в действительности был ученым, то с огромным опытом и, наверное, уже не очень светлым разумом. Но он был древней сущностью, переродившейся неизвестно сколько раз, и разум его не зависел от возраста тела, в котором был заключен дух. Однако это тело, похоже, должны были скоро заменить. И я бы не удивилась, если Штоссен ждал своего «могущества», то есть готов был стать вместилищем этой сущности.
А потом я перевела взгляд на Элькоса. Наш маг был совершенно здоров и выглядел полным сил, однако казался несколько рассеянным. Улыбка, расцветшая на моих губах, была радостной и искренней. А вот магистр радости не проявил. Вроде бы и дернулись уголки губ, но он тут же нахмурился и опустил взгляд в свою тарелку.
Мне можно было себя не сдерживать, выбранный мною образ не предполагал скрытности, и потому я выпустила на свободу ту ипостась госпожи Лиар, с которой успел познакомиться Штоссен, и, наверное, были наслышаны остальные. И я воскликнула:
— Хвала нашей великой Праматери! Господин Элькос, как же я рада видеть вас в добром здравии! Это было так ужасно, просто невыносимо видеть человека таким… таким… несчастным. Как же славно, что мой деверь послушался меня и привез вас сюда. Вы ведь были и вправду совсем беспомощны. Хвала Богам…
— Дорогая, — сухо одернул меня герцог, — вы ведете себя странно.
— Как же странно, когда я так рада видеть человека, в судьбе которого мы приняли участие…
— Опомнитесь, — сцедил он сквозь зубы, и я схватилась за щеки:
— Ох… — Смущенно потупившись, я растерянно пробормотала: — Простите, господа, я вовсе не дикая особа, попросту…
— Простодушная, — с мягкой улыбкой подсказал господин Консувир. — Вам нечего стыдиться, госпожа Лиар.
— Простите, — повторила я.
Едва потупившись, я снова бросила на Элькоса быстрый взгляд. Маг перехватил его и как-то виновато улыбнулся:
— Признаться, я толком ничего не помню о произошедшем со мной, но искренне признателен, что вы не оставили без внимания моего плачевного состояния. Благодарю от всей души. И за то, что тревожились обо мне, тоже.
— Как? — прижав ладони к груди, охнула я. — Совсем-совсем ничего не помните?
— Совсем, уж простите меня, госпожа…
Он выжидающе посмотрел на меня, и я подсказала:
— Госпожа Лиар. — И тут же возмутилась: — Но позвольте! Как же это вы не помните? Вы ведь и с хозяином гостевого двора говорили, когда просили у него экипаж. Клялись ему расплатиться, когда ваше здоровье поправиться, но жестокий человек вовсе не вошел в ваше печальное положение. А мы вошли! Я и мой деверь — господин Олив Лиар, мы лишь из переживаний о вас и вашем здоровье предложили свою помощь. Даже к врачу вас хотели свезти! Однако вы сами тому воспротивились и указали на это захолустье… Ох, — я вновь прикрыла рот кончиками пальцев и, обводя взглядом хозяев, похлопала ресничками.
— Простите мою невестку, — произнес Ришем. — Когда она взволнована или расстроена, то вовсе забывается. У вас премилое поместье, а сад — невероятное чудо. Мы искренне благодарим вас за гостеприимство.
— Очаровательное поместье, — живо откликнулась я. — Очаровательное! Я не желала вас обидеть, клянусь! Это было бы с моей стороны черной неблагодарностью, а наша Праматерь Левит велит помнить добро. Вы так мило предложили нам остановиться у вас в ожидании, когда починят нашу карету, позаботились, а я… Так стыдно, — сокрушенно закончила я.
Я снова посмотрела на Элькоса и увидела, как лицо его посветлело. Еще бы! Я только что рассказала ему историю, с которой мы явились к танрам. Да и сама поняла, что всё это время он ссылался на беспамятство. Должно быть, ему задавали вопросы о нас, но он
