Семилетка поиска - Мария Арбатова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, Лен. Ну что ты? Я же чисто по-мужски…
– Патронов, у тебя член настолько умнее языка, что, если бы им свою передачу делал, тебе бы равных не было…
Когда сели в машину, чтобы снять напряжение, он спросил:
– А знаешь песню Максима Леонидова «Привет!»?
– Не знаю…
– Вот слушай… «Привет! Сегодня дождь и скверно,/ А мы не виделись, наверно, сто лет./ Тебе в метро? Скажи на милость,/ а ты совсем не изменилась, нет-нет!/ Привет! А жить ты будешь долго,/ я вспоминал тебя вот только в обед!» – У него был приятный голос и кое-какой слух.
Она думала, какой противный этот заход про деньги. Деньги ей нужны, но не так. В отличие от множества женщин она понимала, что деньги – это самый жесткий способ контроля… и никогда не ходила в эту сторону таким способом. Почему-то сразу вспоминалось, как родители проверяли сдачу после магазина, словно она собиралась покупать на них оружие и наркотики. Как Толик ругал за лишние траты… Как от чужих денег пахло неволей. А неволи она не выносила.
– «Привет! А дождь все не проходит,/ а я с утра не по погоде одет. /Наверно, я уже простужен, да бог с ним!/ Слушай, мне твой нужен совет», – надрывался Патронов. – «В конце концов, мне дела нету,/ Решишь ли ты, что я с приветом, иль нет./ Но может, черт возьми, нам снова!../ Выходишь здесь?.. Ну, будь здорова… Привет… Привет… Привет…»
Она даже удивилась, как к месту он нашел песню. На фразе «наверно, я уже простужен» поняла, что страшно замерзла и течет из носу. Стала копаться в сумке, не нашла платка и стала сморкаться в те самые кружевные трусики. Патронов, глядя на эту жалобную картину, протянул свой платок и усилил работу печки.
Елена дежурно чмокнула его за это в щеку и подумала о том, что любишь не того, с кем спишь, а того, с кем просыпаешься… И нет силы, которая смогла бы заставить ее открыть глаза на этом плече и спросонья потянуться губами. И увидеть сияющие от нежности глаза и ответить глазами такой же нежностью. И чувствовать себя наполненной этим весь день… И чуть не заплакала от мысли, что это может не повториться…
…Проснулась разбитая и простуженная. В ванной валялся знакомый носовой платок. С трудом вспомнила, что это платок Патронова. Бросила в грязное белье, подумала, что в наследство от всех мужей почему-то оставались носовые платки. Клетчатые голубоватые от Толика, белоснежные от Фили, серые английские от Караванова. Вот теперь от Патронова будет один в коллекции. Бабушка всегда говорила, что носки и платки дарить – к ссоре… И тут она похолодела, вспомнив, что не заверила текст интервью! Рысью помчалась к телефону – мобильный Патронова был заблокирован.
«Проснется, включит!» – подумала Елена и начала собираться на работу. Перед уходом еще позвонила, потом с дороги, потом еще раз. Ой, как это напрягало! Набрала домашний, голос домработницы Леры был настойчив:
– Кто это? Он велел спрашивать всех!
– Мы с вами знакомы, я брала интервью. Блондинка. Вы еще мою сумку рассматривали, – напомнила Елена.
– А, ясно… Его нет. Он улетел, – с большим напряжением ответила та, видимо, вспомнила.
– Как улетел? Он никуда не собирался. Поймите, мне надо его подпись срочно на интервью поставить! Будет скандал в редакции…
– А вы с ним после интервью, что ли, не виделись? – спросила Лера, чтобы просчитать сразу и одноразовость Елены в патроновской жизни, и то, за кем она сегодня меняла простыни.
– Нет, конечно. Интервью срочное в предновогодний номер. Вдруг что-то пропустим!
– Звоните ему на мобильный. У вас есть его мобильный? – проверочно предложила она.
– Наш главный редактор звонил, сказал, что мобильный выключен. Они же с ним приятели, – подлизалась Елена.
– Вот что… у него, короче, неприятности. Он срочно улетел. Вы там сами что-нибудь придумайте…
– Неприятности? Какие? С семьей?
– Да не знаю я. Он вообще сказал журналистам ничего не говорить… До свидания.
«Вот влипла! – подумала Елена. – Надо ж было вчера так расслабиться…»
Перед входом в редакцию около киосков стояла обмотанная платками бабка и продавала постельное белье.
– Что за белье? – спросила Елена, подумывая, кому бы прикупить в подарок.
– А тамбовское… Гляди, красота-то какая. Вот это бязевое. Чистая картина, прям хоть на стенку вешай… Дорогое оно, – покачала головой бабка и наклонилась к Елене, словно их могли подслушать. – Тока скажу тебе честно, дорогое, а гладить и стирать его одна мука. Бери простое лучше. Мне хоть в убыток тебе это говорить, но врать смолоду не умею…
– А вот это почем?
– Это, дочка, семейное. Двуспальное. Тебе надо полуторное.
– Почему это мне надо полуторное? – изумилась Елена.
– Дык безмужняя, за версту видать, – прищурилась бабка. – Глазами на все зырк-зырк.
– Ну, безмужняя, – весело согласилась Елена. – Но мужики-то бывают, класть-то их на что-то надо…
– Так и говори. Для приходящих мужиков надо вот это белье, с русалками да дельфинами. Как ляжет на него, уже от тебя не оторвется… – выразительно зажмурилась бабка. – Многим советовала. Потом приходили, «спасибочки» говорили…
Елена вошла в редакцию с двумя пакетами русалок да дельфинов, отправила заму главного текст про Патронова без визы.
– Лен! Православный румын запретил своему петуху топтать кур во время Рождественского поста. Петух проявлял сексуальную активность, что, по мнению хозяина, во время важнейших православных постов для любого живого существа является страшным грехом. Чтобы спасти душу петуха, он его изолировал, – сообщила Катя.
– Куда только смотрят защитники животных? – возмутилась Елена. – Кать, я вчера интервью с Патроновым не завизировала.
– Да и хрен с ним, коханая моя. Ты ж его не чернилами, а спермой завизировала…
– У меня какое-то нехорошее предчувствие…
– Еще не хватало! Новый год на дворе, все предчувствия на помойку!
Тут Елену пригласил к себе замглавного, попросил секретаршу налить кофе и подать сухофрукты.
– Во-первых, слешу выразить свой восторг по поводу интервью с Патроновым.
– Принимаю ваш восторг, – кивнула Елена, отхлебнув кофе.
– Оно у нас ведь завизировано им самим?
– Да, вчера. – Елена торопливо подумала, что надо будет подделать его подпись, судя по всему, подпись должна быть совершенно фанфаронская.
– Хотел с вами посоветоваться… Надо бы что-нибудь такое к празднику запузырить. Вот мне принесли опросы известных мужчин о многоженстве. Ну как обычно, Жириновский, спортсмены, певцы… Мне кажется, это украсит. А?
– Наш читатель по опросам двуполый. Зачем делать неприятное женщинам? Лучше большой материал про то, как мальчик из Усть-Куты позвонил Путину, что в школе не топят. И после этого мэра сняли.
