Охота. Я и военные преступники - Карла дель Понте

Затем я спросила монсиньора Лайолу не может ли Ватикан обратиться к Хорватской епископской конференции с просьбой вмешаться и запретить членам своей паствы поддерживать Готовину. Монсиньор снова сказал, что Папа Римский не имеет влияния на Епископские конференции. Я ответила, что, по моему мнению, католические епископы должны подчиняться Папе Римскому или в этом вопросе имеется какой-то раскол. «Нет, нет», — ответил священник.

В конце разговора я попросила аудиенции у Папы Римского Бенедикта XVI. Монсиньор Лайоло мгновенно парировал, что Папа принимает только президентов и министров. Я тут же сказала, что в газете Corriere della Sera было написано о том, что Бенедикт только что принял главу итальянской политической партии, который не является ни президентом, ни министром. «Думаю, он вполне мог бы принять прокурора Международного трибунала по расследованию военных преступлений, деятельность которого направлена на защиту прав человека», — заметила я.

Монсиньор Лайоло посмотрел на меня и сказал: «Если хотите встретиться с Папой, приходите на площадь Святого Петра в субботу». Он имел в виду, что я могу в числе избранных пожать руку Папе Бенедикту и поцеловать «перстень рыбака», а потом в присутствии потрясенных верующих попросить понтифика помочь мне задержать Готовину.

«Grazie,[45] — сказала я. — Я здесь не как паломник. Я прокурор. Я слышала, что человек, разыскиваемый трибуналом, скрывается в монастыре римской католической церкви. Я слышала, что Ватикан располагает лучшей разведкой в мире. Поэтому я полагаю, вам будет несложно выяснить, действительно ли он скрывается в одном из хорватских монастырей». В ходе беседы я перешла на дипломатический английский. Я ни разу не просила монсиньора Лайоло организовать розыск. Мне нужно было только узнать, действительно ли монахи скрывают человека, которого обвиняют в совершении военных преступлений.

Монсиньор сердито посмотрел на меня. Он преподнес мне официальный подарок — набор памятных монет Ватикана. Вручив мне его, он простился и вышел из кабинета. Выпускники монастырских школ, швейцарский протестант Руш и я, давно отошедшая от католической церкви, находились в самом сердце ватиканского лабиринта в окружении распятий, мощей и статуй, под фреской с изображением Юдифи с головой Олоферна. Рядом была библиотека и сады. Мы находились в самом центра католической вселенной. Я потянулась за своей сумочкой от Луи Вуиттон. Нас не слышал ни один смертный. Руш наклонился ко мне и прошептал: «Он собирается отлучить вас от церкви».

В пятницу 30 сентября 2005 года я находилась в аэропорту Схипхол. В самолете обнаружились какие-то технические неполадки, и швейцарское правительство прислало другой самолет, который должен был доставить нас в Загреб. Зазвонил мой мобильный телефон. Это был премьер-министр Хорватии, Иво Санадер. Он сказал, что у него хорошие новости. Наконец-то…

Через несколько часов мы уже встречались с премьером Санадером, президентом Месичем и другими хорватскими официальными лицами. Санадер заявил, что служба безопасности выследила Готовину. За день до этого, по его словам, Готовина разговаривал с женой по одному из восемнадцати ее мобильных телефонов.

«Это правда?» — скептически спросила я, не желая принимать подобные заявления на веру, со всем соглашаться и вновь натыкаться своим отлученным от церкви носом на очередную muro di gomma. Ставки в этой игре были высоки: через три дня мне предстояло выступать перед Евросоюзом с оценкой сотрудничества Хорватии с Международным трибуналом, и положительная оценка способствовала бы вступлению страны в Евросоюз. Теперь все зависело от достоверности телефонного перехвата. Если я признаю его достоверность, то должна буду заявить, что Хорватия в полной мере сотрудничает с трибуналом. Это был большой риск, так как Готовина все еще оставался на свободе.

Главный государственный прокурор Хорватии Младен Баджич провел меня и моего помощника Антона Никифорова в комнату, где имелось аудиооборудование, и включил запись телефонного разговора Готовины. Голос говорившего действительно походил на голос генерала. Он упоминал даже о моей поездке в Загреб. Помню, что он сказал что-то вроде: «Ей меня никогда не поймать…».

Хорватские чиновники объяснили, что жена Готовины почему-то не сменила sim-карту телефона после первого же использования. Возможно, это была просто промашка, а может быть, после стольких лет, проведенных ее мужем в бегах, она сделала это сознательно.

Словом, как бы то ни было, полиция перехватила разговор. Они проследили звонок до Канарских островов. Но точное местонахождение абонента все еще оставалось неизвестным.

Снаружи меня ожидали журналисты, которых интересовала моя реакция на встречу с Санадером, Месичем и другими хорватскими официальными лицами. Разумеется, я была согласна с хорватами, что говорить о перехвате телефонного разговора не следует. Я вышла, стараясь казаться мрачной и недовольной. Я подчеркнула свое разочарование тем, что генерал Анте Готовина, которого мы разыскиваем уже пять лет, все еще на свободе. Это была моя собственная muro di gomma. Я сознательно никак не оценивала степень сотрудничества хорватского правительства. Если бы кто-нибудь задал этот конкретный вопрос, не знаю, что бы я ответила. К счастью, никто об этом не спросил. В моих ответах журналисты услышали именно то, что хотели услышать. Они написали, что я не удовлетворена степенью сотрудничества Загреба, что один мужчина, Анте Готовина, и одна женщина, Карла дель Понте, мешают усилиям Хорватии по вступлению в Евросоюз. После этих заявлений руководитель следствия трибунала, Патрик Лопес-Террес вылетел в Мадрид вместе с хорватским прокурором Баджичем. Они должны были помочь испанским властям в розысках Готовины.

Через три дня в Люксембурге я шокировала всех, за исключением, разумеется, Санадера, Месича и других хорватов, своей блестящей оценкой степени сотрудничества Хорватии с трибуналом. Журналисты тут же решили, что я подверглась сильнейшему политическому давлению со стороны Евросоюза и была вынуждена изменить свою оценку. Я не могла публично объяснить, чем вызвана такая смена позиции: это могло бы спугнуть Готовину. В любом случае, дезинформация о политическом давлении сыграла нам на руку. Без этого Готовина мог бы что-то заподозрить и скрыться в неизвестном направлении, а я проиграла бы.

Хорватской полиции более не удалось записать телефонных звонков Готовины. Испанская полиция и разведка вели наблюдение за всеми аэропортами на Канарских островах. До нас доходили слухи, что Готовина путешествует на яхте, и мы беспокоились, что он может покинуть Канары морем. И тут нам повезло. У моего консультанта, Флоренс Хартманн, оказалась книга, написанная Готовиной. В ней он описывал свое пребывание на Канарских островах, указывая конкретное место, где у него были знакомые. Мы сообщили об этом в Мадрид. 7 декабря испанские власти арестовали Готовину в ресторане на Тенерифе. Его сопровождала очень красивая женщина. Я подумала, что супруга Готовины оказалась еще одной обманутой женой, подобной тем разводившимся женщинам, истории которых я выслушивала много лет назад в Лугано.