Владимир Высоцкий без мифов и легенд - Виктор Бакин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А танки идут по вацлавской брусчатке,
И наш бронепоезд стоит у Градчан!
..............................................
...А я умываю руки!
А он умывает руки,
Спасая свой жалкий Рим!
И нечего притворяться —
Мы ведаем, что творим!
...К концу года «критика» неугодного творчества вступила в новую стадию. В журнале «Советская музыка» заместитель министра культуры В.Кухарский, отрицая новую волну молодых симфонистов (Э.Денисова, А.Шнитке, С.Губайдулину), «лягнул» и Высоцкого, назвав его песни «мутной дребеденью».
В той же «Советской России» от 15 ноября 1968 года композитор В.Соловьев-Седой пишет о том, что признает Высоцкого как артиста, но его песни «унылы и скучны». Вот так — унылы и скучны!
В.Соловьев-Седой: «К сожалению, сегодня приходится говорить о Высоцком как об авторе грязных и пошлых песенок, воспевающих уголовщину и аполитичность. Советский народ посвящает свой труд и помыслы высокой цели — строительству коммунистического общества. Миллионы людей отдали жизнь, отстаивая в боях наши светлые идеалы. Но что Высоцкому и другим бардам до этих идеалов. Они лопочут о другом...
И, право же, не было бы ничего страшного в том, что кто-то сочиняет незамысловатые вирши и не то поет, не то декламирует их, если бы многие наши ребята не считали это рифмоплетство эталоном поэтического новаторства, хриплый простуженный голос — вершиной вокального искусства, а монотонное треньканье на двух гитарных струнах — образцом современного стиля. Что же касается поклонников Высоцкого, то мне показалось, что, судя по всему, они плохо представляют себе, о чем идет речь».
А в декабре на IV съезде Союза композиторов СССР в докладе «О массовом музыкальном воспитании» Д.Кабалевский с гневом говорил: «Есть вообще явления в нашей музыкально-творческой жизни, в музыкальном быту, в которых нам следовало бы серьезно разобраться. Взять хотя бы какую-то странную, окутанную туманом таинственности проблему так называемых "бардов" и "менестрелей"».
Далее симфонист взялся конкретно за Высоцкого и заклеймил радио, при помощи которого песни из «Вертикали» стали популярными: «Зашла речь о песне В.Высоцкого «Друг», получившей через радио распространение среди молодежи и даже среди ребят. Причины популярности этой песни просты: мелодия сверхэлементарная, тема будто бы о дружбе. А о дружбе всегда хочется петь. А о чем она на самом деле? Если парень в горах «оступился и в крик, значит рядом с тобой чужой», и тут же вывод: «Ты его не брани — гони». Что же это за философия?! Ну, оступился, ну, закричал, допустим, даже испугался — так его сразу же назвать чужим и гнать?! Мы привыкли думать, что друзья познаются именно в беде, в трудную минуту. Впрочем, Высоцкий тоже так думает, но только по отношению к самому себе. И поэтому дальше поет так: «А когда ты упал со скал, он стонал, но держал... значит, как на себя самого положись на него». Вот это, значит, друг! Вот ведь как Высоцкий понимает дружбу. Какая безнравственная позиция...»
«Песню о друге» Высоцкий написал во время съемок «Вертикали» за одну ночь под впечатлением рассказа консультанта и тренера по альпинизму Л.Елисеева. Опытный альпинист был потрясен, услышав первое исполнение: «Володя пел, не глядя на листок с текстом. Передо мною проходили образы моих лучших друзей, с которыми мы брали вершины и, что называется, делили хлеб и табак, — и тех, которые оказались случайными попутчиками. Я узнавал и не узнавал свой вчерашний рассказ. С одной стороны, это был сгусток, самая суть нашего вчерашнего разговора. С другой — все стало ярче, объемнее. Песня меня ошеломила. Находил я в ней и глубоко личные моменты».
Но и среди известных композиторов-симфонистов были те, кто понимал и любил песни Высоцкого, — Сергей Слонимский, Микаэл Таривердиев, Владимир Дашкевич, Альфред Шнитке и многие другие...
Возмущены творчеством Высоцкого были и некоторые поэты-песенники. Из книги П.Леонидова «Высоцкий и другие»: «...Евгений Долматовский сказал: «Любовь к Высоцкому — неприятие советской власти. Нельзя заблуждаться: в его руках не гитара, а нечто страшное. И его мини-пластинка — бомба, подложенная под нас с вами. И если мы не станем минерами, через двадцать лет наши песни окажутся на помойке. И не только песни». Это из речи на художественном совете фирмы «Мелодия» в 1968 году».
В результате всей этой злобной клеветнической кампании любимого народом артиста перестали допускать на эстраду даже с шефскими концертами. Несколько лет — до сентября 71-го года, — если удавалось получить разрешение, он выступал от Бюро пропаганды киноискусства как актер с роликами из фильмов, исполняя только литованные песни.
В.Смехов: «Никакому пришлому «русисту» не понять, что всесоюзная популярность, магическая власть над миллионами сердец и баснословный тираж звучащих «томов» Высоцкого — что все это произошло благодаря запрещению его имени на официальном уровне. Страна чудес. Высоцкого не могли лишить его Лиры, его Скрипки, поскольку ему их и не разрешали».
Это смертельно почти, кроме шуток, —
Песни мои под запретом держать.
Можно прожить без еды сорок суток,
Семь — без воды, без меня — только пять.
Он уже прекрасно чувствовал свою популярность, отлично знал себе цену и осознавал, как нужен он был людям... А запреты помогали держать форму.
Возможно, человек более слабый на его месте прекратил бы песенное творчество вообще, но он писал все лучше и лучше, не меняя в угоду обличителям ни манеры письма, ни манеры исполнения:
Я из повиновения вышел:
За флажки — жажда жизни сильней!
Только сзади я радостно слышал
Удивленные крики людей.
Некоторые приписывали этой песне чисто экологическую остроту. Дескать, ну как жестоки егеря, да и охотники — звери, не люди. Высоцкий ее написал не про волков, а про людей. В тексте песни, помимо прямого указания на отождествление волка и автора, есть универсальные общечеловеческие категории, позволяющие каждому человеку ощутить себя волком.
Люди, окруженные идеологическими флажками, оказались просто затравленной стаей в умелых руках «егерей». В социальных генах большинства значилось: за флажки — нельзя! Почему нельзя, никто не знал. Нельзя — и все, страшно! А поэт этой песней и подал мысль: «А что, если за флажки?К свободе!» Эта песня — призыв к борьбе за жизнь собственными клыками.
Интересны по этому поводу воспоминания советника Брежнева и члена худсовета Театра на Таганке Федора Бурлацкого: «Вместе с Делюсиным мы часто навещали Любимова и его театр, дружили с Володей Высоцким. Он бывал в гостях у многих членов нашей группы, пел и рассказывал о себе, о театре. Кстати говоря, именно у Шахназарова как-то Володя спел нам песню «Охота на волков». Помню, тогда я воскликнул: «Так это же про нас! Какие, к черту, волки!» Судя по всему, именно это восклицание стимулировало вторую песню Володи: "Меня зовут к себе большие люди, чтоб я им пел «Охоту на волков»"».
