Че Гевара. Последний романтик революции - Юрий Гавриков

Шли медленной, усталой походкой по той же дороге вдоль гребня Сьерра-Маэстры, пересекая с большими предосторожностями открытые места. Вдруг впереди послышался выстрел. Это нас насторожило, потому что один из наших товарищей пошел быстрее, чтобы как можно раньше прийти в лагерь. Им был Гильермо Домингес, лейтенант нашего отряда, один из тех, кто прибыл с пополнением из Сантьяго. Мы выслали вперед разведку и были готовы к любой неожиданности. Через некоторое время разведчики вернулись в сопровождении товарища по имени Фиальо, который принадлежал к группе Кресенсио и прибыл в лагерь во время нашего отсутствия. Он рассказал, что произошла стычка с батистовцами, которые отступили в направлении Пино-дель-Агуа, где располагалось крупное вражеское подразделение, и что на дороге найден труп какого-то человека, который я должен опознать.

Это был, конечно, Гильермо Домингес. Его тело было обнажено до пояса. Около локтя виднелось пулевое отверстие, слева на груди зияла штыковая рана, а голова была наполовину снесена выстрелом, судя по всему, из ружья, принадлежавшего нашему товарищу. О том, что это был убит именно он, свидетельствовали и некоторые предметы снаряжения и обмундирования.

Проанализировав различные данные, мы смогли представить себе картину происшедших событий. Батистовцы, которые, вероятно, разыскивали плененного нами капрала, заметили беспечно шедшего Домингеса и схватили его. Эта беспечность могла быть объяснена тем, что за день до этого он прошел по той же самой дороге без всяких приключений. Одновременно навстречу нам шли люди Кресенсио. Они вышли в тыл противника и, захватив его врасплох, открыли огонь. Солдаты бросились бежать, убив перед бегством нашего товарища — Домингеса...

Наш товарищ не проявил элементарной предосторожности, необходимой в таких случаях, и напоролся на засаду. Его горькая участь послужила нам всем уроком на будущее.

Публикуемые ниже статьи и речи Э.Че Гевары даются в хронологическом порядке, иногда с небольшими сокращениями.

Жителям Азии говорить об Америке (нашей, не освобожденной) — то же, что и нам говорить о неведомом континенте — Азия, где освободительные чаяния нашли свое собственное выражение в Бандунгском соглашении (Имеется в виду принятая на Бандунгской конференции (апрель 1955 года, Индонезия) «Декларация о содействии всеобщему миру и сотрудничеству».).

Об Америке ничего не было известно, кроме того, что это гигантская часть света, где когда-то проживали смуглолицые аборигены в набедренных повязках и с копьями. Туда однажды прибыл человек по имени Христофор Колумб и открыл цивилизацию, существовашую несколько веков, и народы со своей культурной, экономической и политической жизнью. За прошедшие столетия ничего конкретного к этим сведениям не прибавилось, кроме факта почти абстрактного, который зовется Кубинской революцией. Действительно, Куба — это абстракция, означающая лишь пробуждение или необходимую среду для возникновения мифического существа по имени Фидель Кастро. Что известно еще — длинные волосы, бороды, униформа цвета зеленых оливок, несколько гор без точной привязки к местности в стране, имя которой назвать могут немногие, и уж совсем единицы знают, что это остров. И это все — Кубинская революция, Фидель Кастро, а бородачи — это люди Фиделя. Да, они живут на маленьком острове, они следуют за легендарным человеком Америки, новой Америки, которая разминает свои закостеневшие от долгого стояния на коленях суставы.

Сегодня открывается и иная Америка, неизвестные жители которой добывают допотопным способом олово. От их имени нещадно эксплуатируются индонезийские рабочие оловянных рудников. Я говорю об Америке обширных каучуковых плантаций в Амазонии, где страдающие от лихорадки люди производят дешевую резину, ради конкуренции с которой в Индонезии и на Цейлоне местные хозяева платят копейки своим работникам на каучуковых плантациях. Это Америка гигантских нефтяных месторождений, из-за которых пустеет тощий кошелек рабочих-нефтяников Ирака, Саудовской Аравии и Ирана. Это Америка дешевого сахара, не позволяющего получать достойную зарплату трудящимся Индии за тот же рабский труд, под тем же безжалостным тропическим солнцем.

Пробуждающиеся Африка и Азия начинают устремлять свои взоры за океан. Наш континент — хранилище зерна и сырья, разве он не той же культуры, не та же бывшая гигантская колония с миллионами таких же простых людей?

Может быть, преодолеет наше братство ширь морей, барьер языков и отсутствие культурных связей для того, чтобы слиться в товарищеском объятии?

Может быть, японский рабочий, а не горделивый отпрыск самурая станет ближе аргентинскому пеону (Пеон — крестьянин-батрак, вынужденный брать в долг у хозяина деньги, продовольствие или одежду в счет зарплаты и оказывающийся не в состоянии покрыть этот долг; становится вечным должником на положении полукрепостного работника.), боливийскому горняку, рабочему «Юнайтед Фрут компани» или кубинскому рубщику сахарного тростника?

Разве Фидель Кастро только случайная фигура, а не законный лидер американского народа в его крепнущей борьбе за свободу? Разве он не простой смертный, такой как Сукарно, Неру или Насер?

Освободившиеся народы обнаруживают великую ложь, утверждавшую их несуществующую расовую второсортность. Теперь они понимают, что и сами могут ошибаться в своей оценке других народов.

На очередную конференцию афро-азиатских народов приглашена Куба. Американская страна передаст правду и боль Америки высочайшему форуму афро-азиатских братьев. Она поедет туда не случайно...

Она будет участвовать в форуме для того, чтобы сказать: Куба действительно существует, и Фидель Кастро — это реальный человек, народный герой, а не мифическая абстракция. Кроме того, Куба объяснит, что она не случайное изолированное явление, а первый сигнал пробуждающейся Америки.

И когда мы расскажем обо всех безымянных народных героях, о всех неизвестных бойцах, погибших на полях сражений на нашем континенте. Когда расскажем о так называемых колумбийских бандитах (Видимо, имеются в виду участники восстания Комунерос в 1781 г. против испанских колониальных властей, называвших восставших бандитами), боровшихся на своей земле против союза меча и креста. Когда поведаем о парагвайских поденщиках, погибших вместе с боливийскими шахтерами, ради всех нефтяников Англии и Северной Америки (хотя они и не знали об этом). Мы встретим у собравшихся изумление. И это будет не удивление при виде чуждого и неведомого. Большинство поймет с полуслова нашу повесть как часть общей истории колониализма, потому что они сами когда-то пережили и испытали подобное.