Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов - А Спиридович

Из всех членов династии больше всех будировал, кричал, всё и вся критиковал Вел. Кн. Николай Михайлович. Великий Князь уже и до того вызывал к себе разных политических деятелей до революционера Бурцева, включительно. Он критиковал положение вещей, рассказывал про свое письмо от 1 ноября Государю и даже читал это письмо некоторым из своих гостей. После убийства Распутина, Великий Князь особенно горячился. Он вызывал к себе некоторых судебных деятелей. Высылка же Дмитрия Павловича привела Николая Михайловича в чрезвычайно нервное состояние.

Главным местом, где Великий Князь любил много и громко говорить, был Яхт-клуб. Русские члены клуба, знавшие хорошо Великого Князя, серьёзного значения его разговорам не придавали, но иностранцы к ним очень прислушивались. Ведь повествователь и критик был весьма пожилой Великий Князь, Генерал-адъютант Его Величества. К тому же историк, писатель, автор многих трудов.

Государя предупреждали о поведении Великого Князя с нескольких сторон, и Его Величество решил положить тому конец. 29-го, вечером, по повелению Государя, министр Двора граф Фредерикс пригласил к себе Вел. Князя и передал ему о неудовольствии Государя и просьбу прекратить неподобающие его положению разговоры. Вел. Князь дал министру разъяснения и написал Государю письмо, в котором повторил сказанное министру. На свое письмо Вел. Князь получил 31 декабря следующий ответ от Государя:

"Очевидно, граф Фредерикс перепутал. Он должен был передать тебе мое повеление об отъезде из столицы на два месяца в Грушевку. Прошу это исполнить и завтра не являться на прием. Комиссией для выработки мирных переговоров заниматься больше не надо. Возвращаю бумаги разных министров по юбилейной комиссии. Ники. 31 декабря 1916 г."

Вечером Вел. Князь протелефонировал о том Вел. Кн. Марии Павловне, был приглашен к ней и встретил у Великой Княгини Новый Год со всеми "Владимировичами". 1-го числа некоторые из знакомых нанесли визиты Вел. Князю, а вечером Вел. Князь выехал на Москву.

Высылка Вел. Князя произвела большое впечатление на всех членов династии и в высшем обществе. Стали говорить осторожнее. Вскоре затем почти все члены династии разъехались по своим делам. Но Вел. Кн. Кирилл Владимирович был командирован Государем на Север, что было понято всей семьей за почетную высылку. Вел. Кн. Андрей Владимирович уехал по болезни в отпуск на Кавказ, а в половине февраля уехала на Кавказ и сама Вел. Кн. Мария Павловна.

Передавали, что будто бы Вел. Кн. сказала одному генералу, что она вернется в столицу, когда всё кончится. С разъездом слухи о "заговоре" прекратились в Петрограде, но они прошли в провинцию и на фронт.

Таковы были ближайшие последствия убийства Распутина на взаимоотношения Царской фамилии.

Через "Владимировичей" легенда о "заговоре" Великих Князей связывалась с английским посольством. Английский посол, сэр Джордж Бьюкенен, как говорили, джентльмен, как настоящий англичанин, да еще дипломат, считал, что он отлично понимает Россию и знает, что и как надо делать русскому правительству и монарху. На Россию и на все в ней происходящее Бьюкенен смотрел глазами наших оппозиционеров Прогрессивного блока и московских коммерческих кругов. Он дружил с Милюковым, принимал Гучкова и кн. Львова, с москвичами же и их взглядами его объединял умный и энергичный консул Локарт, под большим влиянием которого и находился Бьюкенен. В общем, как настоящий парламентарий, Бьюкенен смотрел на нашу Гос. Думу, как на английский (в своем роде, конечно) парламент и искренно был уверен, инспирируемый своими русскими друзьями, что Россия управляется какими-то фантастическими "темными силами".

Царская же семья и Двор освещались английской разведкой полковника Самуэля Хоара и личными связями посла и его семьи с петроградским высшим светом и, главным образом, с Вел. Кн. Викторией Федоровной, женой Вел. Князя Кирилла Владимировича.

Семью Бьюкенена с Вел. Кн. Викторией Федоровной связывало то давнее прошлое, когда Виктория Федоровна (тогда Виктория Мелита) принцесса Кобург-Готская, внучка английской Королевы Виктории, была замужем первым браком за Вел Герцогом Гессенским, Эрнестом Людвигом, братом Императрицы Александры Федоровны, которая была также внучкой Королевы Виктории, по матери. В то время представителем английского правительства в Гессене был этот самый Джордж Бьюкенен. Брак великогерцогской четы не был счастливым И Королева Виктория, желая знать истинную причину семейного разлада своих внука и внучки, потребовала от Бьюкенена подробного освещения того деликатного вопроса. Представленные данные были не в пользу Великого Герцога. Состоялся развод. То было начало тесной дружбы Виктории Федоровны с семьей Бьюкенена.

Дивный портрет одной из Бьюкенен, великолепная работа самой Виктории Федоровны, украшал ее будуар. Но тот момент, завязавший узел дружбы английской принцессы Виктории-Мелиты с Бьюкенен был и моментом начала недоброжелательных отношений ее с сестрой мужа - Императрицей Александрой Федоровной. Императрица стояла за брата. Эти недоброжелательные взаимные отношения увеличились, когда б. Вел. Герцогиня вышла замуж за Вел. Кн. Кирилла Владимировича и стала русской Вел. Княгиней Викторией Федоровной. Это повело к дальнейшим недоразумениям с Вел. Кн. Владимиром Александровичем, с "Владимировичами". Теперь это старое недоброжелательство Царицы и Вел. Княгини как бы ожило, усилилось, приобрело новую окраску. А старая дружба Виктории Федоровны с Бьюкенен в глазах Их Величеств стала вырисовываться, как некий политический комплот, направленный против Государя.

Шло своеобразное освещение этой дружбы. В Петрограде верили в слух, что английское посольство помогает русской революции. Этому верили и об этом шептались. Это настраивало Их Величества на "Владимировичей" вообще, причем считалось, что всю интригу возглавляет, как старшая по годам и по положению, Вел. Кн. Мария Павловна.

Резкие фразы В. Кн. Марии Павловны подливали масла в огонь. Встретились и столкнулись три сильных, властных, неуживчивых женских характера.

Английский же посол Джордж Бьюкенен верил в "легенду" о германофильстве Императрицы Александры Федоровны. Верил в ,,легенду" ее работы на заключение сепаратного мира с Германией. Как англичанин, он думал, что всё спасение России заключается в нашей общественности, в Гос. Думе, как парламенте, на которую и должен опираться Государь. Волнуясь слухами о темных силах, настраиваемый своими русскими друзьями и некоторыми бывшими министрами, а в том числе Коковцевым, Сазоновым, Бьюкенен решил высказать Государю несколько политических советов. С разрешения правительства, он испросил аудиенцию у Государя и она была назначена на 30-ое число. По заведенному международному порядку, министр Иностранных дел осведомлял предварительно Монарха, о чем будет говорить иностранный представитель. Вот почему Государь был подготовлен к предмету доклада. За несколько дней перед тем, Государь принимал французского посла Мориса Палеолога. И когда тот, по собственной инициативе, попытался, было коснуться нашей внутренней политики, Государь резко перевел разговор на внешнюю политику и спросил посла, как поживает Царь Болгарский... И только. Вот почему Морис Палеолог, будучи издавна в хороших отношениях с Бьюкененом, по прежней совместной службе в одних и тех же городах, не советовал ему касаться внутренней политики, но тщетно.

Государь, осведомленный про дружбу Бьюкенена с представителями оппозиции, принял Бьюкенена строго официально, по этикету и холодно. Даже не попросил сесть. Выслушав о внешней политике, Государь сообщил, что вместо умершего в Лондоне нашего посла графа Бенкендорфа, туда предполагается назначение Сазонова. На неуместное же представление Бьюкенена о необходимости изменить внутреннюю политику, Государь дважды дал резкий ответ, а на третью попытку распрощался с послом. Бьюкенен был обескуражен. Вернувшись в Петроград, он пригласил к себе Мориса Палеолога и поведал ему о своей неудаче.

А во дворце еще прочнее установилось мнение, что английский посол стоит на стороне тех, кто подготовляет переворот. В некоторых гостиных перешептывались, что, будто бы Бьюкенен поддержит проведение на престол одного Великого Князя. Легенда фантастическая, дикая, но и время было дикое и фантастическое.

Недаром же один из убийц Распутина серьёзно говорил после убийства о возможности возведения его на царский престол.

Время было дикое.

Вел. Князь Александр Михайлович, вспоминая про свое пребывание в те дни в Петрограде, писал позже: "Самое печальное было то, что я узнал, как поощрял заговорщиков британский посол при Императорском Дворе, сэр Джордж Бьйкенен. Он вообразил себе, что этим своим поведением он лучше всего защитит интересы союзников... Император Александр III выбросил бы такого дипломата за пределы России, даже не возвратив ему его верительных грамот". Так говорит Вел. Князь, во многом критикующий то время.