Воспоминания - Сергей Юльевич Витте

Малишевский был человек большого ума и математического образования; по натуре своей он принадлежит к тому классу людей, которые имеют в своем уме нечто особенное, что отличает их от обыденных людей, но что эта особенность их ума с другой стороны, ставит таких людей на грань между нормальным человеком и сумасшедшим, это обыкновенное свойство почти всех гениальных людей.

Возьмем из другой области – Льва Толстого и Достоевского, они тоже были отмечены Богом своею гениальностью и часто в своих поступках и суждениях находились совершенно на грани между людьми нормальными и свихнувшимися.

Поэтому я Малишевского всегда, будучи его товарищем по службе на жел. дороге, называл не Малишевским, а Умалишевским.

Малишевский кончил курс в кадетском корпусе в то время, когда директором корпуса был Ванновский – (будущий военный министр при Императоре Александре III). Еще когда Малишевский был кадетом, его знал Драгомиров, который мне говорил, что, когда Малишевский был кадетом, он был очень способный и очень честный мальчик, но тоже умственно не вполне уравновешенный.

По окончании кадетского корпуса Малишевский поступил в Варшавский университет и кончил там курс. Потеряв в молодости родителей, Малишевский был на попечении г. Затлера, главным образом, почтенной женщины госпожи Затлер. (Это тот Затлер, который был интендантом в Севастопольскую войну и был судим за злоупотребления в интендантстве. Хотя сам Затлер, как это свидетельствуют все лица, знавшие его, не оставил после себя решительно никакого состояния, что служит доказательством, что сам Затлер – совершенно честный человек.)

Когда Малишевский кончил курс Варшавского университета, он поступил к Блиоху на службу.

В это время Блиох уже начал заниматься писанием своих различных сочинений и вместе с тем строил Либавскую железную дорогу на подрядных основаниях. Потом Малишевский сделался начальником контроля Киво-Брестской жел. дор. а впоследствии начальником контроля сборов юго-западных дорог.

Когда Малишевский был начальником контроля (сборов) юго-западных дорог, то он жил в Петербурге, так как правление жел. дорог находилось в Петербурге.

Заслуга Малишевского в железнодорожном деле та, что благодаря его трудам была основана эмеритальная касса для служащих юго-западных жел. дорог, в которой участвовало взносом и общество Киево-Брестской жел. дороги.

Затем касса эта была расширена и распространена на юго-западные жел. дор. тогда, когда образовалось общество юго-западных ж. д.

При Посьете был поднят вопрос об образовании общей эмеритальной кассы для служащих железных дорог.

Для выработки плана общей эмеритальной железнодорожной кассы обратились к Малишевскому, и он очень много работал по этому предмету.

Как известно всякая правильно поставленная эмеритальная касса основывается на теории вероятности и требует значительной математической эрудиции, хотя часто, когда не имеется надлежащих статистических данных, одной математики недостаточно.

Так, например, эмеритальная касса военного ведомства была разработана при участии такого специалиста-математика, как покойный академик Буняковский, но тем не менее, расчеты оказались не соответствующими действительности, т. е. не оправдались действительностью.

Вот во избежание таких казусов Малишевский и предпринял сначала теоретическую разработку всего этого вопроса и написал по этому поводу целый том (том этот был удостоен премии Акад. Наук). Затем Малишевский составил все расчеты для общего устава эмеритальных касс русских железных дорог, за что ему был дан чин статского советника и «Владимир». В те времена награда эта являлась совершенно исключительной, потому что тогда подобного рода награды не давали с такою легкостью, с какою он даются в настоящее время.

Таким образом, Малишевский по своим качествам совершенно удовлетворял тому назначению, которое мне хотелось ему дать 1) потому, что я на него мог вполне рассчитывать и в нравственном смысле, и в смысле благонадежности; я был уверен, что он не введет казну в какой-нибудь ущерб; затем, 2) и в том смысле что я вполне мог полагаться на все его расчеты; при том, наконец, он был не чужд и финансового дела, так как будучи одним из сотрудников Ивана Станиславовича Блиоха, он, служа в правлении юго-западных жел. дор., имел случай постоянно касаться финансовых вопросов. Но мне представлялось, что препятствие к его назначению будет, и этим препятствием, как мне казалось, будет то, что Малишевский – поляк, притом поляк искренний, так как он признавал, что он поляк, польский патриот, хотя и верноподданный русского Императора.

Когда я докладывал Государю, что Жуковский нездоров – Государь согласился дать ему звание сенатора; затем я сказал, что вместо Жуковского, я полагаю, следует назначить Плеске (на что Государь также согласился), но вот, что касается директора кредитной канцелярии, то, добавил я, сейчас я затрудняюсь в указании ему лица, так как хотя я имею (в виду) лицо вполне подходящее, но, вероятно, его назначение встретит затруднение.

Тогда Император меня спросил:

– Какое же может быть затруднение?

Сказал Императору, что, хотя этот человек безусловно честный, весьма знающий, на которого я вполне могу положиться и которому могу доверить столь важные, касающиеся государственной казны, расчеты, но затруднение к его назначению, вероятно, будет в том, что он поляк, и при том поляк искренний, который не только признает, что он поляк, но в известной степени этим гордится, хотя, с другой стороны, он человек честный и безусловно благонадежный в политическом отношении, и я убежден, что он самый верный верноподданный.

На это Император Александр III мне заметил, что тогда он не понимает, какие же могут быть препятствия к назначению Малишевского? Если Малишевский поляк, честный поляк и этого не скрывает, а с другой стороны – верноподданный, то это показывает, что Малишевский честный и благородный человек, и поэтому он не видит никакого препятствия к назначению Малишевского директором кредитной канцелярии (Когда Император Александр III бывал в Царстве Польском, то относился к полякам весьма милостиво. Из этого, конечно, нельзя сделать вывод, что он не держался вполне исторического русского направления и что он мог мирволить полякам, но это означает, что Император Александр III понимал, что раз Царство Польское было присоединено к России и поляки сделались его подданными, то Он должен относиться к ним, как к своим подданным, т. е. преследуя общеимперские интересы, – дать возможность им спокойно жить.

То, направление, которого держался Император Александр III в отношении Царства Польского, было ясно выражено во всех мероприятиях тогдашнего генерал-губернатора Царства Польского, известного героя генерал-адъютанта Гурко.

Гурко с одной стороны держал Царство Польское в строгости не мирволил полякам, но, с другой стороны, относился к ним так, как должен относиться представитель императорской власти, а именно: попечительно и к верноподданным полякам – благосклонно.

Поляки всегда относились с глубокою преданностью к Императору Александру III и в настоящее время они относятся с глубоким уважением, как к памяти Императора, так и генерал-губернатора Гурко и другого представителя того же направления – генерал-губернатора юго-западного края – Дрентельна, который был также строгий, но