Семь минут - Ирвин Уоллес

Майк Барретт во второй раз прочитал металлическую табличку на доме, напротив которого стояла его машина: «215, Монастырь кармелиток Святой Терезы».

За вывеской начиналась дорожка, которая вела к часовне с высокими окнами и цветными стеклами. Слева к часовне примыкало здание из красного кирпича с похожими на подвальные окнами на втором этаже. Над крышей возвышалась разукрашенная колокольня в викторианском стиле.

Барретт еще больше растерялся. Четырнадцать лет назад дочь Джадвея указала этот адрес, но сейчас здесь стоял монастырь, и… еще какое-то неведомое красное здание.

Барретту надоели эти тайны. Он хотел получить ответ. Быстро вышел из машины, пересек улицу и двинулся по дорожке. Справа были крепкие деревянные ворота с черной металлической дверцей. Здание опоясывала пятифутовая стена. Слева от двери часовни цементная дорожка вела к красному флигелю. Барретт повернул налево, обогнул часовню и поднялся на крыльцо с колоннами.

Он нажал кнопку звонка. Через несколько секунд дверь открыла молодая монахиня в длинной коричневой хламиде.

— Что вам угодно? — негромко спросила она.

Вконец растерявшийся Барретт пробормотал:

— Я… мне дали ваш адрес. Я ищу одного человека, но, похоже, здесь не частное владение.

— Это кармелитский женский монастырь. Вам, наверное, дали неправильный адрес.

— Нет, адрес у меня, кажется, верный. Может, год указан неправильно? Вы не знаете, было ли на этом месте четырнадцать лет назад частное владение?

— Четырнадцать лет назад здесь находилось то же, что и сейчас. С тех пор ничего не изменилось.

— Вы уверены? — Но Барретт знал, что она не ошибается. Неожиданно у него мелькнуло подозрение. — Я ищу человека, который когда-то дал этот адрес. Есть здесь кто-нибудь, кто мог бы помочь мне?

— Может быть, мать настоятельница.

— Как с ней поговорить?

— Если вы подождете, я постараюсь найти ее.

Она указала ему на каменную скамью на крыльце.

Барретт подошел к скамье, сел на краешек и достал трубку. Справа параллельно улице тянулись проволочная и живая изгороди. Они примыкали к низкой стене, выходящей на Альгамбра-роуд, шли еще дальше и обрамляли зеленую лужайку, лежащую перед ним.

Майк услышал скрип двери и увидел, как полная женщина под вуалью в белой хоровой накидке, белом накрахмаленном наплечнике и плотном коричневом монашеском платье быстро направилась в его сторону. Барретт вскочил на ноги.

— Я сестра Арильда, — представилась монахиня. — Могу я вам чем-нибудь помочь?

Барретт увидел под вуалью круглое властное лицо, словно покрытое воском. У него мелькнула мысль, что у всех монахинь, каких он видел, точно такие же лица без возраста. Рядом с ними он чувствовал себя очень неловко. Может, видя их преданность Богу, он понимал всю ничтожность своих целей? Или неловкость вызывала мысль, что их жизнь превратилась в нескончаемое детство? Кто знает, может, они были святыми, а может, и грешницами, но ему всегда было не по себе рядом с ними.

Мать настоятельница терпеливо ждала, когда он объяснит цель своего прихода.

Майк Барретт представился и сказал:

— Я… я адвокат из Лос-Анджелеса и ищу одну молодую женщину по очень важному делу. Четырнадцать лет назад она указала в письме ваш адрес. Сестра, с которой я разговаривал, сказала, что четырнадцать лет назад здесь тоже стоял монастырь. Может, она ошибается?

— Нет, — мать настоятельница покачала головой. — И четырнадцать лет назад здесь жили сестры горы Кармел. Монастырь кармелиток стоит на этом месте очень давно. — После небольшой паузы она добавила: — Молодая женщина, которая дала вам адрес… Вы не могли бы рассказать мне что-нибудь о ней?

— Боюсь, я почти ничего не знаю. — Барретт достал из внутреннего кармана пиджака фотокопии почтовой открытки, которую дочь Джадвея прислала Шону О'Фланагану четырнадцать лет назад, и протянул монахине. — Это фотокопии обеих сторон почтовой карточки, которую она прислала другу семьи. Видите, здесь она указала этот адрес.

Взяв фотографии, мать настоятельница опустилась на скамью.

— Садитесь, мистер Барретт.

Он сел рядом, а она принялась изучать фотокопии.

Увидев, что монахиня читает текст, Барретт заметил:

— Я могу добавить всего несколько мелких фактов. Видите, она подписалась просто «Джудит». Я понятия не имею, какая фамилия у нее была в эти прошедшие четырнадцать лет. Она родилась в Париже у Касси Макгро и Дж Дж Джадвея и могла называть себя Джудит Иэн Джадвей или Джудит Иэн Макгро. После возвращения в Соединенные Штаты ее мать вновь вышла замуж, и приемный отец Джудит мог удочерить ее, хотя в детройтских архивах мы не нашли никаких записей. Она могла взять и его фамилию, которая нам тоже неизвестна. Вскоре после того как Касси Макгро вышла замуж, приемный отец Джудит погиб на Второй мировой войне. Потом ее следы теряются до того дня, когда она написала эту почтовую карточку. Конечно, она могла ошибиться в адресе. Если четырнадцать лет назад здесь находился монастырь, невозможно объяснить тот факт, что на следующий день Джудит собиралась выйти замуж и жить здесь.

Мать настоятельница закончила разглядывать копии и вернула их Барретту. Она сложила на коленях красивые руки и внимательно посмотрела на Майка Барретта сквозь вуаль.

— Она вышла замуж на следующий день и дала правильный адрес, — сказала монахиня. — В тот год она и пять других сестер обручились с Господом нашим Иисусом Христом.

У Барретта уже были смутные подозрения, но сейчас от удивления он лишился дара речи.

— После учения и испытания на пригодность к созерцательной жизни по правилам, которые сообщили отшельники горы Кармел Альберту Иерусалимскому в тысяча двести седьмом году, и по правилам святой Терезы она прошла послушничество и дала временную клятву. Наконец в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году она дала вечную клятву и навсегда посвятила свою жизнь Богу.

Барретт встал, чтобы взять себя в руки.

— Вы хотите сказать, что сейчас Джудит находится в монастыре?

— У нас нет Джудит, мистер Барретт. Есть сестра Франческа.

— Как бы ее ни звали, мне крайне важно поговорить с ней. Можно мне встретиться с ней, хотя бы на несколько минут?

Рука матери настоятельницы дотронулась до белого наплечника, наброшенного поверх коричневого платья, и она посмотрела на лужайку, на которой сидела стайка воробьев.

Наконец сестра Арильда ответила:

— Сестра, которая дает вечную клятву и становится монахиней-кармелиткой, навеки посвящает свою жизнь Господу Богу. Следуя правилам святой Терезы, она ведет созерцательную жизнь, находится в постоянном и тесном контакте с божественным, обнимает весь мир с помощью своей апостольской миссии молитвы и покаяния. Близость к Богу делает ее самопожертвование действенным и придает силу ее молитвам. Чтобы стать настоящей помощницей в великом деле искупления Христом людских грехов, монахиня-кармелитка должна отречься от всего, что осталось за стенами монастыря. В грубом платье, босиком она проводит дни в постах, физическом труде, молитвах, духовном чтении, распевании гимнов по-латыни. У таких людей, мистер Барретт, отсутствуют соблазны. Им не разрешается печься о мирских делах, которые кажутся вам важными. Извините.

— Но я только хочу узнать у нее хоть что-нибудь о ее отце и о том, где находится мать, если та еще жива. Неужели иногда нельзя сделать исключение?

— Исключения возможны, но не мне их делать. Вам нужно обратиться в канцелярию кардинала Макмануса, архиепископа епархии Лос-Анджелеса. Однако я сомневаюсь, что вам удастся убедить его преосвященство.

— Можно узнать, почему вы сомневаетесь?

Ему показалось, что на скрытом вуалью лице промелькнула холодная улыбка. Мать настоятельница ответила:

— Мистер Барретт, у нас монашеский орден. Я возглавляю монастырь, поэтому мои контакты с внешним миром более часты, чем у сестер. Мне необходимо быть столь же информированной, как и сестрам нашего Третьего ордена, которые работают среди людей в благотворительных учреждениях. Я слежу за последними событиями. У меня были основания открыть «Index Librorum Prohibitorum». Я читала показания отца Сарфатти в суде, мне знакомы имя Джадвея и ваше имя, мистер Барретт. При данных обстоятельствах я весьма сомневаюсь, что ради вас будет сделано исключение из правил. Я очень сильно сомневаюсь в этом, мистер Барретт.

— Я тоже. — Майк Барретт улыбнулся. — Спасибо, что согласились поговорить.

— Я не могу пожелать вам счастья. — Монахиня встала. — Могу только понадеяться, что вы найдете путь Божий.

Он начал спускаться с крыльца, потом остановился.

— Джудит… сестра Франческа… знает о процессе?

— У нее собственный процесс, — загадочно ответила мать настоятельница. — Ее единственная цель — достигнуть божественной близости. Всего доброго, мистер Барретт.