Рождение Зимы - Брайан Ракли

Даже море, когда они до него добрались, было серым и вялым по сравнению с всегда подвижным простором, омывавшим край отчизны Оризиана. Вода уныло шлепала в грязный берег, тут и там под странными углами лежали вытащенные из воды и привязанные лодки. Колдерв стоял на самом высоком месте длинного, змеящегося устья и потому, в отличие от Колгласа и Гласбриджа, не нуждался в защитных волнорезах. От берега в море уходило всего несколько мокрых деревянных пирсов. Вытянувшиеся в ряд над пляжем хижины, наполовину построенные из выловленного в реке или море леса, имели весьма непрочный вид.

Однако все внимание Оризиана было поглощено мягко покачивающимся судном, стоявшим на якоре в двухстах-трехстах шагах от берега. Он его видел раньше и сразу узнал: это торговое судно из Тал Дира приходило в Гласбридж перед Рождением Зимы. Оно очень странно смотрелось посреди этого жалкого болота.

Дом Старого Хаммарна был одним из самых респектабельных на побережье. Плетеный и оштукатуренный забор защищал его от морского ветра и брызг, да и сооружение выделялось более или менее солидной конструкцией из прочного, мореного дерева.

Сам Хаммарн оказался взъерошенным, почти усохшим человечком, на голове которого во все стороны торчали волосы чистейшего белого цвета. Старческое лицо, выдававшее в нем в первую очередь хуанинскую кровь, испещрили глубокие морщины и оспины. Несмотря на более чем зрелые годы, он суетился с юношеской легкостью и живостью.

Он с веселым энтузиазмом пригласил их в свой домик, и, пока они втискивались в захламленную комнату, он рылся в груде разных странных палок и плавника. Наконец он гордо повернулся к ним, размахивая короткой толстой лесиной, и ткнул ее Эньяре.

— Резьба по дереву, — дребезжащим голоском воскликнул он. — Закончил на прошлой неделе. Я думаю, мое лучшее. Да, так я думаю.

Слегка озадаченная Эньяра медленно вертела кусок дерева в руках. Оризиан тоже взглянул на вещь и увидел обвивающие по спирали ствол изящно вырезанные фигурки.

— Саолин, как видите, — продолжал Хаммарн, нервно тыча в предмет скрюченным пальцем. — Разные руны по всему дереву. Начинается тюленем, заканчивается лошадью.

— Я… я вижу, — отозвалась Эньяра.

— Старое ремесло. Резьба. Во времена королевства здесь этим занимались многие рыбаки. Темы саолинские, широко распространенные. Но это часть резьбы, не историческая. Для исторической резьбы нужно больше дерева. Прикоснитесь к прекрасному. Это хорошо, я думаю. Да, я так думаю. Конечно, самые лучшие вещи поступали из Колкира. В те, давние, дни.

— Хаммарн, — мягко окликнула Ивен. Старик по очереди оглядел всех, как будто бы не понял, кто его позвал. Потом широко улыбнулся всем сразу, обнажив неровные, желтоватые зубы. Он был похож на ждущего поздравлений ребенка.

Ивен сказала:

— Успокойся немного, Хаммарн. Твои гости проделали большой путь.

Хаммарн немного испугался:

— Ах, да-да. У меня здесь не часто бывают посетители. Слишком волнует. — Он переступил с ноги на ногу и теперь выглядел даже нерешительнее, чем Эньяра.

— Мы не причиним вам никакого вреда, — сказала та, улыбаясь и протягивая ему резное дерево. Он с учтивым поклоном принял вещь.

Оризиан огляделся. Вся хижина была забита деревом и тряпками, камнями и всякими разными странными мелочами и обломками, явно подобранными на пляже. У одной стены стоял токарный станок, полуприкрытый грязной парусиной. Другую стену драпировала старая и явно давно не использовавшаяся рыбачья сеть. Оризиан никак не мог понять, где здесь можно разместиться на ночлег, если Ивен имела в виду именно ночевку.

После долгих поисков Хаммарн нашел для них немного хлеба. Очень черствого. Они молча немного пожевали. Сам хозяин ничего не ел, но челюсти у него двигались, как будто он помогал им жевать. Трудясь над перемалыванием неподдающегося хлеба, Оризиан еще раз незаметно огляделся. То там, то тут среди хаоса ему на глаза попадались вещицы, которые будоражили память и вызывали неожиданно знакомые ощущения. В одном углу висит мешок из сетки с глиняными кувшинами и горшками, плотно запечатанными. Неужели в них те же странные травы, какие так усердно собирал Иньюрен, и те же порошки? Над токарным станком стопка книг в толстых кожаных переплетах, таких старых и заплесневелых, что их, похоже, многие годы не открывали. Помещение очень напоминало комнату Иньюрена там, в Колгласе, только уменьшенную и разрушенную. Наверное, Хаммарн был так же любознателен, как и Иньюрен. Здесь везде были следы того, колгласского, прошлого, как будто человек на последние годы своей жизни перенес сюда все имущество другого человека. Ивен проследила за взглядом Оризиана.

— К некоторым с возрастом приходит мудрость, а некоторым он приносит другие плоды, — сказала она. Это было так ласково сказано, что старый на'кирим только смущенно хихикнул.

— Старый Хаммарн, да. Или Хаммарн Тихий. — Он подмигнул Оризиану. — Я, видите ли, Тихий. Я могу учуять Долю, но никогда не прикоснусь к ней, никогда. Пять тихих в Доле, пять бодрствующих. Это в Колдерве. Я, конечно, старый. Действительно очень старый, — произнеся последние слова, он впал в молчание, как будто погрузившись в собственные мысли.

— Я думала, здесь было одиннадцать, — сказала Ивен.

От звука ее голоса Хаммарн очнулся.

— Ах да, действительно, — печально произнес он. — Бренна заснул в самый час Рождения Зимы. Два года прошло. От такой зловещей дремоты нет никакого пробуждения.

Ивен кивнула:

— Давненько я тут не была. Кто Первый Страж, Хаммарн? Я полагаю, нам следует с ним поговорить. Незнакомцы и странники всегда вызывают некоторый переполох.

— О, все еще Томас, — ответил Хаммарн, и в тоне его явственно чувствовалось отвращение. — Мерзкий Томас, — таинственно прошептал он. — Только не говорите, что я это сказал.

Он серьезно смотрел на них, и Оризиан машинально кивнул.

— Он будет знать, что вы здесь чувствуете себя достаточно хорошо, — размышлял вслух Хаммарн.

Ивен фыркнула и поглядела на Оризиана с Эньярой.

— Если Томас не изменился, вам, наверное, лучше бы не попадаться ему на пути. Колдерв — грубое место, и вряд ли станет вежливее, если узнает, что в самом его центре находятся родственники Ланнис-Хейгов.

— Нисколько не изменился, — вмешался Хаммарн. — Всегда мерзкий. Не друг долине Глас, это наверняка. — Он метнул нервный взгляд на Ивен и, немного поколебавшись, продолжал: — Глупый, но не большой ваш друг, милая дама. Не уверен, что он будет очень рад вас видеть.

Ивен нахмурилась, но быстро оправилась:

— Все еще сердится? Это сколько же, четыре года?

Хаммарн пожал плечами и усмехнулся.

— Когда я была здесь в последний раз, я поспорила с Томасом, — объяснила Ивен. — Одна из рыбачек родила младенца-на'кирима, и он устроил большой шум, чтобы узнать, кто отец. У него слегка закружилась голова от власти, и, без сомнения, он до сих пор опьянен ею. И я ему об этом сказала. Ну, ничего особенного для меня, если я не собираюсь больше видеться с отвратительным человеком. Ему это очень не понравилось.

Она остро взглянула на Оризиана и Эньяру и почти озорно улыбнулась:

— И если вам придется с ним столкнуться, то всегда можете притвориться, что вы дети лесника из Анлейна или кого-нибудь подобного. Вам не трудно будет соврать: вы набрали столько грязи и царапин, что вполне сойдете за нищих.

Эньяра с Оризианом оглядели свои руки и наряды. И то сказать. Они с ног до головы были покрыты грязью, да и одежда не только грязная, но вся в дырах и прорехах, дыра на дыре. Их путешествия и приключения, начиная с Рождения Зимы, оставили свои отметины не только снаружи, но и внутри.

Когда Оризиан спросил, где можно помыться, его послали к бочке с ледяной водой, стоявшей у стены хижины со стороны моря. Направляясь туда, он заметил на дороге двух нескладных и довольно объемистых мужчин, опиравшихся на дубины с железными наконечниками. Они совершенно открыто рассматривали его.

Он снял тунику и окунул голову в бочку. От бодрящей холодной воды у него стало пощипывать лицо. Он потряс головой, во все стороны разлетелись капли, попали на плечи, и он даже вздрогнул. Потом он зачерпнул воды, плеснул себе на грудь и шею и начал оттирать глубоко въевшуюся грязь. Выглядывая из-за грубой ограды, он видел покачивавшийся на якоре талдиринский корабль. Ни одно из местных весельных суденышек не могло сравниться с этим кораблем, хотя какая-нибудь парочка из них и могла бы дойти мимо Дол Херигейга в Колглас или Гласбридж. Но в это время года, когда с пустынных просторов западного океана на побережье дуют сильные холодные ветры, все равно ни на одно из них нельзя было бы положиться в смысле скорости или полной безопасности. Талдиринский корабль — совсем другое дело. Он с легкостью мог доставить их на юг. Так или иначе, он должен был быть связан с этим направлением. На севере нет никаких других кланов, кроме кирининских. Далекие порты Кровей Темного Пути были защищены штормами, льдами и Разрушительным Мысом, и даже моряки Тал Дира не осмеливались туда ходить.