Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ. - Сюэцинь Цао

– Вы скромничаете, дядя! Только талант и упорный труд помогают писать сочинения. Это я понял с годами. И еще понял, какое наслаждение их писать! Во сто раз дороже богатства и роскоши слава и доброе имя.

Не успел Чжэнь Баоюй ответить, как Баоюй подумал: «С какой стати этот мальчишка суется со своими рассуждениями?»

– Я слышал, вы, как и я, не признаете общепринятых правил и придерживаетесь собственных взглядов, – обратился Баоюй к гостю. – Ныне мне посчастливилось встретиться с вами, и я хотел бы услышать ваши суждения о вещах возвышенных, дабы избавиться от собственной слепоты и просветиться в своем невежестве! Не ожидал я, что вы, сочтя меня тупицей, заведете разговор всего-навсего о чиновничьей карьере!

«Он не знает, что я сейчас совсем не такой, каким был в детстве, – подумал Чжэнь Баоюй, – и полагает, я с ним хитрю. Так лучше уж быть до конца откровенным! Может быть, тогда мы подружимся!»

– Вы мудро рассуждаете, брат мой, – сказал Чжэнь Баоюй. – В детстве я тоже терпеть не мог разговоры на эту банальную тему. Но к тому времени, как я вырос, батюшка мой оставил службу, жил на покое дома и не имел желания принимать гостей и делать ответные визиты. Это дело он поручил мне. Я получил возможность встречаться с высокопоставленными сановниками и понял, что своими личными заслугами они приумножают славу предков. К тому же через многие книги проходит мысль, что во времена правления мудрого государя достоин жить лишь тот, кто славится своими добродетелями и может написать что-либо полезное, никогда не позволит себе отплатить черной неблагодарностью ни родителям, его взрастившим, ни учителям, которые его наставляли. Так я постепенно избавился от ложных представлений и глупых увлечений детства. Ныне мое единственное желание – найти достойных учителей и друзей, которые просвещали бы меня. Я счастлив, брат мой, что встретился с вами. Надеюсь, вы не оставите меня своими наставлениями. И то, что я вам сказал о сочинениях, не пустые слова.

Баоюй слушал его, и на душе становилось все тяжелее. Вместе с тем он понимал всю справедливость слов Чжэнь Баоюя, и лихорадочно думал, что ответить.

К счастью, пришла служанка и сказала, что господина Чжэнь Баоюя просят пожаловать во внутренние покои.

Баоюй обрадовался и стал торопить Чжэнь Баоюя. Вместе они прошли в комнату госпожи Ван. Цзя Баоюй, Цзя Хуань и Цзя Лань поздоровались с госпожой Чжэнь, а Чжэнь Баоюй справился о здоровье госпожи Ван. Госпожа Чжэнь не удержалась, чтобы не приласкать Баоюя, так похожего на ее сына, хотя он был уже совсем взрослый, даже женатый.

Госпоже Ван очень понравился молодой Чжэнь, она привлекла его к себе, завела с ним разговор и сразу поняла, что он умнее и опытнее ее сына. Цзя Ланя тоже нельзя было назвать заурядным, хотя внешностью он уступал обоим Баоюям. И только Цзя Хуань выглядел неотесанным и грубым.

Посмотреть на Чжэнь Баоюя сбежались все слуги. Стали между собой переговариваться:

– Что имена одинаковые, это ладно. Но рост и внешность! Ведь если бы наш Баоюй не носил траур, их не отличить.

Цзыцзюань, глядя на них, думала: «Как жаль, что барышня Линь Дайюй умерла! Она охотно пошла бы замуж за Чжэнь Баоюя!»

Тут как раз госпожа Чжэнь сказала:

– Наш Баоюй стал уже совсем взрослым, и отец просил господина Цзя Чжэна подыскать ему невесту.

Госпоже Ван, как вы уже знаете, Чжэнь Баоюй пришелся по душе, и она сказала:

– Мне так хочется позаботиться о вашем сыне! У нас в доме были четыре девушки, но две умерли, а третья замужем. Есть, правда, младшая сестра Цзя Чжэня, но она совсем юная и не подойдет вашему сыну. У моей старшей невестки Ли Вань две сестры. Одна уже просватана, а вторая, Ли Ци, как раз хорошая пара вашему сыну. Вот я не мешкая их и сосватаю. Одно плохо: семья у нее не очень состоятельная.

– Стоит ли об этом говорить! – отвечала госпожа Чжэнь. – Ведь мы сами бедны. Как бы нам не отказали!

– Но вашего супруга восстановили в должности, – заметила госпожа Ван, – и теперь дела у вас поправятся.

– Хорошо бы ваше предсказание сбылось! – воскликнула госпожа Чжэнь. – Значит, будете свахой?

Как только зашла речь о сватовстве, Чжэнь Баоюй пошел в кабинет Цзя Чжэна, чтобы продолжить разговор с Баоюем. Но там был Цзя Чжэн, и между гостем и хозяином снова завязалась беседа.

Вскоре из-за дверей донесся голос слуги:

– Господин, матушка собирается уезжать!

Чжэнь Баоюй попрощался и вышел.

Баоюй так долго мечтал о встрече с Чжэнь Баоюем, надеялся обрести друга, но на деле после короткого разговора выяснилось, что они не сходятся во взглядах.

После отъезда гостя Баоюй вернулся к себе угрюмый и молчаливый. Все сразу заметили, что он не в духе.

– Чжэнь Баоюй в самом деле похож на тебя? – спросила Баочай.

– Только внешностью, – отвечал Баоюй. – А вообще-то он чересчур ограничен.

– Зачем порочить людей! – возмутилась Баочай. – Ведь ты видел его всего раз!

– Мы с ним беседовали, – отвечал Баоюй, – и он ушел от прямого и откровенного разговора. Только и знает, что рассуждать о «служебных делах» да о «преданности и почтении». Как же его после этого не назвать ограниченным?! И надо же было ему уродиться похожим на меня! Я думал найти в нем свой идеал, а теперь готов отказаться от собственной внешности!

– Смешно тебя слушать! – промолвила Баочай. – Ну как можно отказаться от внешности? К тому же рассуждает господин Чжэнь вполне здраво, каждый мужчина должен стремиться возвыситься и прославить свое имя. Разве подобает мужчине думать только об удовольствиях?! Мало того что сам не обладаешь достоинствами настоящего мужчины, так еще обвиняешь других в ограниченности!

Баоюй и так был расстроен, а слова Баочай подлили масла в огонь. Он помрачнел еще больше, но промолчал, лишь усмехнулся. Баочай не придала этому никакого значения. Видно, сказала что-то не так, и муж над ней насмехается. Ей и в голову не могло прийти, что у него начинается приступ безумия.

Напрасно старались служанки вывести его из этого состояния.

Утром все признаки безумия были налицо.

Между тем госпожа Ван решила поговорить с Цзя Чжэном о Сичунь. Ведь если не отпустить ее в монастырь, она покончит с собой, хоть день и ночь за ней следи.

Очень недовольный, Цзя Чжэн сказал:

– Как могла наша семья дойти до такого позора!

Он позвал Цзя Жуна, сделал ему выговор и велел передать матери:

– Пусть поговорит с Сичунь. Если та будет настаивать на своем, мы перестанем считать ее членом нашей семьи!

Цзя Чжэн и не подозревал, что если бы не госпожа Ю, все, может быть, и обошлось бы, но она донимала девушку, и та решила покончить с собой.

– Девушка не может вечно жить дома, – говорила Сичунь госпоже Ю. – Если со мной случится то же, что со второй старшей сестрой Инчунь, я все равно умру, только доставлю огорчение старшему господину и госпожам. Отпустите меня и считайте, что я умерла. Тогда я всю жизнь проживу праведно, а вы докажете мне свою любовь! К тому же я не собираюсь выходить замуж. Буду жить в кумирне Бирюзовой решетки. Все мои вещи возьмите себе! Давайте это решим, пока монахини еще здесь. Вы сохраните мне жизнь. А не отпустите – останется лишь покончить с собой. Старшему брату, когда он вернется, я скажу, что это моя добрая воля. Если же я умру, он сразу поймет, что в этом повинны вы.

Госпожа Ю давно не ладила с Сичунь. Она не стала спорить с девушкой и отправилась к госпоже Ван.

Но госпожа Ван в это время была у сына и, очень расстроенная, отчитывала служанок:

– Почему сразу не доложили, что второй господин заболел?!

– Трудно понять, что происходит со вторым господином, – сказала Сижэнь. – Ведь еще утром приходил к вам справляться о здоровье, а потом началось. Вторая госпожа Баочай не хотела расстраивать вас, потому и не доложила.

Баоюй слышал, как мать ругает служанок, и пришел им на помощь:

– Матушка, успокойтесь, я совершенно здоров! Только на душе немного тоскливо!

– Надо было раньше сказать, – промолвила госпожа Ван, – пришел бы доктор, прописал лекарство, ты выпил бы раза два и поправился! Помнишь, как ты болел, когда пропала яшма? А что будет, если такое опять повторится?

– Раз вы, матушка, так беспокоитесь, пригласите врача, пусть пропишет лекарство.

И госпожа Ван распорядилась пригласить врача. Ей было сейчас не до Сичунь, она думала только о Баоюе. Дождалась, пока пришел врач, прописал лекарство, и лишь после этого вернулась к себе.

После того Баоюю день ото дня становилось все хуже. Он совсем перестал есть.

А тут еще пришло время снятия траура, все уехали и обязанность приглашать врачей возложили на Цзя Юня. Дома у Цзя Ляня никого не было, поэтому пришлось пригласить Ван Жэня, тем более что Цяоцзе, которая дни и ночи оплакивала мать, тоже заболела. Вновь наступили для обитателей дворца Жунго тяжелые дни.

Окончилась церемония снятия траура, все возвратились домой, и госпожа Ван первым делом пошла навестить Баоюя. Он лежал без сознания. Госпожа Ван заплакала и, не зная, что делать, поспешила к Цзя Чжэну.